Северная Корея уже несколько дней подряд ведет обстрелы пограничных вод Южной Кореи. Пока пересечения границы северокорейским оружием не фиксировали, однако из-за напряженной ситуации Сеул призвал жителей двух островов недалеко от линии разделения эвакуироваться.
В интервью Главреду директор Центра исследований проблем гражданского общества Виталий Кулик рассказал, способны ли удары КНДР привести к полноценной войне, будет ли поддерживать Ким Чен Ына Пекин, и как новый вооруженный конфликт скажется на ситуации в Украине.
В чем причина текущей эскалации со стороны Северной Кореи?
Здесь много аспектов. Прежде всего, происходит милитаризация региона и усиливается противоречие между основными глобальными игроками – Китаем и Соединенными Штатами. Китай пытается построить систему сдерживания, ищет региональных партнеров для создания военных баз или создает условия для быстрого развертывания этих баз по мере необходимости. Соединенные Штаты и их союзники (Австралия, Южная Корея, Япония) также пытаются усилить свои военные возможности – Япония формирует и вкладывает большие средства в модернизацию вооруженных сил, хотя раньше они не были в приоритете. То же происходит и в Южной Корее - в частности, наращивается военное присутствие, увеличиваются воинские контингенты, вкладываются большие деньги в закупку техники, вооружения и в производство новой техники. И, конечно, все это не способствует разрядке ситуации.
Кроме того, Северная Корея всегда была провокатором нестабильности как в своих интересах, так и в интересах третьих сторон. Сейчас КНДР по просьбе, например, Китая или России может повысить градус противостояния в регионе, чтобы отвлекать внимание глобальных игроков от европейского театра боевых действий или от Большого Ближнего Востока.
Ситуация в Северной Корее сейчас побуждает их усилия получить дополнительные ресурсы. Северной Корее нужна собственная космическая программа, и здесь они очень рассчитывают на российскую поддержку. Это, пожалуй, является самым главным в их играх с Кремлем, потому что интенсификация космической программы, создание военно-космических сил (как бы это не звучало) для КНДР – приоритет номер один. Как и поставка боеприпасов и предоставление России ракет. Координатор по стратегическим коммуникациям Совета национальной безопасности США Джон Кирби заявил, что ракеты, которые использовались россиянами в новогодних обстрелах, имеют северокорейское происхождение с дальностью в 900 км. Это подпадает под классификацию medium range ballistic missiles (MRBM). Но здесь есть определенные вопросы, потому что, как говорят наши эксперты, с этим классом ракет у КНДР постоянно были проблемы. Сейчас можно предположить, что русские получили Хвасонг-9 Extended Range (это “Скады”) или Хвасонг-7 (Родон-1, он же переработанная советская Р17 Эльбрус). Это все – модернизированные Северной Кореей советские или изготовленные на базе советской технологии ракеты, которые имеют мощность до тысячи километров. Вполне возможно, что определенное количество ракет КНДР передала России, а это значит, что РФ критически не хватает собственных возможностей для нанесения ударов по Украине.
Когда мы говорим о нынешнем обстреле Южной Кореи, то это не первый такой случай. 23 ноября 2010 года КНДР обстреляла остров Йонпхендо. Было выпущено около 190 снарядов, пострадали военные и гражданские объекты, погибли двое и ранены более десяти южнокорейских морпехов, также убиты двое гражданских лиц. После обстрела начался сильный пожар, охвативший почти 70% территории острова.
Отличие нынешнего обострения от предыдущих заключается в сопроводительных действиях и геополитическом контексте. Начиная со второй половины 2023 года КНДР усиливает военные приготовления. В ноябре 2023 Киму удалось вывести на орбиту первый разведывательный спутник на основе баллистической ракеты. В конце декабря Ким Чен Ын отдал военным и производителям боеприпасов и ядерного оружия приказ ускорить подготовку к войне. Также Пхеньян угрожает разрабатывать и запускать новые разведывательные спутники. Это побудило Южную Корею приостановить действие ключевого пункта военного соглашения, заключенного между Сеулом и Пхеньяном в 2018 году о снижении военной напряженности, а также — возобновить патрулирование воздушного пространства вблизи границы. Также северокорейские солдаты начали возвращать тяжелое вооружение на границу демилитаризованной зоны (ДМЗ) и восстанавливать разрушенные в рамках соглашения сторожевые посты.
Если предыдущие обострения отношений между КНДР и Южной Кореей были связаны либо с тем, что Пхеньян пытался получить продовольственную помощь, либо с повышением ставок, чтобы возобновить диалог с Югом, то сейчас на первый план выходят геополитические факторы.
