Соединенные Штаты имеют долгую историю вмешательств за рубежом, при которых решение одной проблемы непреднамеренно порождало другую. В 1980-х годах администрация Рейгана вооружила муджахедов, воевавших с про-советской властью Афганистана только для того, чтобы обнаружить, что часть из них позже выбрала мишенью сами США.
В то же десятилетие Америка вооружила правительство Сальвадора в ужасной гражданской войне против левых повстанцев, в результате чего произошла миграция, породившая на свет печально известную банду MS-13 (Mara Salvatrucha — хорошо организованная международная преступная группировка; одна из самых жестоких, многочисленных и быстрорастущих в Центральной и Северной Америке - ред).
Эти прецеденты стоит вспомнить, поскольку администрация Трампа готовится к возобновлению санкций в отношении Ирана из-за выхода последнего из ядерной сделки 2015 года. Прошедший месяц американские политики и эксперты провели в обсуждении, сделают ли эти санкции иранскую ядерную программу более или менее вероятной. Вопрос, который в значительной степени игнорировался - это то, какое влияние годы новых санкций окажут на страну, в которую превратится Иран.
Академическая литература однозначна: санкции отнюдь не поощряют либеральную демократию, и, как правило, делают страны более авторитарными и репрессивными. В 2009 политолог из Университет Мемфиса Дурсун Пексен доказал, что в период между 1981 и 2000 годами санкции привели к значительному угнетению прав человека в странах, против которых они были введены. В следующем году в исследовании в соавторстве с Купером Друри из университета Миссури, он обнаружил, что "сакнционированные" страны также стали и менее демократичными.
Причина в том, что санкции смещают баланс сил в обществе в пользу правящего режима. Поскольку санкции затрудняют поиск ресурсов, авторитарные режимы переходят к их накоплению. Они делают население более зависимым от своей щедрости и не допускают к распределению благ тех, кто может угрожать их правлению.
"Поскольку режим может вмешиваться в рынок для контроля потока товаров и услуг, ставших дефицитными из-за внешнего экономического давления, власть перенаправляет богатства в пользу своей правящей коалиции, отнимая их у противников, чтобы минимизировать влияние санкций на свою способность руководить"
- писали Пексен и Друри.
Читайте такжеТрампу порекомендовали "не играть с хвостом льва" и пригрозили "матерью всех войн"Но санкции не только помогают деспотичным режимам ужесточать контроль. Они разрушают привычки и возможности, необходимые для поддержания либеральной демократии в долгосрочной перспективе. Поскольку санкции опустошают экономику страны, ее специалисты зачастую эмигрируют. Семьи в тяжелых экономических условиях забирают своих дочерей из школ и выдают замуж в более молодом возрасте. И, поскольку санкции ограничивают легальный поток товаров, люди привыкают к "черному рынку". В исследовании 2005 года Петер Андреас из университета Браун отмечал, что санкции часто порождают "более высокий уровень общественной терпимости к нарушению законов и подрывают уважение к верховенству права... Восстановление статуса правовых норм в обществе может быть одной из наиболее сложных задач после отмены санкций, поскольку старые привычки тяжело сломать".
Чиновникам Трампа, готовящимся к возобновлению санкций в отношении Ирана, необходимо знать об этом. Они должны знать это, потому что Америка создала многие из этих непреднамеренных последствий, вводя санкции против Ирака Саддама Хусейна. Эти санкции, начавшиеся, когда Ирак вторгся в Кувейт в 1990 году, фактически закрыли для Ирака законную торговлю с внешним миром. В ответ на растущий гуманитарный кризис ООН в 1995 году разрешила Ираку продавать количество нефти и на вырученные средства закупать продовольствие. Но даже когда администрация Клинтона публично назвала себя ответственной за смену режима, Саддам использовал "нефть в обмен на продовольствие" для укрепления своего правления.
Контролируя распределение продовольствия, он сделал рядовых иракцев, которые до санкций покупали и продавали еду на открытом рынке, более зависимыми от своего режима. По словам журналиста Дэвида Риффа "нефть в обмен на продовольствие", привела к тому, что
"каждый глава домохозяйства в Ираке обязан был иметь книгу рациона, изданную Министерством торговли, куда вносился каждый член семьи и приводились точные количества продовольствия, на которое имел право владелец. Каждый продовольственный агент имел компьютеризированный список от Министерства торговли, по которому он должен был снабжать людей основным набором продуктов. На практике это означало, что режим может вести базу данных по каждому иракскому гражданину и постоянно обновлять ее, не прибегая к услугам служб безопасности или даже сети платных информаторов. Это была тайная мечта полицейского"
Если санкции усложнили для иракцев изгнание Саддама, они также вынудили иракцев забыть о восстановлении инфраструктуры, разрушенной Америкой во время войны в Персидском заливе. Джой Гордон, автор книги "Невидимая война: Соединенные Штаты и иракские санкции" подробно изложила все способы, с помощью которых международные санкции затормозили реконструкцию:
"Система очистки воды в Ираке была скомпрометирована в первую очередь, когда США заблокировали оборудование и химикаты для очистки воды; но если бы Ирак каким-то образом смог произвести или добыть контрабандным путем, система водоснабжения была бы поставлена под угрозу из-за отсутствия электроэнергии, поскольку электрические генераторы и связанное с ними оборудование были подвергнуты бомбардировке США, а также из-за того, что замещающее оборудование было заблокировано Соединенными Штатами. Даже если бы Ирак каким-то образом смог произвести достаточное количество электроэнергии, чистая вода не могла бы быть распределена вследствие сильного разрушения водопроводных труб после американских бомбардировок, а вскоре США заблокировали импорт водопроводных труб на том основании, что они могут быть использованы для оружия массового уничтожения. Если бы Ирак каким-то образом смог контрабандно провозить или производить водопроводные трубы, то у него не было бы бульдозеров или кранов, необходимых для их установки, поскольку они были также заблокированы Америкой".
