Лидер Китая Си Цзиньпин остается у власти еще на пять лет – он был переизбран генсеком Компартии КНР на беспрецедентный третий срок. Беспрецедентный – потому что до сих пор китайские вожди могли занимать этот пост лишь два срока, но несколько лет назад Си Цзиньпин отменил это ограничение.
После переизбрания Си Цзиньпина мир задается вопросами о том, чего теперь ждать от Китая, и решится ли он на войну за Тайвань. Некоторое понимание дальнейшего курса китайских властей появилось после речи Си, в которой он четко обозначил намерение построить двухполярный мир, в котором основными игроками будут США и Китай. Для Украины же важно, как Пекин будет вести себя в отношении России и не начнет ли поддерживать ее в нынешней войне.
Политический аналитик, директор Центра исследований проблем гражданского общества Виталий Кулик в интервью Главреду объяснил, что будет значить переизбрание Си Цзиньпина на третий срок для Украины и мира, насколько вероятным становится военное противостояние США и Китая, как изменится позиция Пекина относительно войны в Украине и поддержка им России в этой войне. Аналитик также рассказал, когда и чем может закончиться российско-украинская война и в каком ее результате заинтересован Китай.
Что после избрания Си Цзиньпина изменится во внешней политике Китая? Ключевые позиции Пекина и его осторожная политика сохранятся, или, наоборот, теперь Си будет действовать более смело или дерзко после того, как укрепил свои позиции?
Следует начать с того, насколько на самом деле Си Цзиньпин укрепил свои позиции. Формально он действительно устранил правовые барьеры, которые условно можно было назвать системой сдерживаний и противовесов. Да, он расширил свои полномочия и убрал принцип «коллективного кормчего», который остался в наследство со времен Дэн Сяопина, то есть сдерживания и противовесы для различных групп влияния в номенклатуре, руководстве Китая, между хозяйственной частью, военными и партноменклатурой. Сейчас эти балансы Си формально убрал.
Но если посмотреть на раскладку Политбюро и съезда, мы увидим, что все эти группы и дальше присутствуют, никто не пострадал. А разговоры о том, что Си Цзиньпин перед съездом вроде бы вычистил представителей «комсомольцев» из состава Политбюро, не соответствуют действительности – все группы на своих местах.
Более того, неформальная власть Си Цзиньпина не усилились и не ослабла, несмотря на то, что Китай трясло последние полгода из-за различного фрондирования и стремления разных групп усилиться перед съездом.
Потому не стоит говорить, что теперь однозначно установилась диктатура Си Цзиньпина, что Си стал императором. Формально – да, но неформально, в раскладе интересов и фамилий, ситуация выглядит не так.
А что тогда изменится во внутренней политике Китая?
Си провозгласил несколько важных вещей, которые стоит отметить. Первая из них – модернизация вооруженных сил, которую планируется завершить в 2027 году.
Китайские ВС представляют собой два больших слоя: первый из них – это хорошо оснащенные модернизированные высокотехнологичные и обученные специальные силы, а второй – такой себе вариант российских «чмобиков», народная армия, которая состоит из необученной и слабо вооруженной массы военнослужащих.
Этот дисбаланс должен быть устранен, поскольку Китай действительно готовится к противостоянию, в том числе силовому, противостоянию с Западом из-за Тайваня. Будет это противостояние или нет – это другой вопрос. Но то, что Китай должен усилиться, обеспечить свою обороноспособность и способность своих вооруженных сил участвовать в таких локальных и глобальных конфликтах, это очевидно. Поэтому ускорение модернизации, выделение необходимого финансирования, достаточное внимание политического руководства к вооруженным силам является приоритетным вопросом для Китая сейчас.
И я думаю, что не в последнюю очередь победа Си Цзиньпина была достигнута благодаря его поддержке идеи модернизации вооруженных сил и выделения значительных средств на нее. Это привело к тому, что Си получил активную поддержку со стороны генералитета, среди которого в течение последнего времени ширилось недовольство политикой Си Цзиньпина. Сейчас ситуация выровнялась, и генералитет дал ему мандат доверия. Соответственно, эта модернизация вооруженных сил пойдет очень быстро, а деньги будут выделены значительные.
