На сайте «Главред» состоялся чат с российским политологом Дмитрием Орешкиным. Общаясь с читателями, он рассказал, почему получение Томоса об автокефалии православной церковью Украины стало политическим ударом по России, что указывает на то, что проект «Новороссия» благополучно сдулся, почему любой из кандидатов в президенты Украины в случае победы на выборах будет вынужден ползти в сторону от Кремля, почему Москва не пойдет на широкомасштабную войну против Украины, чем выгодна Кремлю раздача российских паспортов жителям «Л/ДНР», есть ли в России политик, способный вернуть Украине Крым, нужна ли Путину Беларусь и в силах ли Лукашенко сопротивляться захватническим планам соседа, почему хозяин Кремля вынужден договариваться с японцами о передаче островов, а также «откусит» ли Китай часть российских земель.
Представляем стенограмму чата с Дмитрием Орешкиным.
Лали: Дмитрий Борисович, зная ситуацию изнутри, расскажите, пожалуйста, насколько ощутимой и болезненной в действительности стала для России потеря украинской церкви? Как теперь, когда церковью-матерью для украинской церкви стала константинопольская церковь, будет выкручиваться Москва, как, возможно, будет перекраивать историю, идеологию?
Дмитрий Орешкин: Во-первых, я не знаю «ситуацию изнутри», потому что не являюсь воцерковленным человеком.
Во-вторых, воцерковленных людей в России гораздо меньше, чем принято думать. На самом деле, их примерно 4-5% населения. Воцерковленные – это те люди, которые не просто заходят в церковь два раза в год – на Пасху и Рождество, а те, кто ходят на исповедь, да и вообще, серьезно относятся к православной вере.
Так вот у народонаселения никаких особенных проблем после получения Томоса об автокефалии украинской церковью не возникло.
Другой вопрос, что все это крайне болезненно для российской власти.
Ни для кого не секрет, что Советский Союз был идеократическим режимом, то есть власть контролировала идеологию – тогда была идеология марксизма-ленинизма. Тех, кто выступал против нее, преследовали. А всё остальное объяснялось классовой борьбой.
На самом деле, идеократия означает, что есть группа людей, которая присвоила себе право трактовать идеологию, говорить, что правильно, что – нет, и с помощью этой идеологии держать власть в руках. Идеократия может быть шиитского, суннитского, гитлеровского типа, в Советском Союзе был марксизм-ленинизм.
Теперь, поскольку вертикаль власти в России осталась примерно такой же, она опять ищет идеологическую опору, чтобы построить идеократию. И она пытается найти ее в православии, но по понятным причинам не получается. Во-первых, потому что не такое уж религиозное население. Во-вторых, у нас есть и мусульмане, и буддисты, и иудаисты, соответственно, все они в православную церковь не входят. Поэтому идеократии не получается.
Но православная церковь по традиции со времен Ивана Грозного пытается занять свое ключевое место в системе, то есть примерно так, как было во времена Уварова с его триадой «православие – самодержавие – народность». В этом смысле для начальников, в том числе для Путина и Кирилла, сокращение того, что они называют «канонической территорией», и переход значительной части приходов и верующих под ведомство украинской власти – это большой ущерб и большая утрата. Это для них очень болезненно, и они по этому поводу очень переживают. В отличие от населения.
Если человек является православным верующим, то он верует в Христа, а не во Владимира Владимировича Путина. А, соответственно, в Христа он может веровать при любой церкви и при любом приходе. В России приходы не сократились, они продолжают действовать, люди, которые веровали, продолжают веровать, а те, кто не веровали, так и не веруют.
Читайте такжеОлег Соскин: Украина должна работать над тем, чтобы вернуть свои земли – «от Сяна до Дона»Так что получение Православной церковью Украины независимости от РПЦ – это, скорее, политический, а не религиозный удар. В религиозном мире серьезных расстройств я не наблюдаю. А вот то, что по идее о смычке власти и идеологии, нанесен довольно существенный удар, мне кажется, очевидным.
Мне кажется, что сегодня церковные вопросы стали элементом политики – это не очень хорошо и для России, и для Украины. Я думаю, что и в России, и в Украине не так уж много воцерковленных людей. Да, у нас христианская культура, похожая система ценностей, приоритеты, представления о порядочности и совести – все это растет корнями из культуры. Но мы не православные в том смысле, что не слишком сильно веруем, не ходим исповедаться, да и соврать при случае «не заржавеет» у значительной части населения как России, так и Украине.
Так что все эти события, связанные с Томосом, не так сильно подорвали самоощущения людей, которые веруют. А вот «телевизор» и российская власть очень переживают по этому поводу.
Aisidora: Смирится ли Кремль с потерей влияния на Украину посредством церкви? Или еще будут попытки вернуть ПЦУ под контроль РПЦ? Как Москва может мстить Украине за всю эту историю с Томосом?
Дмитрий Орешкин: Вернуть Православную церковь Украины под контроль РПЦ уже невозможно. Я думаю, это уже все понимают. Скорее, теперь идут внутренние разборки в России. Поскольку в России конкурировали две идеи, согласно одной из них Томос украинской независимой церкви могла предоставить Москва. И господин Шевкунов, который считается духовником Владимира Путина, отстаивал как раз эту точку зрения. Грубо говоря, это означало бы «федерализацию церкви», то есть у каждой страны была бы своя церковь, и они сохраняли бы между собой религиозное общение, не пытаясь обслуживать политические интересы.
Если бы сработал такой вариант, то между церквями сохранилось бы нормальное каноническое общение, и было бы нечто похожее на Британское содружество наций. Когда Британская империя развалилась, остались культурные связи. Лондон остался культурным и языковым центром, центром обмена духовными и культурными ценностями, и к нему относятся не так уж плохо на всех территориях, которые раньше входили в состав Британской империи.
