Илия Куса

Думаю, не стоит. Если на полях G20 не будет встречи Путина и Зеленского, ожидать какого-либо прорыва точно не стоит. Главная интрига Большой двадцатки состоит в том, будет ли на саммите присутствовать Путин или Зеленский. Если Путин приедет, то, возможно, с ним захотят провести формальную или неформальную встречу представители Запада, чтобы среди прочего обсудить ситуацию в Украине. Западные политики это могут сделать через посредников, которые будут на саммите – Турцию или Саудовскую Аравию. Если же он не приедет, сложно будет ожидать каких-либо решений.
Я ожидаю классической борьбы: Запад будет склонять Большую двадцатку принять какой-то документ, который бы осудил Россию, какое-то коммюнике, где было бы зафиксировано, что G20 осуждает действия РФ. Скорее всего, именно за этот документ будет идти борьба.

Конструктив позиции можно оценить в зависимости от нашей стратегии. Я не совсем понимаю такую позицию, ведь если будут переговоры о нас, то нам лучше на них присутствовать, чем нет. Даже если нам не нравится сам факт переговоров.
Кроме того, если на саммите будет Путин, это не значит, что с ним все будут встречаться. Ну будет там Путин, и что? Почему мы должны из-за него отказываться ехать на столь серьезный саммит? Ведь Украину впервые приглашают на G20 как полноценного гостя – это честь и наш шанс быть представленными на серьезном мероприятии, тем более, G20, в отличие от G7, реально отражает баланс сил в мире.
Я считаю, что украинской стороне не стоит отказываться от участия в саммите из-за присутствия Путина еще и потому, что Зеленскому же не нужно будет бежать с ним встречаться, окажись они на одном мероприятии. Не вижу большой проблемы в том, что лидеры воюющих стран присутствуют в одном зале.
Если наша позиция – это изоляция России и бойкот ее со стороны всех стран, то она недостаточно надежна, поскольку совершенно очевидно, что все страны мира бойкотировать РФ не будут – кто-то будет встречаться с представителями российской власти, кто-то будет ездить в Москву. Далеко не все страны будут игнорировать Россию и российское руководство.
Потому нам не стоит оглядываться на то, будет Путин на Большой двадцатке или нет. Если у нас есть потребность и интерес использовать еще одну глобальную площадку для продвижения своего видения завершения войны или своего видения будущего Украины в мире, надо воспользоваться этим шансом, а не привязывать все к присутствию одного человека.

Исход войны решится на поле боя, а потом будет утрясаться на поле переговоров. На поле боя мы больше контролируем ситуацию, на поле переговоров – у нас меньше влияния по объективным причинам. Все внешние игроки имеют свои интересы, они сильнее, а потому будут пытаться нам их навязывать. На поле боя мы можем больше влиять на ситуацию, потому что это наша территория, и здесь многое зависит от нас, наших вооруженных сил и политического руководства.
Это два разных измерения этой войны.

Это хороший вопрос, и пока что на него ответить сложно. Республиканская партия, которую считают скептичной по отношению к дальнейшей помощи Украине, на самом деле, разная. Далеко не все республиканцы считают, что Украине нужно сокращать военную помощь или вовсе прекратить ее – там разные мнения на этот счет.
Нужно будет посмотреть не просто на результат выборов, а кто из республиканцев в каких округах пройдет в Сенат и Палату представителей. Если это будут в основном трамписты – сторонники внешнеполитического изоляционизма, критики внешней финансовой помощи и сторонники вкладывания ресурсов во внутренние дела, тогда для нас есть определенный риск. Республиканцы не прекратят поддержку Украины, но могут ее не увеличивать или сократить. Хотя, думаю, они не пойдут на сокращение нам помощи, чтобы не запятнать репутацию, но могут склоняться к переговорам с Россией, а также взять паузу, чтобы сконцентрироваться на внутренних проблемах и на Китае.
Иными словами, вопрос не в том, будут ли США помогать Украине после выборов или не будут. Помощь будет в любом случае, но вопрос объемов ее поставок. Это будет зависеть от того, каким будет расклад сил в Конгрессе после выборов, а не просто в том, кто победит – демократы или республиканцы.