На данный момент удары Северной Кореи совпали с обострением общей глобальной ситуации. С одной стороны, Китай заходит в новый сложный трек с Соединенными Штатами и выпускает “ручного песика” в виде КНДР. С другой стороны Россия радуется тому, что помощь, которая могла бы пойти Украине, откладывается на вероятный форс-мажор в Корее.
Напомню, что война в Корее формально не завершилась, есть только договор о перемирии. Северная Корея имеет достаточно мощную вооруженную группировку у линии разделения по 38-й параллели.
Общая численность кадровых военнослужащих в Корейской народной армии КНДР составляет от 850 тыс. до 1,2 млн. лиц. В резерве насчитывается около 4 млн. Подавляющая часть войск расположена в демилитаризованной зоне на границе с Южной Кореей. Боеспособность Корейской народной армии не стоит недооценивать. Хотя большинство войска составляют слабо вооруженные ополченцы, у КНДР есть достаточно обученные, вооруженные и мотивированные подразделения. В Южной Корее насчитывается 500 тыс. действующих военных и 3,1 млн резервистов. Также на территории Республики Корея находится United States Forces Korea в составе 28,5 тыс. военнослужащих и целая сеть военных баз. Стоит отметить, что и северные, и южные корейцы имеют общую черту – заядлость. И воевать они умеют.
Я не думаю, что на этот раз все дойдет до большой войны между Пхеньяном и Сеулом. Скорее, имеет место случай контролируемой эскалации. Они пугают, но потом не кусают. Для полноценной войны у КНДР пока нет мощностей и надежной поддержки со стороны Китая и Российской Федерации. Более того, такая война в текущих условиях Северной Корее не совсем выгодна, учитывая сложности с урожаем в 2023 году и обеспечением продовольствием даже КНА (Корейская народная армия), но отдельно взятая эскалация, определенный разогрев ситуации в регионе, повышение ставок в комплексе выгодны Пхеньяну и его патронам.
Вы сказали, что Северная Корея пока не способна на полномасштабную операцию. А как именно может выглядеть эскалация в том регионе? Например, Россия, когда начинает новые военные конфликты, действует по гибридному сценарию. Что может совершить Северная Корея, и как к ее действиям может присоединиться РФ?
Полномасштабная война для Северной Кореи в ситуации неопределенности со стороны России и Китая маловероятна. Поскольку Китай контролирует 90 процентов внешнеэкономической деятельности Северной Кореи, соответственно, "золотая акция" всегда у Китая. Без санкции Пекина Пхеньян не начал бы никаких масштабных боевых действий, которые бы требовали вмешательства Китая.
В свое время, когда был жив дед Ким Чен Ына, Ким Ир Сен, Северная Корея использовала ряд провокаций. Например, в 1968 году северные корейцы даже организовали рейд спецназа, чтобы убить президента Южной Кореи Пак Чон Хи в Сеуле (рейд на Голубой дом). Диверсанты КНА похищали граждан Японии с ее территории с помощью субмарин и боевых пловцов. Это были авантюрные операции. При Ким Чен Ире (отце Ким) таких случаев, преимущественно, не было. Я не исключаю, что Ким Чен Ын, который во всем пытается подражать именно своему деду, может прибегнуть к провокации локального военного противостояния. То есть задействовать десант, имитировать восстание, нанести террористические удары по военной инфраструктуре или военному присутствию Соединенных Штатов в Южной Корее и даже Японии. То есть когда повышаются ставки и глобальные игроки занимаются чем-то своим, то региональные игроки получая, как им кажется, санкцию своего патрона, могут начать и свои локальные войны. Потом они скажут, что "не смогли" и захотят провести раунд переговоров, чтобы им предоставили продовольствия, нефтепродуктов в определенном объеме, или же снова будут угрожать.
Пока что Северная Корея не разморозила ядерные испытания, но вполне может это сделать, особенно учитывая, что предварительные переговоры с Трампом провалились. Трамп пока не стал президентом, соответственно, никаких обязательств перед Байденом у Ким Чен Ына нет. Поэтому он может провести очередное ядерное испытание, а после этого – провокацию на островах Южной Кореи и подать это как “стратегическое сдерживание американского империализма”. А во времени это может совпасть, например, с возможностью переговоров по Украине или серией информационных атак, которые будут показывать, что США не могут гарантировать безопасность своим непосредственным союзникам, перед которыми имеют стратегические обязательства. А Южная Корея как раз является страной, которая имеет не просто заверения, а именно гарантии безопасности от Соединенных Штатов.