Российская версия представляет собой вертикальную административно-иерархическую власть. Подразумевалось, что украинская церковь должна подчиняться РПЦ, а не быть равной московской. Этот вариант как раз и привел к обрушению нормальных отношений и межцерковного общения.
Реальных способов воздействия на украинскую церковь у Кремля и РПЦ уже не осталось.
Зная всю логику традиций и систему ценностей наших администраторов, я думаю, еще будут попытки максимально испортить жизнь украинской церкви. Способов сделать это не так много. Самый простой из них – провокация конфликтов вокруг конкретных приходов и храмов. Зная «ужимки и прыжки» российской вертикали, которая в значительной степени является советской, можно говорить, что для этих провокаций могут использоваться самые экстремистские антироссийские силы в Украине, то есть, например, могут «подогреть» крайние националистических персонажей, помочь им захватить какой-нибудь храм или приход с тем, чтобы вызвать конфликт между старыми и новыми прихожанами. Наверняка, это будут делать, причем руками людей, настроенных антимосковски, «против мо**алей», настроенных националистически. Это – проверенная вещь. А после этого будут раскручиваться в СМИ разговоры о том, что в Украине преследуют русских православных.
Я думаю, что украинская власть (по крайней мере, пока) достаточно хорошо понимает эту угрозу, и поэтому никакого церковного экстремизма, связанного с захватами храмов и т.д., просто не допускает. Потому что это будет удар по украинской вертикали власти, проверкой того, насколько она способна контролировать процессы в стране.
Москва, конечно, хотела бы каких-то обострений, но пока не получается. Это значит, что в Украине вменяемое руководство, которое понимает, что геополитическому противнику выгодно максимальное обострение, и этого обострения не допускает. Понемногу приходы из церкви Московского патриархата будут переходить в ПЦУ, верующие будут менять батюшек. Ничего в этом страшного нет. Важно, чтобы это не сопровождалось насильственными, шумными, связанными с медийными последствиями действиями.
Так что эта игра проиграна Москвой. Ответить у нее не получается, спровоцировать схватки тоже не получается. Главное, что украинские власти понимают, с какой стороны идет угроза и адекватно на нее реагируют. Потому российскому руководству придется смириться.
Читайте такжеТомос для Украины, или Как РПЦ потерпела фиаскоЖуков: Можно ли сегодня считать, что идеи о построении "русского мира" и «Новороссии» окончательно провалились?
Дмитрий Орешкин: Да.
Проблема в том, что мир называется «русским», а де-факто является «советским». Эта попытка восстановить советскую систему менеджмента привела к тому, что мы имеем сейчас – «ЛНР» и «ДНР», то есть дыру, где жить становится все тяжелее, где силовой менеджмент связан с коррупционными схемами контроля над «серыми» поставками угля, стали так далее. Работы нет, экономика стагнирует, нагнетается истерия. При этом идут попытки установить ту самую идеократию, когда идея заключается в том, что «вокруг враги, а мы должны сплотиться вокруг какого-то местного начальника».
Мы видели, как главой «ЛНР» «выбрали» Плотницкого, подав его, как «представителя народа». И вдруг его убрали, поставили другого, тоже представив, как представителя народа. А теперь народ, вытаращив глаза, принимает нового начальника, представителя «русского мира».
Все это – «совок». И такой «совок» никому счастья не приносит: ни Приднестровью, ни Южной Осетии, ни Абхазии, ни «ДНР», ни «ЛНР».
Что касается «Новороссии», то это – мормышка для людей, которые до сих пор тоскуют по Советскому Союзу. Такие люди есть везде, и это нормально – всегда есть такое явление как ностальгия.
Кроме того, многие люди при Советском Союзе, особенно на Донбассе, действительно жили лучше по той простой причине, что в советские время добыча угля там дотировалась, потому что считалось, что это – центр пролетариата, который нужно поддерживать. При том что добыча угля была экономически невыгодной. Но люди тоскуют по этим временам.
Самое большое развитие Донбасс получил в конце XIX века, когда шла очень быстрыми темпами индустриализация. И этот регион давно встроился в европейский контекст и понемногу отходил от индустриального шока к постиндустриальной экономике. Сейчас идет перестройка от стале-угольного индустриального кластера к постиндустриальной сервисной экономике (с торговлей, средствами связи, компьютерами, банками и т.д.). Это совершенной нормальный европейский путь. Та часть Донбасса, которая осталась в украинском правовом пространстве, движется по этому пути быстрее и в правильном направлении, по сравнению с «Л/ДНР», которые, по крайней мере, в своих лозунгах, пытаются восстановить советскую индустриальную мощь – это контрпродуктивно и против нормальных тенденций развития экономики и общества. Уже сейчас понятно, что русским людям в Харькове, Одессе, Сумах, Днепре живется благополучнее и спокойнее, чем в «ЛНР» и «ДНР». А через три-четыре года все это будет еще более очевидно.
Так что проект «Новороссия» благополучно «сдулся». Путин уже несколько лет не употребляет этого термина, а господин Дугин, который его актуализировал, все реже встречается в кремлевских кабинетах. Он – автор проекта, который рухнул. Поэтому я думаю, что «Новороссия» кончилась.
Теперь на территории бывшего Донбасса будут существовать параллельно два региона. При этом то, что находится к западу от двух этих новообразований, развивается успешнее, и с каждым годом это будет очевиднее. Просто потому что его развитие соответствует глобальным тенденциям перехода от индустриального прошлого к постиндустриальному будущему.