Украина, как и многие другие страны – заложник электоральных циклов в США. Потому что Соединенные Штаты – это государство, имеющее глобальное влияние, и все, что там происходит, влияет на мировые процессы, так как американская внешняя политика подчинена внутренним политическим процессам.
У Штатов есть возможности затянуть войну до 2024 года. Они уже их использовали, например, когда были попытки в этом году договориться с РФ, они выступали против. То есть у США есть возможности влиять на этот процесс, например, встав против мирных переговоров или предложив альтернативные варианты.
Способов затянуть войну у них много – как со стороны России, которая тоже может тянуть время, когда ей надо, так и со стороны США, которые могут тянуть время, выступая против каких-либо мирных инициатив. Будут ли США это делать, еще не ясно, но я бы не сказал, что они нацелены действовать именно так.

Нет. Вопрос Украины для американского избирателя совсем не существенный. В медиапространстве США тема Украины занимает около 10% условного эфира. Иными словами, ситуация в Украине не является приоритетным вопросом для среднестатистического избирателя в Америке. Приоритетными для него являются вопросы внутренней политики: социально-экономическое развитие, благосостояние американского населения, инфляция, безработица, вопросы ипотеки, курса доллара, цен на бензин, контроля над оружием и куча других культурных и расовых вопросов.
Украина является одним из достаточно известных для американцев вопросов внешней политики наряду с Северной Кореей и Ираном. Но это не вопрос, который существенно влияет на американского избирателя.

Нет, это невозможно. И в американском истеблишменте есть консенсус по этому поводу: как демократы, так и республиканцы неоднократно заявляли, что отправлять свои войска в Украину они не намерены и не будут. Я думаю, что их прямое вовлечение в войну возможно разве что в ситуации, если Россия нападет на страну НАТО, то есть Польшу или страны Балтии, или если война примет такие масштабы, что станет угрожать безопасности европейского континента и американцев, например, если будут ядерные удары или применение оружия массового поражения, что нанесет урон союзникам (европейским странам или американским гражданам). Только в таком экстремальном варианте США могут подумать. Но и то, мы не знаем, в какой форме, как они будут реагировать. Пока война локализована на территории Украины, они не будут отправлять войска. И об этом и Байден, и его оппоненты четко заявляют.

Я считаю, что нет, ни Европа, ни США не были полностью готовы к такой войне в Украине. Об этом свидетельствует и первоначальная реакция наших западных союзников, которые думали, что мы за неделю падем, и тот факт, что военно-промышленные мощности западных стран были не готовы производить столько оружия, сколько нужно Украине. По этой причине, например, они сейчас не могут удовлетворить все потребности в оружии и технике Украины – они не успевают производить столько оружия. А то вооружение, которое Запад нам передает, старое и давно уже не стоит у западных стран на вооружении, и они никаких новых контрактов не заказывали.
Я считаю, что Запад рассматривал сценарий такой войны, но считали его маловероятным, как и бо́льшая часть экспертов в Украине и за ее пределами.

Разговоры о том, что Запад уже давно мог закончить эту войну, – это миф. Такое же восприятие было у жителей Ближнего Востока относительно американской мощи: когда началась война в Сирии, там тоже многие думали, что сейчас США придут и все быстро закончат. Но этого не произошло.
Считать, что Америка всесильна, – это ошибочное восприятие. В действительности все не совсем так. Во-первых, у ресурсных возможностей США есть предел. Во-вторых, для Штатов ключевой вопрос – зачем им вмешиваться. И тут дело не в конспирологии. У США есть свои интересы, которые необязательно должны означать оккупацию России и ее разгром – все то, что мы имеем в виду, когда говорим о сценарии тотальной победы Украины.
Помощь дается "дозированно" потому, что, как я уже говорил, на Западе не хватает мощностей для производства нужного количества оружия. К тому же некоторые виды вооружений не передаются, поскольку это чувствительные западные технологии, c которыми не умеет обращаться украинская армия, да и Штаты боятся передавать эти технологии, чтобы они не попали в руки врага. Кроме того, Соединенным Штатам самим нужно оружие, особенно это касается Европы. Потому что в последнее десятилетие расходы европейских стран на оборону и армию урезались.
Нынешняя ситуация – это не так, как было между Первой и Второй мировыми войнами, когда все страны были накачаны оружием, все были готовы к войне. Сейчас все иначе. Европа вообще не была готова к этой войне, и европейцы только сейчас начали запускать программы перевооружения, например, Германия, и этот процесс займет несколько лет.
У нас почему-то считают, что танки у Запада стояли на погрузке и были готовы в любой момент отправиться в Украину. Но это не так – у Запада ничего не было готово. Потому и ленд-лиз запускали полгода в США: принимали этот закон всю весну, приняли, ждали до октября и вроде как запустили.
Потому тут дело не в конспирологии.
Впрочем, Запад не спешит вмешиваться в войну своими силами, потому что эта идея не имеет поддержки общественного мнения в США. На Западе не хотят и боятся ядерной войны. А прямое участие Запада в войне, как там считают, будет означать ядерный удар со стороны России.
Кроме того, в США не знают, что дальше делать с Россией. На этот вопрос у них пока что нет ответа. Для них неочевидно, нужно ли наносить локальное поражение России или нужно довести ситуацию до свержения Путина. Еще ведь вопрос – кто придет к власти после свержения Путина, на кого можно опираться потом в России.
Очень много вопросов, на которые на Западе нет ответа, и по этой причине они очень осторожничают в отдельных вопросах.
Хотя, должен отметить, в отличие от весны, военные поставки Украине весьма серьезные – это беспрецедентные масштабы и объемы помощи. Поэтому их не стоит недооценивать.