Соответственно, тогда возникает вопрос, как в этих обстоятельствах может вести себя Китай - насколько он может повлиять на ситуацию, поскольку, как вы сказали, он на 90 процентов контролирует внешнюю политику в Северной Корее? Заинтересован ли он в том, чтобы этот конфликт не разгорался?
У Китая увеличился инструментарий игры с Соединенными Штатами. Если раньше Пекин был подвержен давлению и экономическим войнам, подкупу политических режимов в третьих странах, скупке активов, то есть им велась кулуарная игра по дестабилизации и освоению пространств, то сейчас Китай рассматривает для себя и силовую составляющую. Китайская армия давно ни с кем не воевала, и для того, чтобы проверить ее на способность участвовать в военных действиях, то есть насколько высок ее боевой дух и является ли достаточной модернизация вооруженных сил, Китаю нужна локальная победоносная война. А до того Китай должен оценить последствия для себя. Ведь это не только санкции, но и непосредственное столкновение с возможным сильным противником. А если в локальной войне слабый противник нанесет не то что поражение, а сможет отбить атаку, то это также повлияет на позиции Китая в мире.
Однако они могут пойти на обострение, которое потом смогут локализовать в ручном режиме. Мы видим это по тому, как Китай играет с хунтой в Мьянме и как происходит эскалация в Северной Корее. Поэтому Китай вполне может сказать: "Хорошо, побряцайте оружием, нанесите еще несколько ударов по Южной Корее и покажите серьезность намерений". На данный момент это вполне укладывается в парадигму повышения ставок. Но это также может быть совместная игра Китая и России.
Пока что ситуация на Йонпхендо и Пенньондо контролируемая. Сеул проводит свои учения по стрельбе, американцы обозначили свое присутствие. За линии никто еще не перешел. Поэтому и Китай не слишком рискует. Но если они пойдут на повышение ставок, то, соответственно, Китаю придется вмешиваться и в ручном режиме либо заканчивать этот конфликт, либо продолжать поддержку Северной Кореи.
Как скоро, по вашему мнению, Китай может быть самостоятельно способен на начало полномасштабных военных действий в этом регионе?
Китай может быть способен к военным действиям тогда, когда у него завершится модернизация вооруженных сил. Ориентировочная дата – 2027 год, но большинство экспертов считает, что Китай не успеет к этому декларируемому сроку. Прежде всего потому, что ему перекрывают воздух в доступе к высоким технологиям. Часть ограничений Пекину удастся преодолеть и создать свои циклы от исследований до массового производства. Но более реальный срок – 2035 год. Все будет зависеть от того, удастся ли им совершить качественный технологический скачок.
Но берем за точку отсчета 2027 год как предельную дату возможности приобретения Китаем способности начать военную операцию в Тайване. Кроме того, 2027-2030 – это годы перехода Пекина в новую демографическую парадигму, ведь сейчас в Китае закончился прирост населения, и демографическая пирамида немного смещается из-за его старения. Это означает, что необходимо провести определенные процессы внутреннего переформатирования. Есть и внешнеполитические контуры. К этому времени Китай стремится сформировать собственную карту будущего для Глобального Юга, который, в свою очередь, должен войти в зону интересов Китая. С другой стороны, Глобальный Запад должен признать Китай равным партнером в экономической сфере. Когда Запад согласится на разделение мира на две системы, тогда Китай получит некоторое новое дыхание за счет эксплуатации Глобального Юга. Переживет свою точку перехода.
Но 2027-2035 годы – это период, когда Китай может достичь определенного уровня мощи вооруженных сил и бросить вызов США. Для этого нужно, чтобы сами Соединенные Штаты находились в турбулентной ситуации, завязли во многих региональных войнах, внутри США произошел раскол в обществе и не было однозначной двухпартийной поддержки, наступил политический кризис, и стало невозможным быстро сформировать антикитайский военно-политический альянс со странами-соседями Китая и Глобального Запада в целом. То есть чтобы НАТО и СЕАТО (Организация Договора Юго-Восточной Азии. – Главред) прекратили свое существование или не были эффективными.
Если так произойдет (Китай считает, что все идет к этому), а война России против Украины будет малоинтенсивной, это будет в интересах Китая, поскольку это будет ослаблять Запад. Тогда Россия станет полным клиентом Китая, а Запад – более договороспособным и таким, который не может ответить Китаю в случае его выхода в экспансионистскую политику, например, в отношении Тайваня.
