Развязанная Россией полномасштабная война против Украины находит все больше отголосков на территории самой страны-агрессора. Беспилотники периодически атакуют разные города, а взрывы на российских объектах даже вдали от фронта стали уже привычными событиями. Война постепенно переносится туда, откуда она и пришла.
В интервью Главреду военный эксперт, руководитель Центра военно-правовых исследований Александр Мусиенко рассказал, как удары по РФ могут привести к бунту или революции в стране, проанализировал ситуацию с запретом Запада Украине бить по территории России оружием, поставляемым в рамках военной помощи, оценил перспективы ВСУ на левом берегу Днепра в Херсонской области и объяснил, почему 2024 год станет в войне решающим.
На днях по России был нанесен массированный удар дронами. По данным украинских СМИ, около 35 дронов ударили по связанным с военными действиями объектам в Москве, Подмосковье, Туле и Смоленске. Мы видим, что такие удары достигают определенных результатов. По вашему мнению, существуют ли реальные возможности переноса войны на территорию России, и к каким последствиям это может привести?
Перенос войны на территорию врага – это один из залогов победы. Нам нужно поражать военные объекты России, среди которых аэродромы, воинские части, склады с оружием, городки, объекты военно-промышленного комплекса. Все, что связано с обеспечением российских войск. Много говорят о психологическом эффекте, но у таких действий, в первую очередь, есть практические последствия. Надо ослаблять противника.
Удары по России рассчитаны на то, чтобы побудить российских военных, участвовавших в мятеже Пригожина, к переменам. Именно они являются группой, которая может совершить определенные действия, связанные со свержением путинского режима и прекращением войны. Когда наносятся удары по военным объектам, российские воины видят, что это не только удачные действия Украины, но и последствия неправильных шагов их руководства, а сама российская армия становится слабее. И тут уже практический эффект должен накладываться на психологический. Мобилизованные и офицеры РФ – не лучшая группа российского общества (хотя где там искать лучших), но она способна делать изменения. Кто воспользуется этими изменениями - вопрос открытый.
Безусловно, тенденция по распространению войны будет продолжаться. Над этим работают. Время от времени мы видим важные результаты, которых будет еще больше. Например, в прошлом году что-то прилетело на авиабазу Энгельс, откуда взлетали стратегические самолеты Ту-95. после этого стратегическая авиация России оказалась за полярным кругом – в Мурманской области на аэродроме Оленья. Удары по вражеской территории эффективны, поэтому чем больше их, тем лучше.
Чем больше атак по территории России, тем выше вероятность того, что это повлечет бунт или революцию?
Да. Мобилизованные русские или формирования вроде Шторм-Z могут повернуть оружие против своих командиров или сделают что-то из того, к чему стремился Пригожин. Причем их действия будут уже более удачными. Тогда они заручатся поддержкой и так называемого российского глубинного народа. Общество в России идет за теми, у кого сила. Если оно почувствует, что Путин теряет способность управлять государством, а силовые возможности попадают в руки вооруженных движений, то эти движения и поддержит.
Бунт или революцию в России начнет не кто-то из верхушки или российской оппозиции за границей, которая всех поучает правам человека и либеральным свободам, а кто-либо из тех, кому надоело сидеть в окопах без патронов и идти на штурмы со 100% вероятностью гибели. Эти события начнутся с представителей низов, а дальше уже неизвестно, кто может этим воспользоваться.
Кто мог бы возглавить протест или бунт? В условиях, когда Россия построила и усилила крепкий репрессивный аппарат, а Пригожина уже нет, сложно представить лидера подобных движений.
Возможны разные сценарии.
Лидеры рождаются спонтанно. Они созревают, когда происходят события. Я не исключаю, что лидером может стать даже кто-то из Шторм-Z, даже несмотря на то, что их понабирали из тюрем. Это вполне возможно. Может, это будет кто-то из мобилизованных, который заручится поддержкой своих офицеров.
Более того, кто-то из силовиков может подстроить этот сценарий и поддерживать его. Не исключено, что это будет фигура, которая будет претендовать на место Путина – кто-то из его окружения. Будет стоять за кулисами этих процессов и их поддерживать. Ведь и у Пригожина были покровители, например, Суровикин, которого сейчас отправили в Алжир, подальше от Москвы. Обычно такие процессы объединяют определенных людей, а потом они совершают бунты. Это не несколько человек, а круги людей. К тому же стоит отметить, что в рядах военных провели серьезные чистки после завершения бунта Пригожина.