Tianna: Как изменится поведение и политика российского руководства в отношении Украины в зависимости от того, кто победит на президентских выборах в нашей стране? Что будет в случае победы Тимошенко, с которой Путин уже не раз имел дело и, как правило, их переговоры завершались в пользу России? Что будет в случае повторной победы Порошенко, с которым, как уже не раз заявлял сам Путин, он не будет говорить? Что будет, если победит актер, комик, шоумен Зеленский, совершенно новый человек в политике?
Дмитрий Орешкин: Я думаю, что с точки зрения Кремля слишком большую роль играет личное отношение. Например, Путину нужно было лично свести счеты с Саакашвили. Но от этого не изменился геополитический вектор Грузии – она по-прежнему ориентируется на Европу, хотя там на выборах победила кандидат, которая была более благосклонно настроена по отношению к России. Но общая тенденция такова, что тяга Грузии к Евросоюзу остается, а, соответственно, остается и тяга к оборонному союзу типа НАТО. Однако локальная задача Путина решена – в ближайшее время Грузия не вступит в НАТО по той простой причине, что в Альянс не принимают страны с нерешенными территориальными проблемами (там есть Абхазия и Южная Осетия).
Аналогичная история и с Украиной. Есть нерешенные территориальные проблемы – соответственно, путь Украины в НАТО на ближайшие несколько лет заблокирован. Это дает некое виртуальное удовлетворение.
Москве, конечно же, хотелось бы, чтобы Порошенко проиграл выборы. Просто потому что он воспринимается как противник, значит, ему нужно поставить подножку.
Но даже если победит Юлия Тимошенко, она никуда не сможет вырваться из устоявшегося тренда – дальше от Москвы, и ей придется этому тренду соответствовать. Возможно, она его притормозит, возможно, по старинным договоренностям с Путиным она немного что-то улучшит в отношениях с Россией. Главное, что ее победа будет воспринята в информационном пространстве как стратегический выигрыш России, потому что Порошенко проиграл.
Если победит Зеленский (мы не знаем, кто это такой), то он вряд ли сможет себе позволить пророссийский курс.
В любом случае, если судить с точки зрения тактических задач, то Кремлю приятно «подложить свинью» Порошенко. Ведь Кремлю намного приятнее было бы иметь в качестве президента Украины Юлию Тимошенко. Но радикально от этого мало что изменится, потому что стратегия Москвы останется та же самая – продавать в Европу энергоресурсы в обход Украины, чтобы нанести ей экономический ущерб ослаблением транзита.
Потому не столь важно, будет ли в Украине президентствовать Тимошенко, Порошенко или Зеленский. Просто есть вещи, которые не так уж сильно зависят от персонажей. Персональный вопрос – это испортить жизнь Порошенко. А стратегические вопросы уже не под контролем Москвы, потому что так или иначе Украина своим, может быть, не таким прямым и не таким эффективным методом, но ползет в сторону рыночной экономики, правового государства, гарантий частной собственности и т.д. Медленно. Извилисто. Но – в сторону от Кремля. И любой украинский президент будет вынужден в этот тренд вписываться.
Виталий: Как думаете, делает ли ставку Кремль на парламентские выборы в Украине? Ваши ощущения – возможен ли реванш пророссийских сил на выборах в Верховную Раду?
Дмитрий Орешкин: Конечно же, в Кремле есть люди, которые следят за избирательными процессами в Украине. Ведь для того, чтобы продвигать геополитические интересы России, было бы лучше, если бы на выборах в Верховную Раду победили представители бывшей «Партии регионов». Но они вряд ли победят. Хотя, конечно, не исключено, что их доля в парламенте увеличится. Однако мне это кажется маловероятным по той простой причине, что тот же проект «Л/ДНР» исключил из числа украинских избирателей тех, кто живут на этих территориях, а это около трех миллионов человек, которые бы точно не голосовали за политическую силу Петра Порошенко. А теперь их стало чисто физически меньше. Кроме того, исключились около двух миллионов крымских избирателей, которые не будут участвовать в выборах.
Читайте такжеДмитрий Гордон: Украиной по-прежнему правит РоссияПотому, с чисто географической точки зрения, поддержка того, что раньше называлось «Партией регионов», а сейчас это «Оппозиционный блок», уменьшилась, поскольку исчез тот избирательный бассейн, откуда эти политики могли черпать голоса.
Так что рассчитывать на какой-то электоральный успех пророссийских политических сил совершенно не приходится.
Хотя, наверняка, тому же Медведчуку и людям, которые находятся рядом с ним, из Москвы помогают, как умеют.
Wrangler: Дмитрий Борисович, как бы вы оценили шансы на прекращение войны на Донбассе? В какой перспективе это возможно, и какие условия для этого должны быть соблюдены?
Дмитрий Орешкин: Война на Донбассе в формате чисто войсковой операции уже не существует. На Донбассе существует то, что называется завуалированным конфликтом. Это такой себе нарыв, который болит. В нужный момент туда можно подбросить дровишек или притушить огонь под этим котлом.
Мне кажется, нечто подобное и будет продолжаться. Потому что остановить этот процесс Кремлю не с руки. Ему гораздо удобнее иметь «ЛНР» и «ДНР» формально в теле Украины с тем, чтобы постоянно поддерживать напряжение и мешать экономическому развитию Украины.
В отличие от того, о чем мечтают российские супер-патриоты и о чем мечтают украинские супер-патриоты, ситуация останется примерно такой же, какой она и есть. Практика показывает, что такого рода самопровозглашенные и никем непризнанные территориальные образования существуют десятилетиями.