Да, но и для Запада все происходящее – абсолютно ново. Такого не было много лет, и западные страны к этому не готовы. Потому та помощь, которую Украине предоставляют страны Запада, это почти максимум их возможностей, учитывая их нынешнее положение.
Кроме того, нужно учитывать и то, что на Западе куча внутренних проблем. Плюс глобальная рецессия на фоне, и они не могут просто взять и все ресурсы перевести Украине. Не стоит переоценивать наше значение для западных лидеров и западного избирателя.

Я планов таких не видел. Есть разные сценарии, которые рассматривают США, но нигде не видел серьезных работ, посвященных видению будущей России в мировой системе. Возможно, такие планы существуют непублично.
Если смотреть на опыт США в Сирии, Иране и Ираке, то во всех случаях все тоже думали, что у Штатов есть какой-то план, но оказалось, что такового нет, и все эти истории закончились фиаско, включая историю с Афганистаном.
Кстати, Украина имеет прекрасную возможность представить свои мысли на этот счет. Но почему-то мы с этой дискуссией не работаем, а должны в нее включиться, чтобы заполнить вакуум своими идеями, как мы видим будущее России, Украины и региона в целом.

Я говорю о том, через что уже прошел Ближний Восток. Там тоже многие верили, что есть "большой брат", который всем управляет, но оказалось, что управляет он не всем, и что все не так…
Чем быстрее мы поймем, что США не всесильны, что у них есть свои пробелы, что у них бывают неудачи, тем лучше. После Афганистана, Ирака, Сирии – всех историй Ближнего Востока – нужно было понять, что США – это очень мощное государство, но и у его возможностей есть предел.
Кроме того, Соединенные Штаты сегодня – это не США 50 лет назад. Они частично потеряли свое влияние, подросло и много других стран, которые хотят играть активную роль на международной арене. Штаты остаются сверхдержавой, могут влиять на многие процессы, но не стоит их переоценивать.
Чаще всего в нашей истории было так, что переоценка нами США приводила к тому, что мы все отдавали им на аутсорс – мол, "вот, занимайтесь, а мы будем сидеть и ничего не делать". Это неправильная позиция. Мы должны исходить из того, что сами должны творить свою историю, писать ее и участвовать в любых дискуссиях, исходя из того, что сейчас все во многом импровизируют, стратегии пишутся только сейчас и корректируются в зависимости от того, что происходит.
Это очень опасная позиция – думать, что США все знают, и просто ждать, когда нам скажут, что делать. Это очень унизительная и странная позиция, которая, как мне кажется, после этой войны должна была у нас пропасть.

