Нет слов, Владимир Зеленский дал точную и эффектную характеристику Юлии Тимошенко, как беспринципной политической торгашки, мимикрируещей под маску заботы о благе народном и которую на самом ничего, кроме денег, не интересует.
Все это верно и это все вообще-то секрет Полишинеля. Ну, в самом деле, кто не знает что из себя представляет ЮВТ?!
Речь о другом. Понятно, что Юля попрошайничала "хлебные" должности для финансирования себя и своей партии, а Зеленский не дал. Тимошенко обиделась и объявила об уходе в жесткую оппозицию.
Читайте такжеСладкий привет для Тимошенко, или Как Зеленский нажил себе смертельного врагаИ тут у Зеленского было два пути. Он мог спокойно принять оппозицию Тимошенко и продолжать делать свое дело. Или же выбрать тот, внешне эффектный, но небезопасный путь разоблачения Юли, что он в результате и сделал.
Второй путь опасен тем, что поднимая моральную сторону личности Тимошенко, на которой, действительно, клейма ставить негде, Зеленский автоматически взял на себя повышенные обязательства в области своего собственного нравственного поведения.
Но готов ли он взять такую планку? Не надорвется ли? Действительно ли перед нами украинский М. Ганди? Святой?
Лично у меня есть большие сомнения, что Зеленский реально готов применить к себе, любимому, высокие моральные стандарты поведения в политике. Все скандалы в партии СН показывают, что президент, по-прежнему, и по привычке играет роль Голобородько, а не предлагает обществу высокие образцы своего нравственного поведения.
Читайте такжеЗеленский сам развязал руки ТимошенкоНу, а раз так, то тем самым Зеленский подставил себя под каток Тимошенко, которая отныне сосредоточиться на испепеляющей критике Зеленского, по каждому случаю его безнравственного поведения. Интуиция мне подсказывает, что таких прецедентов будет немало и президент будет не спеша и последовательно раскатан в дерьмо мелким слоем. Зеленский еще не раз пожалеет, что вступил на очень обязывающую дорожку нравственных стандартов. Это не самая сильная сторона его широкой творческой натуры.
Как говориться, уже не комик, но до трагика еще не дотянул.