Посмотрите хотя бы на пример Северного Кипра – он не признан никем, кроме Турции, существует в таком виде уже лет 50. Живет ни шатко, ни валко, явно отстает от европейской части Кипра. Я бывал и там, и там, сравнивал: Южный и Северный Кипр – это две разные вселенные. То же самое касается Приднестровья. Уже 25 лет этот гниющая территория: войны там нет, мира тоже нет, территория не признана, развиваться не может. Аналогичная ситуация – с Нагорным Карабахом.
Нечто похожее будет в «ЛНР» и «ДНР». Мне казалось это с самого начала понятным. Вернуть назад эти территории в ближайшей перспективе Украине не «светит».
Что бы там ни говорили украинские власти, они прекрасно понимают, что, если «ЛНР» и «ДНР» целиком вернуть под украинскую ответственность, то это будет крайне невыгодно для киевских властей. Ведь, вернув эти территории, они получат те самые три миллиона оппозиционно настроенных людей. Они будут вынуждены платить за «разбитую посуду» в течение прошедших пяти лет. На них ляжет вся ответственность за эту территорию. Тем более, это будет дорого стоить. А голосовать тамошние избиратели все равно будет против киевской власти по понятным причинам.
Да и физически не удастся вернуть эти территории. Когда украинские супер-патриоты обещают вернуть Донбасс за год, мне это кажется сказками. Прежде всего, потому что нет ресурсов. К тому же, это будет большой подарок для России, если начнутся «горячие» военные действия со стороны Украины.
Поэтому я думаю, что, во-первых, сама Украина на это не пойдет. Во-вторых, западные партнеры Украины совершенно не поддержат такие действия. В-третьих, для этого сценария просто нет ресурсов у того же Путина: у него на внутреннем рынке очень много проблем с деньгами, а война – это крайне дорогое удовольствие. То есть ни с одной, ни с другой стороны реальных возможностей для усугубления военных действий нет.
В то же время завязать, остановить, каким-то образом зафиксировать эту ситуацию, пока Путин у власти, возможностей не будет. Ему выгодно, чтобы «ЛНР» и «ДНР» формально считались зоной ответственности Украины при том, чтобы де-факто и власть, и военные структуры зависели от Кремля. Такая ситуация, по большому счету, устраивает Москву.
Она по понятным причинам не устраивает Киев. Но в то же время что-то серьезное предпринимать, чтобы вернуть эти территории у Украины нет ресурсов.
Так что нужно понимать разницу между патриотическими разговорами с обеих сторон и реальностью.
Точно так же Путин не захочет и не сможет кооптировать эти территории в состав России, чего ждут «днровцы» и «лнровцы». Не дождутся.
Читайте такжеСъест или не съест: кому выгодны страшилки о поглощении Путиным БеларусиЛаврентий: Говорят, Путин готовит указ, согласно которому владельцам паспортов «ЛНР» и «ДНР» будет давать гражданство РФ. Зачем это России? Готова ли Россия признать эти самопровозглашенные «республики» или сделать частью России?
Дмитрий Орешкин: Нет, сделать «ЛНР» и «ДНР» частью себя Россия не готова. А вот признать паспорта – очень может быть, потому что это российской власти это будет выгодно.
С одной стороны, признав паспорта, облегчится пограничный режим, потому что иначе возникают различные юридические сложности, ведь жители «Л/ДНР» – это, с одной стороны, граждане Украины, а с другой – граждане России. При этом далеко не все в «ДНР» и «ЛНР» захотят проститься с украинским гражданством, украинским паспортом.
Кроме того, это будет означать, что с Донбасса будут приезжать очень специфические люди на территорию России – люди, у которых за плечами пятилетний опыт войны и которые принесут в Россию довольно бандитские технологии. А нам тут и своих бандитов хватает.
Зато, с другой стороны, если появится такой «гибридный» правовой статус, когда есть и паспорт «Л/ДНР», и российский, им могут позволить голосовать на российских выборах. И, поскольку на этих территориях не будет никаких независимых наблюдателей, это будет вторая Чечня, где всегда на выборах у нас явка больше 90% и 90% голосуют за Путина. И никто никогда не узнает, как на самом деле там проголосовали люди. Точно так же, как никто и никогда не узнает, как в действительности люди проголосовали на «референдуме» в Крыму или на «референдумах» в «ЛНР» и «ДНР».
Так что это – отличный резервуар для поддержки «Единой России» и для голосования за Путина. Три миллиона голосов – это существенно. Напомню, что на последних выборах в Госдуму РФ «Единая Россия» набрала 28,5 миллионов голосов, и прибавить к этой сумме еще три миллиона голосов было бы совсем-совсем неплохо.
Но опять-таки это будет «гибридный», промежуточный статус этих людей. Кооптировать этих людей в состав России нельзя. Хотя бы потому, что в России для них не найдется рабочих мест. Получив российские паспорта, они сразу приедут на территорию России, а у нас экономическая депрессия, растет безработица, так что их здесь принять не смогут. Если бы в России был экономический рост, как десять лет назад, тогда люди с Донбасса приезжали бы сюда зарабатывать. А сейчас здесь особенно не заработаешь. Кроме того, упал рубль. То есть заработанные рубли в два раза подешевели относительно доллара.
Так что особенно большой радости от того, что сюда приедут люди из «ДНР» и «ЛНР», никто не испытывает. Потому думаю, что никаких радикальных перемен не произойдет. Только если уж совсем плохо будет с выборами, чтобы получить дополнительные ресурсы, могут позволить обладателям этих паспортов каким-то образом участвовать в голосовании. Это тоже довольно зыбкий вариант в юридическом плане, но он не бессмысленный, потому что помогает власти получить необходимое количество формальных голосов.
