Игорь Романенко

События, которые мы будем наблюдать в ближайшее время, будут связаны не только и не столько со сменой высшего военного руководства, сколько с теми факторами, которые обеспечивают ведение боевых действий.
Во-первых, с поставками вооружений и техники от наших союзников, поскольку наш собственный военно-промышленный комплекс (ВПК) может удовлетворять лишь до 10% потребностей Сил обороны Украины, остальное поставляют наши союзники.
Во-вторых, с тем, насколько будут укомплектованы людьми бригады, которые выполняют задачи на линии фронта, в первую очередь, на востоке и юге.
От того, что государство предоставит Силам обороны Украины во главе с новым главнокомандующим, и будет зависеть успешность реализации задач военными. Только тогда можно будет сделать выводы о стиле и методах работы нового военного руководства, а также о его большей или меньшей эффективности, по сравнению с предыдущим. Потому тут большая ответственность на государстве, которое должно обеспечить армию ресурсами.

В любом случае, замена высшего военного руководства после двух лет войны – это риск.
Эта замена произошла в связи с тем, что президент и главком, к сожалению, не смогли прийти к общему видению путей решения стратегических военно-политических задач. Несмотря на приложенные усилия, преодолеть эти разногласия не удалось. Поэтому верховный главнокомандующий принял решение произвести замену главкома в соответствии с законодательством. В большей мере к такой замене привели политические факторы, нежели какие-либо другие, на мой взгляд.

Закон о мобилизации должен быть направлен, в первую очередь, на то, чтобы пополнить ряды бригад, частей, подразделений, которые выполняют задачи на линии соприкосновения. Это главная цель и задача.
Из-за того, что закон не был подготовлен в прошлом году, как об этом просили военные, сейчас мы в цейтноте. Мы своевременно не решили эту задачу, поэтому приходится это делать в ускоренном порядке. Пока рассматривается закон, Кабмин принимает необходимые постановления, которые способствуют ускорению призыва, подготовки и поставок военнослужащих для доукомплектации наших частей, которые выполняют задачи в зоне боевых действий.
Подчеркиваю, задача пополнения частей до необходимого уровня является стратегически важной.
Кроме того, в конце прошлого года президент ставил задачу относительно деоккупации территорий в 2024 году. Однако к ее решению можно будет приступить только после выполнения первоочередной задачи. А таковой является проведение Силами обороны Украины стратегической оборонительной операции, которая нацелена на приостановление продвижения противника по всему фронту, которое происходит сейчас, уничтожение как можно большего количества вооружений и техники, а также личного состава противника. За счет такого рода действий нам нужно выиграть время, чтобы накопить силы для проведения операций по освобождению оккупированных территорий, что станет возможным в дальнейшем.
Пока что наша главная задача – провести стратегическую оборонительную операцию и остановить наступление российских войск.

В связи с тем, что мы запаздываем с решением задачи поставок личного состава (военнослужащих), это придется делать в ускоренном порядке и по этапам. Причем первый этап, который предусматривает мобилизацию первых 300 тысяч человек, должен быть достаточно быстрым. Дальше будем смотреть, как будет складываться ситуация, какими будут наши возможности и т.д.
Так или иначе, на мой взгляд, в обязательном порядке необходимо не менее 250-300 тысяч.

Пока только по обороне. Остальное будет предусматриваться в дальнейшем.

В излишней централизованности. Впрочем, в России всех все устраивает, поскольку имеется большой ресурс вооружений, техники и личного состава. Они не испытывают дефицит ресурсов, как мы. Хотя, несмотря на это, свой личный состав противник готовит "с колес".
Россия – ресурсное государство с большими возможностями, потому решает вопросы на фронте валом и количеством. Однако за последние два года она многому научилась и становится более эффективной в ведении боевых действий.
Излишняя централизация – единственное слабое место. Это пережитки советских времен. Этим российская армия отличается от украинской. Наша армия – натовская. Наш опыт ведения войны с 2014 года научил нас тому, что в ВСУ должна быть возможность принятия некоторых решений по горизонтали, что и делается.