Запад не позволит Украине потерпеть поражение в этой войне.
Это вообще интересный вопрос, потому что все зависит от того, что понимается под поражением и победой в этой войне в восприятии разных стран. Наше понимание этих вещей может не соответствовать тому, как они воспринимаются в США или Европе. На Западе победа – это не-победа России, там этого будет достаточно. Условно говоря, если Россия не достигает военных целей, которые ставила перед собой на 24 февраля, это для Запада победа, потому что не допустили захвата новых территорий, свержения правительства в Киеве, оккупацию Украины, ввели санкции против России, которые будут сохраняться десятилетиями, ослабили Россию. Западу этого достаточно.
Для Украины победа – это не только не-продвижение России, а еще и вытеснение ее со всех оккупированных территорий, возможно, даже смена власти в России. А это все уже цели, которые неочевидны для западных стран, они могут их не ставить – этого у нас многие не понимают. У нас считают, что у нас восприятие одинаковое, а это не так.
Например, для многих европейских стран победой будет то, что Россия не победит и не захватит половину Украины, а потому с ней можно договориться. Санкции и поставки оружия Украине не приведут к разгрому России, к дезинтеграции страны или полному уходу с оккупированных территорий, но они могут привести к тому, что Россия будет просто вынуждена сесть за стол переговоров, и с ней можно будет достичь временного компромисса. Это для европейцев будет одна из форм победы.
Стыкуется ли такое видение с нашим? Не совсем.
Тотального поражения Украины Запад не допустит, потому что иначе он сам стратегически проиграет. Но не факт, что Запад будет реализовывать тот план-максимум победы, который нарисовали себе украинцы. Именно тут, в этом моменте, находятся возможные противоречия между Западом и Украиной.
На Западе особо не говорят о возвращении Украины к границам 1991 года – там такую радикальную риторику не поддерживают. Западные страны не выступают против нее, но, вместе с тем, они ни в каких программных документах или стратегиях не зафиксировали, что будут помогать Украине, пока она не вернет все оккупированные территории, включая Крым. Они используют формулировки о сдерживании России, недопущение победы России, нанесении поражения российской армии. Для них вариант возвращения Украины к границам 1991 года считается маловероятным, крайним.
Потому так важно Украине участвовать в дискуссиях и доносить свою позицию. Причем не просто эмоциональными заявлениями, а интеллектуально – статьями, аналитическими работами, участием в дебатах. Нужно не бояться дискутировать и доказывать, что в интересах западных стран не компромисс с Россией, а ее тотальное поражение или демонтаж путинской системы.

У США, очевидно, есть свои причины, почему они не передают ракеты. Плюс мы не знаем, на каких условиях Иран начал поставлять России вооружение. Он же не начал эти поставки в мае – это произошло в сентябре после определенной работы. В основе этой оружейной сделки лежит не союзничество – вообще не считаю Иран и Россию союзниками. Это была чисто прагматичная сделка. Предполагаю, что Иран от России получил или получит серьезные уступки за эти ракеты: технологии – ядерные, военные, возможно, по производству самолетов, уступки по Сирии. России есть что предложить Ирану, и он пользуется этой ситуацией.
Мы Соединенным Штатам предложить особо ничего не можем. Да и я так понимаю, США вполне устраивает то, как сейчас выглядят военные поставки.
Впрочем, нельзя сравнивать эти две ситуации, потому что это абсолютно разные страны и абсолютно разные обстоятельства, в которых развивается двустороннее партнерство.

Иран продал России оружие по нескольким причинам.
Первая – россияне давно работали над этим, давно лоббировали сделку и склоняли Иран к продаже тех вооружений, которых у России нет или они не так хорошо развиваются.
Переломным моментом, который привел к тому, что Иран все-таки согласился на сделку, был провал ядерных переговоров с США в конце лета. Потому уже в сентябре мы увидели на наших фронтах иранские беспилотники. Пока Иран верил в возможность подписания с США ядерного соглашения и снятие санкций, он был достаточно осторожен в отношении России, но, когда эти надежды не оправдались, Иран пошел на сближение с РФ.
Второе – в основе иранско-российской оружейной сделки лежат не только и не столько деньги, сколько уступки со стороны России. РФ сделала Ирану ряд уступок – политических, военных, технологических. Иран воспользовался ослаблением России и ее потребностью в вооружениях, способных хоть немного повлиять на ситуацию на поле боя, чтобы выбить выгодные для себя уступки со стороны РФ. Повторюсь, эти уступки могут быть самыми разными – от помощи Ирану в разработке его ядерной программы, передачи ему чувствительных военных технологий и до политических уступок, например, подыгрывание в Сирии.
Так что эпизод с продажей России иранских беспилотников – это прагматичная ситуативная сделка Ирана и РФ. Но это не означает, что теперь они вечные друзья и стратегические союзники.
Третье – для Ирана продажа России беспилотников является способом ударить по США. Иран воспринимает войну в Украине как часть глобального противостояния России и Соединенных Штатов, а потому считает, что эта сделка является ударом не по Украине, а по США, которые, как считает Иран, стоят за Украиной. Это ответ Ирана на санкции США и на их отказ подписывать ядерную сделку.
И все это наложилось на поддержку Соединенными Штатами протестов в Иране.