Sidor: Поделитесь вашим видением того, как можно было бы разрешить конфликт на Донбассе? Каков тут компромиссный реалистичный вариант? Существует ли он вообще?
Дмитрий Орешкин: Честно говоря, я думаю, что не существует. Украина никогда не признает «ЛНР» и «ДНР». Опять-таки возьмите в качестве примера Северный Кипр. Такие ситуации безнадежны для жителей этих регионов. Подобные ситуации неразрешимы, потому что понятно, что никто из украинских руководителей не согласится признать, что эти районы Донбасса – не украинская территория, а вернуть в состав Украины силой, как я уже говорил, у Украины ресурсов нет, присоединить эту территорию к России тоже нет ресурсов. Поэтому «ДНР» и «ЛНР» так и будут продолжать болтаться.
Это будет «черная дыра», которая отчасти будет висеть на шее Украины, в большей мере – на шее России, потому что деньги идут оттуда, а их в России все меньше. Соответственно, людям там жить будет все менее радостно.
В принципе, население в «ДНР» и «ЛНР» уже сокращается, люди оттуда уезжают или в Россию, или в Украину. Но, так или иначе, это «черная дыра».
В дальнейшем, думаю, так и будет сохраняться какой-то промежуточный статус этих территорий. При этом будут идти какие-то бесконечные переговоры в Минске. Или даже нет. По сути, я думаю, минская стратегия уже достигла того, ради чего затевалась. Фаза «горячей» войны закончилась, идет обмен подковерными пинками, действиями диверсионных групп, обстрелами и т.д. Так оно и будет продолжаться, пока у обеих стран не кончатся ресурсы. Тогда может начаться что-то похожее на то, что сейчас у России с Японией – когда нужно как-то выбираться из сложившейся ситуации, разгребать накопившиеся завалы. Но до этого нужно еще дожить.
Так что я думаю, что в ближайшие несколько лет просто ничего меняться не будет.
danylo_kruk: За яких обставин Кремль може зробити питання повернення Криму предметом переговорів? Чи, незалежно від того, хто буде хазяїном Кремля, жоден російський політик не погодиться віддати Крим Україні?
Дмитрий Орешкин: Я думаю, второй вариант. Потому что такое решение вызовет негативную реакцию большинства российского общества. Это заранее понятно.
Крым может вернуться в состав Украине, когда и если произойдет очередной сеанс утраты федеральным центром контроля над регионами, как это было перед крушением Советского Союза.
Да и то я не уверен, что Крым захочет возвращаться в состав Украины. Я думаю, что крымчане предпочли бы суверенное государство, промежуточное между Россией и Украиной.
Рассчитывать на юридические технологии возвращения Крыма Украине вряд ли есть основания, потому что Россия уже нарушила юридические нормы и вряд ли есть смысл дальше пытаться вернуться в правовое поле.
Так что я думаю, что на многие годы, даже десятилетия вперед Крым так и будет оставаться де-факто непризнанным, а Россия будет его считать своим.
И вряд ли кто-то до того, как российская государственность начнет разваливаться, вообще будет заниматься этим вопросом. Потому что, с точки зрения электоральной поддержки, это проигрышный вариант. Им займутся, только когда будет совсем край. Если он будет… Это – далеко не факт, потому что в России рыночная экономика худо-бедно существует, соответственно, такого, как было на закате Советского Союза, ожидать не приходится.
Крым – это символическое приобретение. 86% населения России поддерживали «Крым-наш», и это никуда не делось и не денется. А денется только тогда, когда россиянам уже просто станет не до чего, когда просто не будет еды. Только тогда россияне могут сказать: «Черт с ним, с Крымом. Пусть лучше Запад даст нам гуманитарную помощь, потому что в магазинах пусто, есть нечего». Так было в советские времена.
Напомню, что распад Советского Союза, согласно данным «Левада-центра», среди обеспокоенностей граждан занимал шестое-седьмое место, а на первом месте был товарный дефицит, на втором – недостаточность заработка, на третьем – безопасность и бандитизм. То есть далеко не в первую очередь люди расстраивались из-за того, что Советский Союз распался.
Так вот до того момента, когда будет совсем не до патриотической риторики, а это бывает, когда жрать нечего, Крым будет оставаться российским. И ни один из новых российских политиков не рискнет подорвать свою электоральную поддержку такого рода шагами.
Поэтому я думаю, что к вопросу Крыма нужно относиться философски. Если что-то и начнет меняться, то только тогда, когда начнет рассыпаться вся российская вертикаль, что рано или поздно произойдет, но до этого еще надо дожить.
Читайте такжеЛилия Шевцова: Путинский преемник будет танцевать на могиле своего предшественникаFazil: Возможна ли в ближайшее время России широкомасштабная война против Украины, с существенным расширением зоны боевых действий, танками на Киев и бомбежкой украинских городов? Потянула бы в финансовом плане Россия такой сценарий?
Дмитрий Орешкин: Нет, это невозможно, потому что это будет значить слишком большое количество издержек для путинской вертикали власти. Совершенно очевидно, что за такого рода действиями последует очередной цикл санкций против России. А санкции, вопреки всем пропагандистским воплям, очень болезненны.
Также из зоны боевых действий пойдут гробы в Россию. Это не сможет поддержать рейтинг ни одного человека из власти, в том числе Путина.
Кроме того, вы будете смеяться, но это правда – воевать с украинцами русские не хотят. История Крыма интересна тем, что людям нравилось то, как это произошло: оттяпали у соседа территорию, без капельки крови, тихо-мирно, что называется, обыграли. Это льстит самосознанию. А воевать с украинцами, среди которых те же русские – такая идея не будет популярной.