Об этом говорить преждевременно. Пока необходимо сосредоточить внимание на тех участках фронта, где у противника наибольшее преимущество и где он наступает. Следует на время оставить прошлогоднюю иллюзию о возможности наших наступательных действий и сосредоточиться на обороне. Потому что на все то, о чем вы говорите, у нас просто нет ресурсов.
Мы сейчас проводим стратегическую оборонительную операцию, при этом на отдельных участках фронта идут активные боевые действия, в результате чего выявляются в том числе и слабые места противника. Уже после этого при наличии ресурсов и резервов проводятся контратаки, элементы контрнаступления или контрудары, но не более того.
Давайте оценивать ситуацию реалистично, а она состоит в том, что по всей линии фронта протяженностью 1,5 тысячи километров противник наступает.

На тех направлениях, где россияне накопили силы и средства. Речь идет о Купянском, Лиманском, Бахмутском, Авдеевском и Марьинском направлениях, а также левобережье Херсонской области. Как видите, россияне наступают фактически по всей линии фронта.

Нужно разделять понятия "возможно" и "реализуемо". Наступление на Киев возможно, в чем мы убедились с попытки россиян осуществить его в 2022 году. Эта возможность остается.
Однако пока что, если судить по количеству сил и средств, подготовка к широкомасштабному наступлению не просматривается. Об этом говорит и наша разведка, а также разведки союзников.

Угроза для Киева будет сохраняться до последнего дня войны.
Однако, чтобы это осуществить, России нужна группировка войск численностью более 100 тысяч человек, плюс соответствующее количество вооружения и техники. Такую группировку утаить достаточно сложно, потому она легко будет выявлена. Только в этом случае можно будет говорить о возрастании вероятности наступления с северного направления, в том числе и на Киев.
Сейчас ничего подобного не наблюдается. Но будет неправильно вообще снять этот вопрос.

Наше наступление станет возможным тогда, когда будут накоплены необходимые ресурсы: вооружение, техника и личный состав. На мой взгляд, в лучшем случае это может быть во второй половине 2024 года. Но только в том случае, если быстро будут выполнены задачи по нашей стратегической оборонительной операции, и продвижение противника будет своевременно остановлено.

Такого рода вопросы могут комментировать гадалки, а не аналитики действий Вооруженных сил. Говорить о событиях такой перспективы не приходится. Ситуация динамична, постоянно меняется. Там есть определенные угрозы, но сейчас предсказывать такую ситуацию я не хотел бы и делать этого не буду.

Ситуация на Харьковщине достаточно тяжелая, поскольку противник продолжает наращивать ресурсы. Россияне не отказываются от продолжения наступления на этом направлении.

Это обусловлено решением Путина политического характера: он воспринимал Харьков как русскоязычный город, который должен был сдаться в первую очередь. Но два года широкомасштабной войны позади, а Харьков не сдался, выстоял.
Для прикрытия Харькова нужны соответствующие средства противоракетной обороны, а такого рода комплексов у нас небольшое количество. Да и не по всем ракетам они могут работать, например, Х-22, а также ракеты ЗРК С-300 и С-400, которые переделаны для стрельбы "земля-земля", не могут сбивать. Поэтому мы укрепляем общевойсковые возможности, а также изыскиваем способы противостоять воздушным ударам противника, в том числе и по Харькову.

В лучшем случае – во второй половине 2024 года. Но это станет возможно лишь при наличии соответствующих ресурсов.
Нужно оставить иллюзии, это дилетантский подход и ожидания, что все быстро закончится. Нам сейчас сложно проводить даже оборонительные действия. Нужно делать выводы из ведения боевых действий в прошлом году. Необходимо объективно и критически оценивать ситуацию, а не пребывать в своих иллюзиях, поскольку это негативно сказывается на ситуации в обществе и стране, так как приводит к перегреву ожиданий.
Необходимо трезво смотреть на вещи и сосредоточиться на том, чтобы более эффективно помогать Силам обороны Украины. Для начала нужно провести успешную оборонительную операцию, а уже потом думать о контрнаступательных действиях. Однако, подчеркиваю, это должно зиждиться не на авантюрных подходах, а на объективных возможностях, связанных с ресурсами.

Нужно очень многое. Противник нас превосходит по основным показателям: ракетным, авиационным, артиллерийским вооружениям, боеприпасам, а также личному составу. Поэтому нам необходимо современное вооружение, которое можно было бы эффективно применять в условиях, когда у россиян больше преимуществ по многим параметрам. Только так мы сможем сначала их остановить, а затем и провести деоккупационные действия.
Получение необходимого количества боеприпасов, даже к советским вооружениям – это самый быстрый путь повышения нашего потенциала для ведения боевых действий. Хотя, помимо боеприпасов, нам нужны и самолеты, хотя бы поколения 4+, и дальнобойные ракеты, хотя бы дальностью до 300 км, а также бронетехника.