Но санкции опустошили не только инфраструктурный капитал Ирака - они опустошили и его человеческий капитал. Согласно одной оценке, "более трех миллионов профессионалов и интеллектуалов" покинули страну в 1990-х годах. И, как объяснила мне Гордон, даже множество госслужащих, оставшихся в Ираке, перестали появляться на своих рабочих местах, потому что их зарплата обесценилась в результате гиперинфляции. Итогом стала "инфраструктура, работающая с гораздо меньшим количеством людей, которые имели гораздо меньше полномочий и меньше опыта".
Как и предсказывала литература о санкциях, иракцы обратились к черному рынку. "Безработица и обнищание вызвали не только недоедания и болезни, но и рост преступности и ухудшение социальной структуры", пишет Гордон. Саддам опирался на суннитские племенные связи для контрабанды нефти и других грузов через границы Ирака, тем самым увеличивая их мощность. И, чтобы избежать нищеты, многие иракцы-шииты пошли получать благотворительность со стороны местных исламистских группировок. Политолог из Университета королевы Марии Ли Джонс, который учился в Ираке в 1990-х годах в своей книге "Общества, находящиеся в осаде", сказал мне: "Результатом диктатуры и санкций стало уничтожение светской оппозиции Саддаму. Единственное, что сохранилось, это племена, ставшие ядром "Аль-Каиды" и ИГИЛ, а шиитские священнослужители сформировали основу шиитских политических партий".
Читайте такжеУ Америки развилась зависимость от санкций, которые перестают работать - The AtlanticПосле свержения Саддама в 2003 году администрация Буша обнаружила, что управление и восстановление Ирака было намного сложнее, чем она сама предсказывала. По иронии судьбы, это произошло отчасти потому, что санкционная политика США сделала Ирак менее современным, менее светским, менее образованным обществом, чем это было за 15 лет до санкций.
Иран - это не Ирак. Поскольку он никогда не подвергался бомбардировкам, подобным той, которой подвергался Ирак во время войны в Персидском заливе, его инфраструктура находится в лучшей форме. Но социальные и политические последствия многолетних американских и международных санкций оказались поразительно схожими.
Соединенные Штаты впервые ввели санкции против Ирана во время кризиса заложников 1979 года. Но Иран не был в значительной степени отрезан от глобальной торговли до тех пор, пока администрация Обамы и ее европейские союзники не ввели санкции между 2010 и 2012 годами, что сделало почти невозможным для иранских компаний импортировать или экспортировать на Запад или проводить деньги через международные банки. Экономические и гуманитарные потери были незамедлительными и глубокими. Между 2012 и 2014 годами процент иранских семей, живущих в бедности, увеличился почти вдвое. К 2016 году, согласно BBC, иранцы потребляли чуть больше половины красного мяса и чуть меньше половины хлеба от показателей 1996 года. Невозможность Ирана закупать лекарства или сырье, необходимое для их производства, привела к тому, что, согласно исследованию 2016 года, "до 6 миллионов иранцев не имеют доступа к основным видам лечения".
В Вашингтоне широко распространено мнение, что эти санкции привели иранцев в 2013 году к избранию президента-реформиста Хасана Рухани, который пообещал урезать ядерную сделку и снять нагрузку на экономику Ирана. Это дискуссионно. Иранцы и ранее голосовали за реформистских кандидатов - таких, как Мохаммед Хатами в 1997 - до того, как санкции начали жалить.
Но даже когда Роухани победил, иранцы предупредили, что западные санкции воспроизводят в Иране токсичную динамику Ирака 90х годов. В 2013 году сотни иранских диссидентов предупредили в письме президента Обаму, что они "глубоко обеспокоены повторением иракского опыта для Ирана, который исключит единственную возможность для мирных и демократических преобразований в нашей стране. Мы уверены, что экономические санкции будут продолжать ослаблять гражданское общество Ирана и укреплять экстремистов".
И действительно, иранское правительство, в особенности - жестко настроенный Корпус Стражей Исламской революции (элитное иранское военно-политическое формирование, созданное в 1979 году из военизированных отрядов исламских революционных комитетов, сторонников лидера иранских шиитов аятоллы Хомейни - ред.) - использовало санкции эпохи Обамы для установления того, что два иранских аналитика в 2012 году назвали "почти экономической монополией в Иране, поскольку эскалация санкций раздавила частный сектор и средний класс законных предприятий". Как и в Ираке, санкции породили преступность: то, что два других иранских наблюдателя назвали "мафия-подобным классом", который использовал иранскую "задушенную экономику и связанные с ней черные рынки" для "монополизации экономики".