Поэтому никакой серьезной войны с военными операциями, с самолетами и танками больше не будет. Хотя бы потому, что Путин никогда не делает того, чего от него ждут. К примеру, от него не ждали, что он нарушит Будапештский меморандум, а он взял и оттяпал Крым – никто к этому не был готов. Кроме него самого. Он считает, что это – большая удача. И народонаселение тоже так считает. Хотя этот вопрос не такой уж однозначный. Я, например, думаю, что это была большая неудача на самом деле. Но это другой разговор… Но с точки зрения Путина, он этот шаг сделал эффективно – неожиданно.
А сегодня Украина готова. У нее уже есть мощное оружие. У нее совершенно другая армия. В 2014 году, наверное, четверть украинских спецслужб ориентировалась на Лубянку. В Крыму военные в 2014 году тоже не понимали, как действовать, потому что из Киева им не давали четкой команды, то есть местные в Крыму не понимали, что делать – воевать или не воевать.
А теперь все будут воевать. И «горячая» война нанесет Путину просто смертельный удар, если он ее начнет. Поэтому – не начнет. Я думаю, что этого опасаться не надо.
Кроме того, «горячая» война против Украины теперь будет уже означать прямой конфликт з Западом, в том числе силовой. На это Путин не пойдет, потому что прекрасно понимает разницу в весовых категориях.
Ростислав Семенов: Учитывая наращивание контингента НАТО в Черном море, конфликтные ситуации в Керченском проливе, а также поведение России на протяжении последних нескольких месяцев в Азовском и Черном морях, скажите, насколько вероятна война на Черном и Азовском морях? Лавров недавно сказал, что Путин согласился на иностранных наблюдателей в Керченском проливе – что изменится от этого?
Дмитрий Орешкин: Путин – человек, который глубоко презирает разного рода документы и правовые основы. Он верит в силу и деньги. Когда в Черном море появляются американские и еще какие-то эсминцы, Путин задираться не станет, опять-таки потому что есть существенная разница в весовых категориях, и он это прекрасно понимает.
У Украины абсолютно беспроигрышная позиция, потому что по всем правовым гарантиям, по всем договорам Азовское море принадлежит двум государствам – Украине и России. Соответственно, и Керченский пролив тоже принадлежит двум государствам.
И до тех пор, пока дело не выходило на международный уровень, Путин мог действовать в своих интересах. Но, как только там появятся международные наблюдатели и эсминцы, которые будут вести съемку, которые, может быть, даже получат мандат НАТО, чтобы контролировать ситуацию, Путин сразу поймет, что ему надо отступать.
Если вдруг на море будет «горячая» война или какой-то очередной обстрел украинских суден, то это будет для Путина контрпродуктивно. Тогда немедленно Европейский Союз или даже Генассамблея ООН (потому что накипело) могут принять решение о международном контроле.
Поэтому Владимиру Владимировичу придется сцепить зубы и допускать прохождение украинских кораблей через Керченский пролив, всячески мотая им нервы и пугая.
Думаю, что в Азовское море натовские корабли не пойдут, потому что им нужно будет согласовывать путь и получать разрешение на прохождение в это море от России (ведь два государства владеют морем), а Россия, конечно же, разрешения не даст. Но, в любом случае, когда рядышком присутствует НАТО, Путин шалить не будет.
polit_ua: Чи всі в Кремлі й оточенні Путіна згодні з агресивною зовнішньою політикою російського президента, в тому числі і щодо України? Хто в Росії найбільше зацікавлений у продовженні війни на Донбасі?
Дмитрий Орешкин: Понятно дело, силовики. И Путин тоже.
Но все это выдыхается. В связи с экономическими трудностями, патриотические восторги в России сильно сдуваются. Хорошо изображать из себя сильного, когда ты сыт. А когда пенсионерам приходится обрезать доходы, когда приходится залезать рукой в карман к своим избирателям, когда растут цены и падают доходы, особенно не разгуляешься.
Поэтому, конечно же, есть люди, которым не нравится то, что делает Путин, потому что это контрпродуктивно, с экономической точки зрения. Санкции. Ограничение возможностей финансирования за рубежом: раньше Россия могла получать дешевые деньги, дешевые кредиты западных банков, а теперь она этого не может делать. Поэтому весь экономический блок вежливо, молча, естественно, ничего не говоря, про себя крутит пальцем у виска.
Есть такая вещь как «тумбочка». Все привыкли брать из этой «тумбочки» деньги. И постоянно идет борьба за то, кто возьмет больше этих денег. Путин раздул военный бюджет так, что примерно треть государственного бюджета уходит на силовиков в широком смысле слова: армию, военное снабжение, полицию. А денег-то не бесконечное количество.
Поэтому те, кто отвечает за появление денег в «тумбочке», понимают, что санкции у нас отобрали, грубо говоря, 10 миллиардов долларов. Они понимают, что за «ЛНР» и «ДНР» нужно платить. На содержание Крыма уходит где-то 100-150 миллиардов рублей в год. Примерно столько же уходит на содержание «ЛНР» и «ДНР», хотя в российском бюджете нет статьи расходов на эти образования, то есть их финансируют какими-то обходными маневрами.
Соответственно, те, кто отвечает за экономику, далеко не в восторге от того, что делается Путиным. Но они же не безумцы, они никогда публично об этом не объявят, потому что для них это будет значить уход в отставку и конец административной карьеры. Так что они все выстроены по ниточке, все поддерживают и одобряют, а то, о чем они думают – их личное дело.