Сейчас наша задача – остановить продвижение российских войск, а уже потом, при наличии необходимых сил и средств, можно будет вести разговор о возвращении Крыма и других территорий. Потому пока что говорить об этом преждевременно.
Принципиальный момент состоит в том, что мы никогда не должны отказаться от восстановления территориальной целостности и освобождения захваченных территорий. Эта стратегия должна оставаться.
Вероятно, как в Хорватии, потребуется сочетание военных и дипломатических действий. Так или иначе мы должны прийти к освобождению Крыма и других территорий.

Это будет делаться по необходимости. А такая необходимость может возникнуть уже к концу 2024 года, если мы соберемся с силами.
Реакция России на это, безусловно, будет болезненной. Разрушение Крымского моста станет серьезным эпизодом в боевых действиях, поэтому нужно будет тщательно подобрать момент, в первую очередь, с военной точки зрения. Также необходимо учитывать морально-психологические и политические последствия этого шага. Ведь, по мнению россиян, мы перешагнули множество "красных линий". Однако придет время – перешагнем и эту. На все надо средства, возможности и подготовка. Я думаю, подходящие обстоятельства сложатся в перспективе.

Это существенно повлияет на рост потенциала противовоздушной обороны и наших возможностей по нанесению ударов по наземным стационарным и движущимся целям. Но это не изменит ситуацию в корне. Это не вундерваффе, не чудо-оружие. Поскольку самолеты F-16 поколения 4+, а сейчас уже есть самолеты 5-го поколения, разработки идут и по 6-у.
Кроме того, нам не дадут эти самолеты в нужном количестве. Это будет лишь несколько эскадрилий, может быть, бригада. Наращиваться количество будет постепенно.

Россия этим пугает, чтобы оказывать давление на руководство наших стран-союзников, но, думаю, не пойдет на это. Это маловероятно на данный момент. Но и полностью сбрасывать такой сценарий со счетов не стоит.

В прошлом году мы пытались осуществлять такого рода действия. Это было направление на Крым с перерезыванием сухопутного коридора. Но ресурс у нас был собран всего на одно направление – мы должны были действовать на Херсонском направлении, поскольку это кратчайший выход к крымскому перешейку. Учитывая важность этих позиций, россияне подорвали дамбу (Каховской ГЭС, – ред.), затопив значительную часть территории и сделав невозможным наше дальнейшее продвижение.
Поэтому оставались три направления: Бахмутское, Бердянское и Мелитопольское. На последних двух противником была выстроена очень мощная система обороны. С военной точки зрения, перспектив достижения таких результатов, на мой взгляд, там не было. Поскольку собранный нами ресурс не был реализован на Херсонском направлении был разделен на три других направления, что не позволило достичь результатов ни на одном.
Отсюда надо делать выводы критические. Подготовка и ведение боевых действий должны быть очень прагматично. Нужно действовать рационально, а не эмоционально или политически. Тогда будут более успешные операции.

По оценкам западных специалистов, россияне еще минимум два года могут успешно вести "СВО". Однако все-таки их ресурсы могут иссякнуть быстрее. Но Россия – ресурсное государство, и силы пока еще у нее есть, к сожалению.

Достаточно того, что россияне проводят наступательные действия на участке фронта протяженностью 1,5 тысячи километров. Путин поставил политическую задачу – захватить полностью Донецкую и Луганскую области. Также они хотели бы расширить свои возможности в Херсонской и Запорожской областях. Россия уже сейчас стремится перейти к переговорному процессу, чтобы легитимировать захват этих земель.

Да, война может затянуться на годы, если события будут такими, как мы наблюдаем в последнее время. Мы переходим в ресурсную войну, а ее исход зависит от того, какого рода ресурс будет у сторон. Пока что все говорит о том, что война может продолжаться несколько лет. Безусловно, могут быть непредвиденные обстоятельства, которые изменят ситуацию, но в целом тенденция такова.
По крайней мере, два-три года еще война может продолжаться.
Плюс нужно разделять понятия приостановления ведения боевых действий и завершение войны, то есть подписания сторонами соответствующих дипломатических документов. Например, до сих пор такого рода документы не подписаны между РФ и Японией, а боевые действия закончились в 1945 году. И это не единичный пример. Такую возможность тоже нужно учитывать.