Второй элемент – это усиление роли Коммунистической партии Китая. В рамках этой позиции важно отметить возвращение идеологии как инструмента контроля над населением. Потому что еще со времен Дэн Сяопина в Китае была провозглашена экономизация вместо идеологизации. Дэн Сяопин считал, что идеологическая работа, которая велась во времена Мао Цзэдуна, не оправдывает себя в новом мире, а, соответственно, лучшим способом усиления государства является сделать людей богатыми, а экономику процветающей. В этом есть логика.
В условиях мирового роста такая парадигма привела к появлению китайского экономического чуда, модернизации социалистического Китая, созданию социально-рыночной экономики в этой стране, точнее условно рыночной.
Сейчас ситуация иная, потому что экономизация вместо идеологизации привела к тому, что Компартия стала недостаточным инструментом для контроля над обществом. Она превратилась в социальные лифты для личного обогащения, а не для управления государством. Когда Си пришел к власти, он это понял. Он увидел опасность в том, что Компартия Китая превращается в КПСС, становится рыхлой и неспособной удержать власть, а потому пытается вернуть идеологию как особый элемент контроля над обществом, и эта идеология, соответственно, должна реализовываться через Компартию.
Если у рядового китайца сейчас спросить, кто такой Маркс или Энгельс, он не ответит. И это также является следствием деидеологизации китайского общества. Хотя китаец может назвать основные работы Мао Цзэдуна, исторические вехи развития Компартии Китая во времена Мао Цзэдуна, но этого недостаточно. Речь идет о настоящем возвращении идеологии и усилении роли Коммунистической партии как руководящей силы в обществе, а это означает усиление парткомов на местах, на производстве, в территориальных общинах. Роль Компартии в принятии управленческих решений должна быть значительно усилена. Это должна быть элитная часть китайского общества, причем не просто как новое дворянство, а именно как механизм управления.
Это важно, и это связано также с борьбой с коррупцией. С одной стороны, этой борьбой с коррупцией Си убирает оппозицию, а с другой – борьба с коррупцией будет служить инструментом, чтобы держать в тонусе саму Коммунистическую партию. Ведь Си говорит о самоограничении элит, о необходимости изменения определенных этических кодексов и принципов, о коммунистическом образовании и просвещении для построения социалистического Китая до 2029 года. То есть это постоянная идеологическая работа внутри партии и с населением.
Ранее Компартия реализовывала эксперименты с социальными рейтингами, определялся кредит доверия к людям, определялось их место в табеле о рангах в аппарате, возможность продвижения по карьерной лестнице, но это технологический аспект.
Сейчас к этому технологическому аспекту управления и контроля добавляется и идеологический. Это мозги, определенные представления, образы, это формирование определенного идеологического конструкта для широких слоев населения, то есть это создание картинки будущего, каким должен быть Китай к 2029 году, и в чем это будет заключаться для каждого конкретного китайца. Это важный элемент стратегирования и создания образов для идеологической пропаганды.
Все-таки как изменится внешняя политика Китая после избрания Си Цзиньпина?
Во внешней политике – что очень важно – Си говорит о двуполярном мире, в котором есть Пекин и Вашингтон, где все будущие процессы мира и мироустройства рассматриваются сквозь призму взаимоотношений этих двух центров. Если раньше Китай говорил о многополярном мире и сейчас продолжает официально это говорить, то теперь все решения съезда и выступление Си были прежде всего о том, что будущий мир должен быть двухполярным, а все остальные должны быть подчинены ему. Соответственно, должны быть созданы сферы ответственности, где будут избегать конфликтов и локализовывать их, и эта система отношений обеспечит баланс и стабильность в мире.