Но очень трудно предсказать, каким будет порог чувствительности относительно количества потерь у россиян и когда это все станет возможным. Прогноз временных рамок революционных событий – дело неблагодарное. Революционные ситуации могут длиться год, а потом все происходит за несколько дней.
Насколько массовыми должны быть удары по России, чтобы произошли такие события? Или подобного можно достичь и точечными ударами?
Сами удары не приведут к развитию событий, это лишь часть от всего комплекса мероприятий. Комплекс состоит из определенных элементов, среди которых – увеличение потерь врага. Я имею в виду не подсчет потерь противника и определение порога чувствительности, а уничтожение ресурсов и потенциала врага для ведения войны. Например, успех нашего контрнаступления надо тоже оценивать в этом контексте, а не только по показателям освобождения территорий.
Если у России на определенном участке фронта не хватает танков и бронетехники, она решает свои проблемы с помощью живой силы. Она будет нести все больше потерь, что определенным образом скажется на настроениях в ее войсках. Среди военных начнутся разговоры о нехватке танков, артиллерии и почему их бросают в такие бои.
Например, где-то под Авдеевкой, Купянском или Лиманом одно из подразделений пожалуется на то, что нет ротации и не подвозят боекомплект. В ответ им скажут: по одному складу на оккупированной территории прилетела ракета из HIMARS, по другому – ракета Storm Shadow. А еще глубже, на территории России, взорвали железную дорогу, сошел с рельсов поезд и также прилетело по складу.
Это психологическое давление, и в какой-то момент оно сработает. Надо работать над тем, чтобы такой момент наступил. Нужно максимально давить на врага.
Запад выступает категорически против того, чтобы Украина наносила удары по территории России оружием, которое предоставили страны-партнеры. А может ли возникнуть условие, при котором союзники изменили бы свое решение? Ведь Запад и Россия уже в состоянии конфликта, и он может развиваться по разным траекториям.
Отмечу два ключевых подхода, которые есть на Западе.
Первый заключается в том, что надо держаться подальше, не допускать каких-либо столкновений и не воевать с Россией. К сожалению, это доминирующее мнение. Например, мы не можем изменить позицию Германии по предоставлению нам ракет Taurus, которые нам очень нужны. Немцы опасаются эскалации с Россией.
Второй подход предполагает совсем другое мнение, и я его поддерживаю. Речь идет о том, что страны НАТО в целом косвенно уже приобщены к этой войне – они выбрали сторону, которую поддерживают, и это Украина. И мы уже прошли много красных линий. Вот в прошлом году, когда нам начали поставлять HIMARS с ракетами дальностью 80 километров, Путин в порыве гнева говорил, что россияне их "пощелкают, как орешки, и все уничтожат". Тогда на Западе многим казалось, что применение ВСУ HIMARS по позициям российских войск в районе Херсона или Антоновского моста – якобы значительная эскалация. Но мы прошли и через это. Дошли до истребителей и дальнобойных ракет.
Поэтому, мне кажется, что уже стоило бы перевернуть страницу и убрать запреты по применению определенных видов вооружений по России. Такое решение могло бы расширить наши возможности. Я вообще считаю, что если бы наши партнеры не были против использования западного оружия по территории РФ, летом этого года мы могли провести операцию не только на юге. У нас была перспектива провести фланговую операцию с заходом в тыл врага на Луганщину через Белгородскую область. РДК и Легион Свобода России уже фиксировали, что граница на Белгородщине практически не была прикрыта. Сейчас участки уже прикрыли и реализовать операцию труднее.
Ключевая позиция западных партнеров, согласно которой Россию не стоит раздражать, потому что у Москвы есть ядерное оружие и она им угрожает, к сожалению, лишает нас возможностей. Впрочем, это не указывает на то, что нам надо опустить руки и не вести диалог по расширению собственного потенциала, благодаря которому мы будем способны уничтожать и уменьшать возможности врага и быстрее завершить войну.
На мой взгляд, позиция Запада теперь выглядит очень странно. Там уже появляются сигналы о том, что если будет заморозка войны в Украине, Россия пойдет войной против НАТО. Например, нападет на страны Балтии. Москва наверняка будет мстить Альянсу и конфликт может быть весьма вероятным. И есть ли смысл Запада в такой ситуации бояться войны с Россией?
Да, я с вами согласен. Важно не допустить, чтобы Россия нарастила свой военный потенциал. И именно сейчас у нас есть довольно-таки серьезный шанс ослабить россиян. Это действительно важная позиция, но Запад продолжает придерживаться осторожных подходов.