Думаю, это был лозунг. Видел это выступление Байдена в оригинале: он резко перешел на тему Ирана в ответ на выкрик из толпы об Иране. Вряд ли у США есть долгосрочная стратегия по Ирану, судя по их действиям. Потому не уверен, что эти слова на данный момент что-либо значат.
Американцы будут пытаться использовать протестные настроения в Иране в надежде, что они приведут к смене власти. США делают основную ставку на то, что протесты приведут к свержению правительства и смене политического режима в Иране. Однако это очень рискованная ставка. Во-первых, не факт, что протесты будут успешными. Во-вторых, даже если они будут успешными, ничто не гарантирует, что к власти в Иране придут более прозападные или более умеренные лидеры – это абсолютно неочевидно.
Кроме того, у США в самом Иране нет союзников. Оппозиция находится в эмиграции, и ее далеко не все в Иране воспринимают.
Поэтому мне сложно сказать, что конкретно имел в виду Байден. За этими словами пока не просматривается никакая стратегия.

В таком случае Иран, конечно же, сократит помощь России, потому что ему самому все это понадобится. Хотя я не понимаю, зачем продавать России такое количество вооружения, а потом самому готовиться к войне.
Пока что считаю маловероятной войну Ирана и Саудовской Аравии. Да и пока нет информации, которая бы говорила о вероятности такой войны, кроме публикации WSJ. Да и вообще, не ясно, о чем конкретно идет речь. Если подразумевается, что хуситы нанесут удар ракетами иранского производства, то мы все это уже видели – это ни на что не повлияет. Если же речь идет о полномасштабной региональной войне, то такую войну Иран проиграет. Но регион в таком случае будет дестабилизирован, а это будет отнимать ресурсы и энергию стран Запада, что может негативно сказаться на Украине. Хаос будет выгоден России, в первую очередь.

Прежде всего, Иран – это не экстремизм ислама. Это очень упрощенное и примитивное восприятие. Это даже близко не то, что на самом деле происходит.
Будущее Ирана достаточно туманно по той причине, что политическая система, которая сформировалась после Исламской революции, сейчас переживает кризис. Причем этот кризис возник не из-за нынешних протестов, а еще раньше, но протесты стали кульминацией.
Я думаю, что со временем постреволюционная политическая система в Иране будет либо трансформирована изнутри, то есть элиты поймут, что надо с этим что-то делать и менять правила игры, либо она будет разрушена изнутри или извне насильственным путем через какое-то потрясение, например, войну, а потом пересобрана на других принципах. Иран всегда так существовал. Либо же эта система еще будет жить какое-то время – после внесения косметических изменений она проживет еще лет 20. Это при условии, если будет согласован новый общественный договор.
В основе того, что происходит в Иране – не экстремизм, не Россия. Забудьте обо всем этом. В основе лежит поколенческий разрыв между молодым поколением иранцев, которые утомились от политической системы, и более старшим поколением иранцев и иранских руководителей, то есть они друг друга не понимают.
Чтобы было понятнее: атмосфера позднего "совка" – это как раз то, что сейчас происходит в Иране.

Китай не будет вовлечен в войну России и Украины. Это не произойдет ни при каких обстоятельствах.
А вот сближение Москвы и Пекина возможно, особенно если Китай пойдет на эскалацию с США. Сейчас Китай не решается помогать России, потому что считает, что с Западом нужно договариваться, и китайцы не хотят рисковать из-за санкций, поскольку им есть что терять на Западе. Если они увидят, что страны Запада не настроены на диалог (США будут обкладывать Китай санкциями или признают независимость Тайваня, то есть пересекут "красную линию"), Китай может решить, что поддержка России, например, продажа ей оружия, может быть адекватным ответом Соединенным Штатам.
В России как раз и надеются на то, что конфронтация с США вынудит Китай поддерживать ее, чтобы подорвать позиции Штатов.

Россия скатывается в статус младшего партнера и сырьевого актива Китая.
Нужно отметить, что Китай и РФ никогда не были равноправными партнерами. В России рисовали красивую картинку о том, что они с Китаем якобы большие друзья. Но это был миф, который придумала Россия. Китай же никогда не рассматривал Россию как равноправного субъекта или глобальный полюс влияния. Пекин видит мир биполярным – Китай и США, и Россию он рассматривает только через призму младшего партнера, с которым в некоторых моментах они сходятся идеологически, но не более того. Модернизацию своей экономики Китай видит с западными рынками, а не с российским. И характер китайско-российских взаимоотношений, на самом деле, никогда не менялся: Россия – младший партнер Китая.
Но Россия все равно думала, что они большие друзья, и Китай за нее впишется при любых обстоятельствах. Но, как показала эта война, РФ ошибалась, и Китай не горит желанием рисковать ради России и поддерживать авантюру, которую он сам не до конца понимает.
Я думаю, Китай будет отдавать предпочтение договоренностям с США, в том числе и по России; если не удастся достичь этих договоренностей, он будет пытаться балансировать между конфронтацией и партнерством с США. Если все будет совсем плохо, Китай может и дальше использовать Россию в качестве тарана против западной политической системы.