Для остального мира это будет означать, что если ты будешь попадать в "китайский мир", ты будешь четко квотирован, лимитирован, твое место будет выписано, с точки зрения интересов Китая, ты будешь вмонтирован в его систему производства и экономику. Роль России при этом сводится к роли сырьевого придатка, а не партнера, друга, соратника или союзника Китая. То же самое касается всех стран, которые находятся в Азии и ориентируются на Китай.
С другой стороны, представление мира как двуполярного создает и определенные риски, поскольку накладывается на все другие конфликты. Если в конфликте присутствует Вашингтон, то Пекин априори будет рассматривать эти конфликты как такие, где нужен противовес.
До сих пор формально Китай занимал подчеркнуто нейтральную позицию относительно войны в Украине, признавал территориальную целостность нашего государства и не признавал аннексии украинских территорий Россией, но на практике голосовал, подыгрывая России, в Генассамблее и Совбезе ООН, взаимодействовал с российскими компаниями, предоставляя РФ товары двойного назначения, покупал российские активы, из которых ушли европейские и американские компании в самой России. То есть Пекин вел явно недружественную политику по отношению к Киеву.
И сейчас, когда эта идеология двуполярного мира и противостояния с Западом для Си становится важным элементом, Китай может пойти в таких действиях дальше и усилить свое взаимодействие с Россией.
Хотя в этом взаимодействии также есть свои границы, свои "красные линии", за которые Китай не хочет и не может выйти. В частности, речь идет о санкционных механизмах, которые Запад применяет против РФ, и Китай не желает в них влезать, о вопросах, связанных с нежеланием Китая усилить Россию как государство настолько, чтобы она одержала победу в войне.
Россия должна быть слабой, потому что Китай рассматривает ее именно как сырьевой придаток и попутчика, как территорию для экспансии своих интересов, а не как партнера. Поэтому Россия, с точки зрения Пекина, должна быть ослаблена, но не проиграть окончательно, не быть уничтоженной. Для Киева это означает, что Китай в своем подыгрывании России может пойти дальше, чем сейчас. Это очень опасно для мира и Украины.
Также важно, что, помимо России, у Китая есть глобальная повестка дня, касающаяся Тихоокеанского региона, Азии и Африки, где Китай присутствует физически, геополитически, военно-политически и т.д. Акцент на присутствии в этих регионах также прослеживается. Позитивом является то, что весь вес Китая будет не здесь, в Восточной Европе и войне в Украине, а будет распределен по другим важным для него регионам, что снижает риски для нас.
К тому же, Китай, скорее всего, не будет избегать силового противостояния с Западом, в частности, за Тайвань, если Пекин четко определится. Если Китай сочтет, что сложилась благоприятная ситуация, чтобы захватить Тайвань или провести локальную военную операцию в Южной Азии по вытеснению западного присутствия, он это сделает.
Если Китай будет пытаться установить двуполярную систему мира с Соединенными Штатами, что это будет значить для Украины? Каким будет наше место в такой системе координат: Украина будет четко подчинена Вашингтону или останется на стыке двух миров, и ее территория будет местом борьбы, где будут соревноваться интересы Запада и Востока?
После войны с Россией мы будем фронтиром западного мира, границей Запада, с которым у Китая будут сложные натянутые отношения. Соответственно у Пекина к Украине будет отношение как к территории, которая находится в сфере западного полюса, и он будет применять весь свой арсенал влияния на нас как на страну Запада с элементом того, что это граница, и мы имеем определенные транзитные потенциалы, которые Китай хотел бы использовать для работы с Европой. Но Украина не будет буферной зоной или страной двойной ориентации и тому подобное.
После войны, кто бы ни был во главе политического руководства Украины, он будет реализовывать прозападный политический курс. И так будет достаточно долго. Это фактически закрепит наш евроатлантический и европейский выбор. Это введет нас в определенные новые отношения и альянсы, о которых в свое время говорил Борис Джонсон. Как бы там ни было, это будет Запад, а не какое-то аморфное прозападное образование. Запад, но на границе. Украина будет последним варварским христианским королевством Европы.