Пока что союзники, прежде всего, США, помогают Украине ровно на столько, сколько нужно, чтобы она не потерпела поражение. При этом они также предоставляют помощи столько, чтобы резко и решительно не проиграла и Россия.
Повторяется та же история, что и при распаде Советского Союза. Американцы и другие страны сейчас видят примерно те же риски в случае распада РФ, что и раньше – в случае распада СССР. Потому они стремятся не допустить эскалации войны, чтобы им не пришлось в ней участвовать. Плюс они стремятся не допустить применения оружия массового поражения.
При таком подходе война может быть надолго. А чем дольше будет продолжаться эта война, тем меньше будет желающих помогать Украине.
Ситуация сложная, и она в развитии. В ближайшие месяц-два будет понятно, по какому пути помощи пойдут наши союзники, и как это отразится на наших дальнейших действиях с противником.

Вероятность этого возрастает. Россия может напасть на страны Балтии, Польшу, Молдову, Румынию. Хотя и другие варианты не исключены.
Пока что Россия больше пугает, чем готова начать такого рода действия. Украину она тоже пугала, и кто-то этому верил, кто-то нет, но потом россияне перешли к реализации своих угроз. Потому и на вышеназванные государства Россия тоже может напасть.

Это равносильно разговорам о том, что Россия могла взять Киев за три дня, а всю Украину – за месяц.
НАТО сейчас проводит масштабные учения, в которых задействованы 90 тысяч человек. Учений такого масштаба там не проводили 40 лет.
Кроме того, страны Балтии пересмотрели концепцию своих действий в случае начала войны с Россией. Раньше предполагалось, что, если РФ нападет, то она просто зайдет на территорию. Но, увидев, что происходило с людьми на севере Украины, в Буче, Ирпене и других городах, которые были временно оккупированы российскими войсками, страны Восточной Европы вынудили руководство НАТО пересмотреть вероятные планы действий, сосредоточили в них свои силы, начали повышать свои военные потенциалы на восточных границах, чтобы не допустить серьезного продвижения России на всех направлениях.

Тут все взаимосвязано. Если дела России будут идти в Украине не лучшим образом, ей будет не до остальных. Это понимают и наши союзники, в том числе восточноевропейские страны.Поэтому им столь важно помогать Украине уже сейчас, работая тем самым на укрепление собственной безопасности.
Но одно дело – понимание, а другое – реализация такого подхода. Это две большие разницы.
Не только мы должны благодарить страны НАТО за помощь в противостоянии, но и они нас – за то, что мы предоставили им как минимум два года времени, чтобы повысить собственную безопасность в преддверии возможной войны с Россией.

Здесь вопрос не в том, кто и сколько хочет лицезреть Путина, а в состоянии оборонцев этих "башен". А это состояние постоянно меняется. Мы видели, что поднимался триумвират Пригожина, Суровикина и Кадырова: Кадыров сумел убедить власть в том, что он по-прежнему лоялен и поддерживает Путина, а для Пригожина и Суровикина это плохо закончилось. После путча Пригожина Путин отошел, стабилизировал ситуацию и вновь набирает силу.
Конечно, дворцовые перевороты в России не исключены (вроде пригожинского бунта), но Путин существенно укрепил свои позиции после мятежа.

Это могут сделать успешные действия Сил обороны Украины и союзников, а также могут повлиять форс-мажорные обстоятельства внутри Кремля, что тоже не исключено. Все ожидали ухудшения экономического и социального состояния РФ, но пока эти ожидания не оправдываются, поскольку это ухудшение не столь критично, чтобы привести к дестабилизации ситуации в России. Поэтому рассчитывать на внутренние процессы в РФ пока не приходится. А потому нам нужно работать на то, чтобы победить Россию силовым путем.

Такую задачу Путин ставил в самом начале "операции", собирал соответствующие силы, но просчитался и недооценил ситуацию, поэтому блицкриг провалился. От его фантазий до реализации еще большой путь. Хотя исключать такие его планы не приходится, потому что он пытается их реализовать в отношении Донецкой и Луганской областей, а также Запорожской и Херсонской.
Так что угроза есть, но вопрос в том, насколько мы сможем ей противостоять.

О годах говорить не приходится, но я верю, что рано или поздно мы восстановим территориальную целостность. За это надо бороться.