Проблема в том, что со временем денег в «тумбочке» делается все меньше. И сам Путин, как человек рациональный (а он таковым является), понимает, что одно дело – побеждать на фоне растущих экономических показателей, а другое – делать то же самое на фоне падающих показателей. Он понимает, что нужно что-то менять. В частности, поэтому он договаривается с японцами.
Реальной оппозиции путинскому курсу в России нет и не может быть, потому что у нас нет реальной парламентской демократии. Но сопротивление судьбы – безликой, без каких-то политических лидеров – Путин ощущает. Он же понимает, что он начал эту историю, а в результате получил падение ВВП, даже на фоне высоких цен на нефть. У нас наблюдается неимоверный отток капитала: за последний год 67 миллиардов долларов ушли из России. Такого не было никогда.
То есть оппозиция у Путина – не политическая (политическую он уничтожил), а средовая. Сама среда сопротивляется тому, что он делает. Потому что среда нуждается в деньгах, а деньги нуждаются в мирной ситуации и хорошем инвестиционном климате. Пока идут какие-то военные действия, пока Путин ведет себя так, как сейчас, никакого инвестиционного климата в России не будет. Соответственно, ждать экономического улучшения неоткуда.
А люди как раз это сейчас и ждут. Если пять лет назад они восторгались Крымом, то теперь это выдохлось, и эта игрушка больше не радует. Люди все больше смотрят «в холодильник», все меньше смотрят «телевизор». Хотя «телевизор» они, конечно, тоже смотрят. Но «холодильник» говорит убедительнее.
Читайте такжеВиктор Небоженко: Украина никуда не движется – она просто бредет по дну, хуже уже не будетterri75: Вернутся ли украинцы и россияне в будущем к дружбе и сотрудничеству – они обречены на это, или война навсегда изменит отношения между народами?
Дмитрий Орешкин: Это – оценочный вопрос. Я думаю, что это было бы нормально и логично. Вполне можно было бы идти по пути Британского содружества наций. То есть, чтобы была суверенная независимая и уважаемая Украина, со своими правами. У России с ней могут быть какие-то конфликты и скандалы по поводу цен на нефть, транзита газа или еще чего-то, но в рамках рационального, в рамках отстаивания интересов, а не в рамках попыток загнать соседа под лавку, чтобы он тебя слушался.
К такому варианту рано или поздно все равно придется прийти, потому что Украина так или иначе будет самостоятельным государством. И чем влиятельнее она будет в экономическом и международном плане, тем очевиднее для России будет необходимость налаживать с ней отношения.
Но – не при Путине.
Если вспомнить обо всей этой риторике о «братских народах», то мы ведь действительно самые близкие. И это надо было ухитриться потерять партнера, который 300 лет был самым близким и по культуре, и по вероисповеданию, и по истории. Надо было ухитриться сделать из такой страны врага!
Назад прокрутить ситуацию будет очень трудно, как и фарш через мясорубку назад не прокрутишь. Но время лечит. Путин когда-нибудь все равно уйдет, кто-то новый придет на его место, и этому новому лидеру придется налаживать отношения с Украиной.
Вопрос в том, что российскому руководству необходимо сменить стилистику. Ведь Кремль по-прежнему воспринимает страны СНГ как зону своих геополитических интересов, где все должны ему подчиняться и его слушаться. И Путин является воплощением этой ментальности.
Возможно, не сразу после Путина, а через одного, человек во главе государства будет вынужден принимать реальность такой, какая она есть, и выстраивать отношения с Украиной. Это будут отношения двух независимых государств. Не будет такого: в Кремле топнули, и Украине тут же взяла под козырек. Это невозможно. Я был бы рад, если бы в Москве и в Кремле это поняли пораньше. Но опыт показывает, что для начала нужно получить негативный результат, использовав все советские методы: давление, удушение, лишение транзита, политические подножки. И потом, когда станет понятно, что это невыгодно для экономического роста и развития собственных территорий, прибегнут к другой стилистике.
Но пока что на одно поколение отравленных отношений хватит. А дальше отношения будут развиваться примерно так же, как между Великобританией и Ирландией. В свое время непримиримость между ними едва ли не до войны доходила, а сейчас живут себе по-соседски, спокойно. И хотя это немножко другая политическая культура, но там тоже все эти проблемы тянулись десятилетиями. Однако как-то все разрешилось, и проблема Северной Ирландии ушла с повестки дня. Думаю, что и с Украиной будет то же самое.
Хотя, наверняка, и потом в Украине будут люди, которые не любят мо**алей, а в России будут люди, которые не любят хохлов. Так всегда было. Однако реальность заключается в том, что Украина – наш ближайший сосед. Это люди, которые говорят на близком языке, люди, с которыми у нас много похожего в культуре, много родственников, много друзей. Я бы от души надеялся, что отношения между народами восстановятся. Но произойдет это нескоро.
Ramana: Есть ли у Запада еще реально действенные механизмы, способные усмирить агрессивную политику Кремля, заставить Россию убраться из Украины, Сирии и других стран?
Дмитрий Орешкин: Конечно же, у Запада есть механизмы. Например, он может начать войну. Но этого не поддержат ни западные избиратели, ни западные элиты.
У Запада есть большое преимущество – он может играть в долгую. У него есть экономические, социокультурные и финансовые преимущества.
А Путин в долгую играть не может. Да, он заставил с собой считаться в Сирии. Но сколько это стоило России и в деньгах, и в человеческих жизнях, особенно никто не подсчитывал.
Так что я думаю, что те средства, которые есть в арсенале у Запада, он никогда не задействует. Он не будет ими пользоваться. Но вместо этого он запустит гораздо более продолжительную и гораздо менее пафосную, но весьма эффективную юридическую «кишкомотальную машину».