Роль границы является достаточно опасной, потому что в случае чего Украина снова может стать театром боевых действий…
Да, это опасно. Но это менее опасно, чем если бы мы были буферной зоной.
Означает ли переизбрание Си Цзиньпина, что при нем сейчас или впоследствии Китай точно будет помогать России? Какие риски есть для Китая, если он будет помогать России напрямую, в том числе оружием или созданием серых зон для обхода санкций?
Я думаю, что Китай никогда окончательно не выберет сторону России, потому что он знает, что Россия участвовала в столетиях унижения и разрушения Китайской империи в ХІХ-ХХ веках. Поэтому Россия рассматривается Китаем как такая страна, к которой можно выдвинуть территориальные претензии, как сырьевой придаток, слабая страна, которая оказалась неспособной преодолеть сопротивление даже Украины и проигрывает в войне.
Поэтому говорить о том, что Китай сейчас развернется к России полностью и начнет ее поддерживать, нет оснований. Наоборот, он все будет измерять с точки зрения собственных интересов и собственного национального эгоизма.
России ожидать, что Китай сейчас вступит в войну, наивно. Лишь когда Россия начнет распадаться, Китай, вероятнее всего, просто предложит свой зонтик безопасности какой-то части бывшей РФ и возьмет эту часть под свой патронат.
Что должно произойти в отношениях США и Китая, чтобы Пекин был вынужден избрать сторону в российско-украинской войне?
Если состоится открытая фаза противостояния Китая и США, то есть непосредственная война с обменом ядерными ударами, ситуация на фронтах в Тихом океане обострится настолько, что будет возможность высадки американского десанта в Китае или какие-то глобальные потери Китая в таком противостоянии. Тогда возможно расширение большого фронта и кооперация с Россией.
Но это скорее антиутопия, а не прогноз.
То есть вероятность прямого масштабного столкновения Китая и США невелика на данный момент?
На данный момент – да. Но ситуация может измениться кардинально. Я не исключаю локального силового противостояния.
Локального силового противостояния, которое может возникнуть из-за, например, Тайваня?
Да, именно Тайваня.
Насколько вокруг Тайваня сейчас сложилась взрывоопасная ситуация?
Вокруг Тайваня создается ситуация возможного конфликта. В течение последних восьми лет там наращивали военное присутствие и американцы, и китайцы. Китай регулярно в течение последних десяти лет входит в территориальные воды Тайваня, барражирует, бряцает оружием и все такое. Однако я бы не сказал, что это является обострением.
Однако настораживает то, что происходит вокруг Тайваня в информационной и политической сферах, в экономических приготовлениях: все говорит о том, что локальный конфликт возможен.
Американские эксперты уже говорят о том, что конфликт вокруг Тайваня возможен не в 2027 году, а в 2023-м. На то есть свои аргументы, в частности, есть потребность малой войны для определения статус-кво или достижения новых договоренностей относительно Тайваня, исходя из новых переговорных позиций. Возможно, сторонам не придется стрелять, а достаточно будет стояния авианосцев на линии. Такой вариант возможен, к этому следует готовиться. Потому что противостояние Соединенных Штатов и Китая будет в том числе отвлечением внимания и ресурсов Вашингтона от войны в Украине.
Разве не является то, что Китай до 2027 года планирует заниматься модернизацией своей армии, залогом того, что до этого времени никаких горячих событий из-за Тайваня не будет, Китай еще будет готовиться, а, следовательно, не будет и отвлечения внимания и ресурсов США от войны в Украине? Или Китай уже готов к этому?
Китай готов. В некоторых СМИ Китая китайские военные эксперты прямо говорят о том, что вооруженные силы Китая требуют испытания в военных условиях.
Китайцам нужна локальная война, чтобы провести тестирование своей модернизированной армии, которую они сейчас создают. Ведь Китай давно не воевал – с 70-х годов прошлого века он не вел никаких войн и нуждается в обкатке своей армии в военных условиях.
Эта риторика достаточно четко прослеживается. Поэтому 2027 год – лишь условный дедлайн.