Тем не менее, каждый раз мы видим, что все красные линии, которые выставляет Россия, смываются. Нельзя назвать фантастическим сценарием даже высадку в Крыму интернационального легиона с британцами и французами, как уже было во времена Крымской войны. Россия этого боялась и понастроила окопы в Евпатории, которые вообще смыло (это, кстати, трагический для них знак). Такой вариант развития событий возможен на определенном этапе войны.
Какой будет война зимой? Военные операции ВСУ и войск РФ будут продолжаться или до весны масштабных продвижений все-таки не будет?
Думаю, прогнозировать можно будет несколько позже. Все будет зависеть от развития событий на левобережье Херсонщины. Появившийся там плацдарм я называю "плацдармом надежды". Потому что это направление позволяет нам вести наступательные действия, и пока мы это способны делать, можно сказать, что контрнаступление в этом году еще не завершено.
Предлагаю рассмотреть два сценария развития ситуации на левом берегу Днепра в Херсонской области.
Первый – мы расширяем плацдарм, уменьшаем возможности для логистики врага из оккупированного Крыма и давим дальше. У противника возникают проблемы, а мы продолжаем работать и зимой. Главное – чтобы партнеры оказывали поддержку.
Второй – нас останавливают, мы сохраняем определенный незначительный плацдарм на левобережье и продолжаем давить рейдами. Боевые действия перейдут в позиционную фазу, но я не думаю, что наши войска будут стоять на месте и воевать только позиционно. Будут действовать малые группы и наноситься удары по логистике врага. Будет "беспокоящий огонь" и постоянное давление на противника.
Сейчас многое будет зависеть от ситуации на левобережье Херсонщины. Если нашим войскам удастся развить свой успех, это многое изменит. Наши партнеры пересмотрят ситуацию – наступление станет для них стимулом обеспечивать Украину поддержкой. К тому же от левобережья Херсонщины до Крыма всего 70 километров. Если враг будет отодвинут, у него возникнут проблемы с логистикой. Ситуация для россиян станет сложнее, а Крым окажется под большей угрозой. Поэтому именно на левобережье сейчас многое решается.
Сейчас ВСУсоздают условия для того, чтобы организовать полноценное форсирование Днепра?
Это сценарий, которого нельзя исключать. Масштабы операции свидетельствуют о том, что она набирает обороты, но для того, чтобы обеспечить дальнейшее ее развертывание, требуется обеспечение. Сейчас используется все больше средств ПВО, и это должно обезопасить наши войска от вражеских ударов управляемыми авиабомбами.
Мы действительно можем увидеть форсирование Днепра и доставку поддержки. Расширение плацдарма требует большего количества сил и оружия. Конечно, для этого требуется налаживание возможности переброски сил с правого на левый берег Днепра.
Как долго может продлиться война и чем она завершится? Запад усилит поддержку Украины до победы или существуют серьезные риски затяжной войны?
По моему мнению, ключевым станет 2024-й год. Он будет очень во многом показательным. В следующем году партнеры не уменьшат поддержку, но станет понятно, насколько они будут готовы обеспечивать ее в дальнейшем. Многое будет зависеть от наших успехов на левобережье – верю, что мы сможем продвинуться, обезопасить наши позиции и истощить врага.
Ситуация на войне будет зависеть и от внешнеполитических факторов, таких, как избирательный год в США, который для нас тоже важен во многих аспектах. Также важно, какими будут итоги выборов в других странах – например, в Нидерландах уже одержали победу евроскептики.
Мне кажется, Россия сейчас возлагает больше надежд как раз на то, что на Западе после выборов в некоторых странах изменится конъюнктура, и к победе Украины над РФ будут относиться более скептически. Москва надеется на появление позиции, как, например, у Орбана. Надежды россиян на политический процесс связаны с тем, что они не могут получить каких-то уступок от Украины или побед на поле боя. Предел их возможностей на ближайший период – это захват Авдеевки, продвижение где-то на востоке и переход в круговую оборону, чтобы дождаться выгодной для себя ситуации на Западе.
В такой обстановке нам важно придерживаться консолидации общества, объединяться и работать над усилением поддержки со стороны Запада. Надо убедить партнеров, что вместе западный мир и Украина сильнее России, которая культивирует мифы о своей непобедимости и могущественном ВПК, а на самом деле ходит с протянутой рукой к той самой Северной Корее.
Следующий год станет все-таки решающим?
Да.
Александр Мусиенко - блогер и эксперт. Является председателем негосударственной организации "Центр военно-правовых исследований». Выступает в качестве эксперта в эфирах телеканалов, пишет My.ua.