Если Китай и США договорятся, будет биполярный мир с сильными региональными центрами. Китайско-американское соперничество будет определять динамику международных отношений, и под ними будут активные региональные полюсы, одним из которых может остаться Россия. Однако если РФ будет сильно ослаблена, она не сможет быть даже региональным полюсом.
Здесь есть некоторые возможности для Украины. Мы должны сами решить, как и кем себя видим. У нас есть разные варианты:
Первый – Украина как один из субрегиональных полюсов влияния в Центрально-Восточной Европе, который выполняет функцию сдерживания России, контролирует процессы в новой Беларуси и является противовесом франко-германскому тандему, польскому и турецкому влиянию.
Второй – Украина становится "серой зоной", то есть она никак не субъективируется. В этом случае Украина будет буферной зоной между Западом и токсичной Россией, находящейся под санкциями.
Третий – Украина и дальше маргинализуется. Она и дальше стремится в ЕС и НАТО, как всегда, но при этом у нее не возникает никаких новых амбиций. Украина просто идет в фарватере ЕС и НАТО, и мы вообще ничего самостоятельно не пытаемся строить и делаем то, что делают все.
Мы сами должны ответить на вопрос, какими должны стать. Если мы не определим собственные интересы, за нас их определят. А мы снова будем кричать, что нельзя говорить "про Украину без Украины".

Китай не заинтересован в победе ни одной из сторон. Для него было бы идеально, если бы все это закончилось ничьей или заморозкой. Победа России Китаю не нужна, потому что ему не нужна гиперамбициозная, агрессивная, реваншистская Россия под боком. Победа Украины ему тоже не нужна, потому что она предполагает усиление позиций Запада и США. Усиление влияния США в мире для Китая нежелательно, как и полный разгром РФ. Потому Китай заинтересован, чтобы война в Украине закончилась каким-то компромиссом, который заморозит конфликт, как это было в 2014-2015 годы.

Применение стратегического ядерного оружия я считаю маловероятным. Но Россия может применить тактическое ядерное оружие, если сочтет, что она проигрывает.
К сожалению, международная система на сегодняшний день очень слаба, чтобы предотвратить такую войну. И у мира пока что нет адекватного понимания того, как реагировать, если Россия применит тактическое ядерное оружие. Мир будет реагировать постфактум. Предотвратить это он не может.

В России считают, что это может изменить ход сражения (в зависимости от того, где это оружие применят). Также в РФ думают, что это может напугать Запад так, что он захочет с Россией договариваться. Логика такая, но она ошибочна.

Во-первых, война в Украине привела к исчезновению постсоветского пространства в том понимании, к которому мы привыкли. Постсоветское пространство – это страны бывшего Советского Союза, на которые Россия имеет эксклюзивное влияние. Этого больше не будет. Постсоветское пространство плавно трансформируется в построссийское пространство, где Россия будет одним из государств, без эксклюзивного монопольного влияния на страны.
Во-вторых, война в Украине привела к разрушению старой европейской архитектуры безопасности, которая формировалась на базе договоренностей 70-90 годов. Стало очевидно, что все эти договоренности не имеют смысла: выстроенная архитектура безопасности не сработала, потому что не смогла предотвратить большую войну в Европе.
Скорее всего, новая система будет включать в себя больше государств, в том числе и Украину, страны постсоветского пространства, Центральную Азию. То есть новая архитектура европейской безопасности будет евразийской, более широкой. Будет очевидной необходимость включить в эту систему не только Европу, но и другие не западные страны, чтобы предотвращать войны и конфликты.
В-третьих, война во многом ускорила процесс глобальной рецессии. Пандемия Covid-19 ускорила неизбежное наступление третьей волны мирового финансового кризиса, который начался еще в 2008 году.
В-четвертых, итоги войны в Украине будут влиять на определение правил игры в будущем новом мировом порядке, который, скорее всего, будет биполярным (Китай и США) на самом верху, но с сильными региональными центрами-полюсами под ними.