У Пекина есть план "Б" – в случае, когда Тайвань увидит, что Китай обрел такую силу, что способен бросить вызов Западу и силой захватить остров, он сам согласится на предложение "одна страна-две системы", как это сделал Гонконг в свое время, и начнет политику сближения. К тому же, никто не запрещает Китаю сажать под свой контроль страну за страной в Африке, Латинской Америке и Южной Азии. Однако кредитная зависимость третьего мира от Пекина штука не слишком эффективная. Клиенты постоянно “кидают”.
Если между Северной и Южной Кореей начнутся масштабные военные действия, как это скажется на ситуации в Украине?
Это, конечно, приведет к переформатированию поддержки со стороны США и их союзников. Она уже и без того под вопросом, но сейчас больше внимания Штатов сосредоточено на этом регионе. Это значит, что у нас возникнут сложности не только с деньгами, но и с логистикой поставок военных товаров. Напомню, в прошлом году Южная Корея была одной из стран-лидеров в поставках боеприпасов для Украины и обеспечивала логистику этих поставок из третьих стран. Поэтому если сейчас там начинается активная военная фаза, то Южная Корея, соответственно, будет работать на собственную оборону и пополнение ресурсов. США, в свою очередь, будут направлять Южной Корее военную технику и ракеты, которые мы могли бы купить или каким-то образом получить, в том числе от стран-партнеров Соединенных Штатов, на которые мы рассчитываем в 2024 или 2025 годах. Для нас это критично, потому что мы нуждаемся в ракетах большой дальности и системах ПВО.
Поэтому Украина крайне не заинтересована, чтобы на Корейском полуострове вспыхнуло военное противоречие. Но в январе 2024 года я вижу низкий потенциал для перерастания ситуации в большую войну.
В течение 2024 года шансы на начало войны могут увеличиться?
Все будет зависеть от многих факторов – и от кампании в Соединенных Штатах, и от того, сможет ли Китай находить точки соприкосновения, перезапускать подсистемы отношений с коллективным Западом. После встречи Си Цзиньпина и Байдена в Сан-Франциско казалось, что Соединенные Штаты и Китай (в большей степени) якобы готовы к перезапуску этих отношений. По некоторым аспектам это удалось или происходит в процессе, но все может измениться – могут появляться новые факторы, которые повлияют на геополитические расклады, после чего ситуация развернется в другую сторону.
2024 год – это год повышенной вероятности "черных лебедей" геополитического масштаба, поэтому прогнозировать, что все будет линейно, я бы здесь не стал. Мы входим в период активной глобальной войны, и появление новых фронтов возможно в любом уголке мира. Никто, например, не ожидал быстрого обострения между Гайаной и Венесуэлой – пока это “бумажная война”, но ситуация довольно острая, и, кстати, в интересах Китая. Как никто не ожидал, что Милей после прихода к власти в Аргентине бросит вызов Британии и потребует вернуть ей Фолклендские (Мальвинские) острова. И он, кстати, неожиданно получил поддержку от Венесуэлы и Бразилии, с которой у Аргентины сложные отношения.
Если вспомнить о целой совокупности исторических конфликтов и пограничных противоречий в Латинской Америке, вместо судов, которыми века там щеголяли как способом разрешения споров вместо войн, все может перейти в плоскость использования силы.
То же самое можно сказать и об Азии, где также нарастает турбулентность процессов. И если в 2023 году удалось снять напряжение в Центральной Азии это не значит, что так будет и в 2024 году. Противоречия между Индией и Пакистаном углубляются, то же самое мы видим в “Золотом треугольнике” между Лаосом, Мьянмой и Таиландом, да и война Израиля с ХАМАС также еще не завершилась. Есть еще вопросы Кавказа, Турции, претензий Ирана и тому подобное.
Все это – фронты глобальной войны, которые будут обостряться. И цель России – превратить это в хаос, чтобы “мировой жандарм” в лице Соединенных Штатов не успевал вмешиваться в эти конфликты и их пресекать, и вместо этого больше концентрировался на внутриполитических проблемах. То есть сделать так, чтобы Соединенные Штаты ушли во внутреннюю изоляцию, что уже случалось в их истории.
Вот тогда у русских возникает шанс закончить войну так, как они этого хотят. Например, условной победой или выгодной им (но не для Киева) переговорной позицией. А это уже задача не столько к военному руководству Украины, а больше к политическому, потому что это вопрос внутренних политических процессов в нашем государстве. То есть это уже вопрос даже не мобилизации, а того, как государство общается с гражданами и строит управление обороной. Здесь спасение лишь в народной армии. Но это уже тема для отдельного интервью.