Насколько Китай будет пытаться воздерживаться от противостояния с Соединенными Штатами ввиду его зависимости от западных и европейских рынков сбыта? Насколько экономический фактор будет сдерживать китайцев?
Здесь следует вновь упомянуть об идеологизации и снижении веса экономики в принятии управленческих решений в Китае. Идеологизация побеждает экономизацию при Си Цзиньпине. Поэтому зависимость от рынков, экономические проблемы, сокращение производства, финансовая нестабильность, обрушение пирамиды, ипотека и все остальные последствия, возможные для Китая во время противостояния с Западом, будут игнорироваться, если будет геополитическая выгода. То есть если в глазах Си Цзиньпина достижения от этого противостояния будут большими, нежели убытки. Если он сочтет, что после военного столкновения с Западом он сможет добиться биполярного мира и поделить планету на две сферы влияния, это будет стоить потери европейских рынков на определенное время.
А не может ли здесь Си Цзиньпин попасть в ту же ловушку, что и Путин – вступит в войну, а его армия не пройдет эту проверку на прочность на практике?
Может. Потому что Китай имеет те же проблемы и трудности, что и российская система. Любая автократия неизбежно предполагает выдачу желаемого за действительное, нарисованного за реальность. «Потемкинские деревни» есть не только в России, но и в Китае. Так что такая вероятность действительно есть.
Впрочем, у Китая достаточный потенциал для того, чтобы начать рискованную игру. У Си Цзиньпина есть запас прочности и нотки веры в собственные силы, чтобы попытаться превратить мир в двуполярный.
Но опять-таки, если достижения будут меньше рисков от потери рынков, Китай выберет рынки, а не желанное будущее Си. Он – не самоубийца. И успех его политической карьеры обусловлен в том числе тем, что он достаточно осторожно действовал.
Кроме того, сохранились центры влияния и неформальные группы интересов, не подчиненные Си Цзиньпину. Поэтому я не исключаю, что если Си не справится с первым этапом, через пять лет он может уйти в отставку под давлением этих групп влияния. А, может, наоборот, обеспечит себе правление до 2035 года и будет шаг за шагом формировать тот самый двуполярный мир без войны.
Если Китай и США начнут делить мир на двоих, насколько это приближает мир к ядерной катастрофе? Насколько нынешнее переизбрание Си Цзиньпина приближает нас к ядерной опасности?
Мир вообще стоит на пороге того, чтобы прикоснуться к определенному пределу – экзистенциальному опыту, который приведет к переосмыслению людьми самих себя. Прежде всего, это может произойти из-за войны или ядерного конфликта.
Вопрос не только в Си или Путине – такие люди почему-то же становятся во главе государств, а потом принимают те или иные решения. Как по мне, запрос у человечества на этот экзистенциальный опыт достаточно высок. Еще посмотрим, кто победит в Америке, какой будет ситуация в Европе с лидерством, какие лидеры станут во главе европейских стран, и какая конфигурация потом будет складываться в мире.
Этот запрос на катастрофу, через которую мы должны пройти, является доминирующим сценарием для многих футурологов.
Складывается впечатление, что мир сошел с ума…
Рациональные люди действительно скажут, что мир сошел с ума. Верующие люди скажут, что мы живем во времена надвигающегося Апокалипсиса. Кто-то скажет, что человечество осознает себя именно через такой опыт, в том числе ядерный конфликт. Локальный или глобальный ядерный конфликт – вопрос, насколько хватит мудрости у человечества. Я говорю не о лидерах, потому что, как показывает практика, у лидеров крышу срывает полностью, и тогда их окружение должно их остановить.
Все-таки хочу вернуться к вопросам, более близким к нам – к войне в Украине и нашему противостоянию. Как вы думаете, в чьей победе в этой войне Китай заинтересован – Украины или России, почему?