Думаю, большинство стран не верят в то, что Украина будет усиливаться.
А так, все страны, у которых есть интерес в Центральной и Восточной Европе, Балто-Черноморском регионе (Британия, США, Польша, Турция, Франция, Германия), не хотели бы появления еще одного конкурента, еще одного сильного игрока. Это не значит, что все они для нас враги. Но таково правило соперничества: никто не хочет появления еще одного сильного конкурента.
Однако я не думаю, что западные будут руководствоваться такими принципами сейчас. Если бы они не хотели усиления Украины, они бы нам просто не помогали. Это явно не то, о чем они сейчас думают.
Пока что для многих стран усиление влияния Украины в ближайшей перспективе неочевидно. Они считают, что этого не будет. Я тоже считаю, что резкого усиления Украины не будет. Чтобы нам стать сильным и мощным государством, которое будет способно играть на свою роль в регионе, придется потратить много ресурсов и денег. Сразу после войны этого не произойдет.
Не понимаю, на чем может строиться аргумент о том, что после победы над Россией мы воспрянем. У нас разрушена экономика и инфраструктура. А могущество государства определяется не только популярностью президента и наличием сильной армии.
Могущество государства в современном мире определяется целым рядом факторов, начиная от армии и способности себя защитить, заканчивая инновациями, технологиями, лидерством в рейтингах, инвестиционной и бизнес-привлекательностью, нишей на мировых рынках.
А по итогам войны, к сожалению, мы потеряем много всего, и нам придется перезапускать, переосновывать государство, экономику, промышленность. Поэтому я считаю, что на начальном этапе послевоенного периода мы не будем одним из ключевых государств. На начальном этапе мы будем пытаться себя переосновать. Если мы это сделаем, тогда в перспективе 5-10 лет есть возможность начать играть какую-то роль и конкурировать с Германией, Францией, с Польшей за Беларусь, с Румынией за Молдову, с Турцией за Черное море. Но это уже вопрос совершенно другого порядка.
Если бы все страны так переживали из-за Украины и ее возможного влияния, они бы не помогали нам.
Сразу после войны мы будем очень ослаблены. Поэтому не нужно строить фантазии, что мы одержим победу, и все в мире будут с нами считаться. Нет, не факт, что так будет. Опять же нужно подождать и увидеть, чем все закончится.

Существует только две формы, в которых Россия не будет представлять угрозу другим: либо в форме демократического государства и настоящей федерации, то есть децентрализованной, либо в форме разных государств.

Пока в России будет жива путинская политическая и идеологическая система, нам придется так жить.

Последствия для России будут страшными, потому что, во-первых, она все больше будет скатываться в тоталитаризм, за которым неизбежно придет либо развал, либо демократизация с риском возвращения тех порядков, которые были. То есть условная веймаризация России, как это было в Веймарской Германии: вроде как после Первой мировой войны пришло новое демократическое правительство, но оно было слабым, и его быстро снесли более радикальные элементы. Россию ждет нечто подобное. Также ее ждут годы кризиса и переосмысления самой себя.

Предпосылки для гражданской войны в России всегда существовали. Россия – сложная многонациональная страна, где есть противоречия конфессионального, политического характера и другие. Но пока есть сильное централизованное государство, я не думаю, что в России нечто подобное произойдет.

Как только российское государство начнет рушиться, такие риски возникнут во многих национальных республиках. И не в славянской части России, а на Кавказе.

Я думаю, что до конца следующего года она еще будет идти. Мне сложно давать такие прогнозы, это гадание на кофейной гуще.

Думаю, нет. У нас нет на это ресурсов, да и необходимости в этом нет. Тем более в наших условиях, когда мы и так потрепаны войной. Идти еще куда-то, тем более, в Россию – зачем? Я не вижу ни предпосылок для этого, ни готовности западных стран помочь в этом, ни у нас ресурсов для этого.

Я пока не вижу конкретных индикаторов. Как я уже говорил, есть проблемы в национальных республиках, на Кавказе, и там они существовали всегда, но сложно сейчас оценить, насколько они готовы уйти в свободное плавание.
Коме того, очень мало регионов России могут жить сами по себе, без логистики, инфраструктуры, которая существует сейчас в рамках единого государства.
Потому я бы пока не строил таких прогнозов. Есть регионы – Кавказ и Дальний Восток, где есть проблемы, которые могут поспособствовать отделению этих территорий при определенных обстоятельствах. Но пока таких обстоятельств нет.

Лидеры таких режимов заканчивают по-разному. Никакой закономерности здесь нет. Я пока не представляю себе этого.

Не знаю, это вопрос лучше адресовать специалистам – нужен ли нам будет Крымский мост после войны. Это интересный вопрос. Ведь если Крым будет в составе Украины, и Крымский мост будет выполнять логистическую функцию, возможно, он нам и пригодится. Есть ряд проектов транспортных коридоров, которые будут развивать через Южный Кавказ, российскую территорию. И если мыслить на 30-50 лет вперед, то, возможно, Крымский мост сможет выполнять полезную для Украины функцию в рамках этих проектов.