Читайте такжеИран готовится к войне: почему это плохо для УкраиныПо мере того, как Корпус Стражей Исламской революции использовал санкции для расширения своего богатства и власти, главный фактор антиправительственной активности, иранский средний класс, ослабел. Джейсон Резаян, иранско-американский репортер Washington Post, брошенный режимом в тегеранскую тюрьму утверждает, что уроком "последнего раунда санкций" против Ирана является то, что "когда люди находятся в сложном экономическом положении, их нужды и надежды обращены гораздо больше в сторону выживания, чем достижения перемен". Ирано-американский кинорежиссер и писатель Бехштех Фаршнешани отметил в 2013 году, что "санкции в отношении Ирана лишь сильно ослабляют средний класс, нарушая коллективную волю и маргинализируя демократические голоса, одновременно укрепляя власть правящей элиты". Ухудшающаяся экономика Ирана в сочетании с отсутствием свободы личности также спровоцировала то, что CNN назвало "утечкой мозгов на Запад".
Как и в Ираке 1990-х годов, санкции эпохи Обамы также способствовали тому, что иранское общество стало более консервативным. В 2012 в докладе Международного гражданского общества отмечалось, что "эксперты по правам женщин обнаруживают социально-экономическую модель, которая складывалась в Ираке, когда вводились санкции. В результате санкций против Ирака и обусловленной этим нищеты девочки были лишены возможности получать образование, а дети стали чаще вступать в брак (семьи были вынуждены выдавать замуж своих дочерей, с тем чтобы сократить число ртов для кормления). Иранские девушки находятся под угрозой подобных событий". В период между 2012 и 2014 годами, по данным статистического центра Ирана, рост детских браков составил 20 процентов.
Иранские диссиденты в подавляющем большинстве поддержали ядерную сделку 2015 года, поскольку она предложила перспективу отмены санкций и обращения вспять части таких тенденций. И несмотря на коррупцию и некомпетентность иранского режима, а также продолжающуюся пугливость многих международных корпораций, иранская экономика, которая сокращалась в 2014 и 2015 годах, выросла в 2016 году более чем на 12 процентов.
Администрация Трампа в значительной степени раздавила эти надежды. Даже до выхода из ядерной сделки, Трамп давил на европейские правительства, требуя не вести бизнес с Ираном и отказался дать разрешения американским компаниям, желающим это делать. Теперь, в рамках своего выхода из соглашения, Трамп планирует не только возобновить американские санкции, отмененные Обамой в 2015 году, но и потребовать, чтобы европейские компании прекратили вести бизнес с Ираном — или, в противном случае, потерять доступ к американскому рынку.
Европейский бизнес не будет полностью соблюдать эти требования, и Иран будет продолжать торговать с Китаем и Индией. Но вполне вероятно, что Иран будет снова находиться в значительно большей экономической изоляции, чем это было в последние два года. В преддверии объявления Трампа о выходе из соглашения, стоимость иранской валюты – риала, снизилась, вызвав опасения гиперинфляции. Это предсказуемо сыграло на руку провластным консерваторам, которые пообещали выстроить "экономику сопротивления" в котором доминирует государство. "Для сторонников жесткой линии", отмечает Ричард Нефью из Колумбийского университета, который работал над санкциями и переговорами по Ирану для Обамы, возобновление санкций "является возможностью ограничить доступ к стране и людям в стране во внешний мир. Эта концепция экономического сопротивления очень привлекательна для них, поскольку они видят, что открытость может нанести ущерб и подорвать их контроль".
Иран все еще может стать свидетелем восстания против режима. Но чем слабее средний класс Ирана, тем менее организованными и последовательными станут эти восстания. "Если санкции действительно вызовут внутреннюю реакцию – предупреждали специалисты по Ирану Мохаммад Садеги Эсфахлани и Джамаль Абди – она произойдет не в форме демократического движения, а в форме голодных бунтов, которые станут легкой мишенью для хорошо отточенного аппарата репрессий иранского режима". Вероятно и то, что выход Трампа из ядерной сделки сделает иранцев более антиамериканскими. Иранцы согласились на сделку, потому что отчаянно нуждались в прекращении санкций. Теперь даже самые антиправительственные иранцы должны признать, что эти санкции возвращаются не потому, что их лидеры нарушили ядерное соглашение, а потому, что соглашение нарушила Америка.
В 2003 году лидеры Америки фантазировали о либеральном, демократическом, не экспансионистском Ираке только для того, чтобы обнаружить, что собственная же санкционная политика способствовала разрушению этой мечты. Теперь другая республиканская администрация, возглавляемая некоторыми из тех же внешнеполитических чиновников, распространяет похожие взгляды на Иран. Иранцы, больше других инвестировавшие в это видение, предупреждают, что политика Америки делает это невозможным. И администрация Трампа об этом либо не знает, либо ей на это наплевать.