Китай не заинтересован в чьей-либо победе – он заинтересован в продолжении войны в Украине как можно дольше и ее превращении в войну низкой интенсивности, которая будет обескровливать и ослаблять и Россию, и Запад. Китай не видит Украину – он видит Запад и видит Россию. Об этом говорит любой анализ китайской прессы: в изданиях на китайском языке описывается война в Украине как противостояние Запада и России. Соответственно, война продолжается, война низкой интенсивности вполне в интересах Китая. Без окончательной победы одной из сторон, потому что такая победа приведет к усилению этой стороны.
Если исходить из этой логики, получается, Китаю выгодно немножко – именно немножко – помогать России?
Да, ему выгодно немножко подыгрывать России – то там, то там. Но не слишком, чтобы Россия вдруг не одержала какой-то системной победы, которая потом создаст опасность для самого Китая.
Как вы оцениваете вероятность того, что Россия потерпит поражение в войне с Украиной, и как Китай может использовать поражение России в свою пользу?
Если, а точнее когда произойдет поражение России (РФ, как по мне, сама делает все для того, чтобы проиграть эту войну), Китай может воспользоваться этим.
Когда Пекин увидит, что режим Путина или пост-Путина не удается сохранить, он выберет путь поддержки одного или нескольких независимых государств, которые возникнут на территории после РФ, и установит с ними вассальные отношения. Очевидно, что Китай попытается отхватить под собственный протекторат как можно больший кусок российских территорий с источниками газа и нефти. Прежде всего, Сибирь и Дальний Восток.
Конечно, будет происходить конкуренция с Западом за эти регионы и контроль над ними.
Собственно, еще в предыдущие годы в "Жэньминь жибао" была статья, где один из китайских экспертов говорил, что в случае развала Российской Федерации Китай будет не против оказать поддержку жителям приграничных территорий. То есть прямо речь не шла об аннексии, но такая размытая формулировка предполагает, в том числе, установление вассальных отношений и предоставление протектората всем новым независимым государствам.
А с остальной Россией, условно говоря, с Московией как Китай будет выстраивать отношения?
Это будет зависеть от того, кто будет в Москве и какой будет Московия сама по себе – то ли она будет в пределах Кремля, то ли в пределах МКАДа, то ли в пределах Московской области. Очевидно, что распад России будет предусматривать не разделение ее на условные субъекты федерации, а разделение на территории, которые контролируются местными группами интересов. Условно говоря, некие варлорды "стрелковы" смогут контролировать несколько районов, а не всю область. Кто-то из них будет провозглашать их независимость, а второй варлорд будет с ним воевать. Когда это все устаканится и сложится некий конгломерат, Китай будет выстраивать свои отношения именно с этим новым конгломератом. А пока это вопрос условной независимости и условного вассалитета.
На сколько вообще, по-вашему, затянется война в Украине, а, соответственно, насколько отдаленной перспективой являются эти сценарии распада России, о которых вы сказали выше?
Как по мне, скорый мир в Украине маловероятен.
Что именно вы подразумеваете под «скорым миром» – год, больше или меньше?
Некоторые наши эксперты любят прогнозировать, что война закончится к концу 2022 года, или, как говорит Арестович, за две-три недели. Нет. Ни через две-три недели, ни до конца года война в Украине не закончится. Она продлится до 2024 года. На это указывают запасы прочности производственных цепочек, ресурсов, которые могут быть задействованы, динамика ввода новых и новых санкций, возможность применения бойкота или блокады, техническая способность Запада применить блокадные механизмы в отношении России, втягивание в противостояние других стран, которые пока что занимают нейтральную позицию, в частности, арабского мира. Для всего этого нужно время, определенные условия. Эти условия складываются, но это происходит не за несколько месяцев, а за полгода-год.
Поэтому 2024 год – это некий рубикон, когда Россия начнет сыпаться, отступать, скукоживаться, пытаться каким-то образом определить «последние рубежи», которые она готова защищать, а потом внутренние процессы будут добивать ее в течение последующих десяти лет. 2024-й – маркерний год, а до того у нас впереди чуть менее двух с половиной лет войны высокой интенсивности.