В вопросе Крыма я больше пессимист. Пока не вижу возможности его возвращения. Опять же, я не буду говорить о ближайших годах, но в ближайший год точно такой возможности не будет.

В случае резкого ослабления России – да. Но, скорее, на Россию усилит свое влияние Китай, нежели США.
Однако это не то внешнее управление, как у нас его понимают. Китай будет сильно влиять на российскую экономику и политику. Россия будет вроде бы сама по себе, но не сможет не оглядываться на позицию Китая. Будет ситуация, похожая на Казахстан.

Турция – на стороне Турции. Она исходит из сугубо личных интересов. Там, где можно заработать (в широком понимании – политически или экономически заработать), турки это делают. Им непринципиально, чем все закончится в Украине. Для них главное, чтобы не было тотальной победы России, потому что им не нужна сильная агрессивна страна под боком. И им непринципиален тотальный разгром России: во-первых, они в него не верят, а, во-вторых, они с Россией сотрудничают по многим вопросам, что им пока что выгодно. Так что Турция тут играет роль посредника, который извлекает выгоду из любых возможностей, которые видит.

Я не вижу государств, у которых были бы намерения захватить территории России. Не знаю ни одного такого. Да и зачем кому-либо это делать? Кому нужны территории России с токсичным населением, которое нужно удерживать, а сами территории нужно дотировать?
Разве что у Китая есть свои взгляды на Дальний Восток. Но Китаю его необязательно захватывать, поскольку он и так имеет огромное влияние на Дальний Восток, интегрируя его со своей логистикой и экономикой.
Сейчас все происходит не так, как в XIX веке. Сейчас "хапнуть" территорию можно непрямым способом.
Украина, например, много лет не была субъектом международных отношений. Нами иногда помыкали внешние игроки – и те же россияне, и тот же Запад, но они делали это, не захватывая нашу территорию, не оккупируя ее. С Россией может произойти примерно то же самое: она ослабнет, и на нее усилится влияние тех, кто сильнее – так всегда происходит в войнах.

Вы пишите о двух крайних вариантах, а будет нечто среднее. О Путине важно понимать следующее. Путин привык решать вопросы с позиции силы. Он не привык принимать решения под внешним давлением. Ему очень важно принимать решения самостоятельно, даже если это только выглядит так. Ему необходимо, чтобы выглядело так, словно он сам принял какое-то решение, а не потому что ему сказали в Вашингтоне.
Путин привык вести переговоры с позиции силы. Для него очень важно "нагнуть" другую сторону, чтобы его попросили вернуть все, как было.
А в остальном этот вопрос должны комментировать психологи.

Автор этого вопроса явно пересмотрел новости и драматизирует события. Реально все не так плохо. На самом деле, сегодня мир выглядит намного лучше, чем раньше. Но поскольку у нас есть возможность следить онлайн почти за всеми событиями, у нас складывается впечатление, что везде царит какой-то хаос.
Что же касается сути вопроса, то сначала нужно разобраться, что мы имеем в виду под третьей мировой войной. Если мы подразумеваем события, как во Вторую мировую, то я не думаю, что это когда-либо произойдет. В какой-то форме третья мировая война уже идет, но не в том плане, что все воюют друг с другом. В моем понимании третья мировая война – это глобальные потрясения, которые приводят к изменению мирового порядка, то есть одна система международных отношений меняется на другую, как это было после Второй мировой. Это как раз то, что мы сейчас наблюдаем: старая система, которая сформировалась после Холодной войны, сейчас разрушена, и идет формирование другой. Такое формирование всегда сопровождается разными кризисами, потому что страны соперничают и пытаются играть какую-то роль в новой системе. Где-то разрушение старой системы приводит к войнам, где-то – к конфликтам, где-то – к кризисам. Это неизбежно. То есть в каком-то смысле это можно назвать третьей мировой, которая уже идет с середины 2000-х годов.

Нет. Уже прошел момент, когда белорусы могли вступить в войну. Самый пиковый момент был в апреле. Но Лукашенко пытался и пытается лавировать и делать все, чтобы не вовлекаться своими войсками в войну. Эту идею не поддерживает ни белорусское общество, ни даже часть военно-политических элит. Поэтому Лукашенко будет делать все, чтобы до конца войны своих людей, свои войска в Украину не отправлять.