Будет Украина судиться за отжим частной собственности в Крыму? Будет. Имеет полное право. Ведь у нее же была частная собственность в Крыму, которую просто рейдерским захватом присвоили. При этом не будут касаться того, насколько правомерна была аннексия Крыма. С моей точки зрения, совершенно неправомерна. Но все равно собственность ведь кому-то принадлежала, а теперь она тем людям не принадлежит, в том числе «Нафтогазу». Значит, будут международные суды. Будет и международный суд, видимо, уже в этом году, по «Боингу». Это очень серьезная процедура. Также Украина может судиться и по поводу «ЛНР» и «ДНР» – наверняка, там тоже была собственность Ахметова и еще чья-то.
Эти шаги, как и санкции, не будут давать быстрого отклика. Как правило, люди, особенно воюющие, хотят выглядеть патриотически, хотят быстро нанести удар и победить, показав себя орлом. Но Запад как раз к таким людям относится настороженно. А вот скучная юридическая толкотня вокруг Азовского моря, вокруг крымских вопросов и так далее будет работать.
Санкции – это не тот кирпич, который падает на голову и сразу вышибает человека. Они – как кирпич в кармане или рюкзаке: с ним идти тяжелее, устаешь быстрее, ноша бесполезная, и ты, в конце концов, выматываешься. Запад именно этот способ использует.
Поэтому ожидать, что что-то изменится быстро, совершенно нет оснований. Потому что над Западом «не каплет».
Мне кажется, что и Украина переходит в такое же состояние, когда она понимает, что ей нужно сосредоточиться на своих делах и продемонстрировать экономический рост. И над ней тоже «не каплет».
Самый простой способ консолидации избирателей – это война, когда надо сплотиться и дать отпор. Я думаю, что в Украине уже это «проехали». И Россия, похоже, это тоже «проехала». Консолидация с помощью военных действий перестает работать.
А альтернатива какая? Только эффективные реформы и экономический рост. Если Украина покажет пример быстрого экономического роста, успех реальных экономических реформ, реальную демократию, тогда в России ей будут завидовать. Этого Путин не хочет допустить, именно поэтому будет изо всех сил мешать Украине.
Так что Запад не будет активно бороться за то, чтобы нанести Путину военное поражение. Не надо обольщаться. У Запада другая стратегия: он понимает, что эта структура рано или поздно рухнет, а куда ему, Западу, спешить?
Может быть, кого-то это разочарует, но мне кажется, что реальная политика устроена примерно так.
Читайте такжеИгорь Эйдман: Кремль надеется взять Украину тепленькойДядя Ваня: Дмитрий Борисович, насколько возможно присоединение Беларуси к России? Зачем это Путину, если Россия и так фактически контролирует Беларусь? И еще такой вопрос. Может ли Путин остаться у власти еще на один срок благодаря тому, что возглавит теперь уже новое государство – объединенную Россию-Беларусь?
Дмитрий Орешкин: Начну с конца. Этот вариант очень активно обсуждается. Раньше я думал, что может быть какое-то объединенное государство России и Южной Осетии. Формально это то же самое: новое государство, новый президент, новая конституция и так далее. Но это не очень красиво. А вот союзное государство с Беларусью было бы красивее.
Но опять-таки Путин не делает того, чего от него ждут. А сейчас все так активно говорят про Беларусь.
И батька, который всеми своими конечностями держится за власть, прекрасно понимает существующую угрозу и тоже готовится. Он чистит свои силовые структуры, он начал широко улыбаться Западу, он избавился от имиджа «последнего диктатора Европы», передав его Владимиру Путину.
Поэтому военная операция на белорусском направлении в данном случае исключена, потому что это будет сильнейший удар по позициям Путина. И это не вызовет такой уж восторг у широких народных масс.
Да, Путин хочет остаться в истории как собиратель земель русских. Но пока у него получается очень скромненько. Он присоединил к России Крым, но потерял Украину. И он потерял Украину надолго. Раньше он мог как-то договариваться с Януковичем. Более того, он подготовил, как ему казалось, беспроигрышную ситуацию с втягиванием Украины в Таможенный союз, Януковичу уже и денег подвезли, а еще 17 миллиардов долларов было подготовлено на этот проект. Но – не получилось. И это поражение. И сам Путин это прекрасно понимает, и его силовики это прекрасно понимают.
Это поражение тяжело прикрыть крымской эпопеей. Любой человек, который умеет считать на пальцах, понимает разницу между 40 миллионами людей в Украине и двумя миллионами людей в Крыму. Пропагандистски это сработало, а де-факто никогда у России не были такие чудовищные отношения с Украиной, как сейчас, никогда не было таких чудовищных отношений с Грузией. А сейчас на глазах портятся отношения с Беларусью.
Так что отобрать этот кусок, вырвать его из пасти Александра Лукашенко Путину не удастся. Ведь это тоже будет связано с непозволительными издержками: политическими, финансовыми, военными. Конечно, он бы хотел, но, когда взвешивает «плюсы» и «минусы», он понимает, что «минусов» будет больше.
А Лукашенко все дальше и дальше уходит от России, потому что он был сторонником России и прижимал ее к сердцу, когда надеялся стать начальником союзного государства России и Беларуси. Ему нравилась идея о владении территорией до Владивостока. Но как только ему поставили блок, ему пришлось сосредоточиться на своих 9 миллионах населения, которое он сейчас воспитывает, формируя белорусскую идентичность, новую историю в Беларуси. Всегда, когда требуется гражданская или политическая нация, она всегда начинает перестраивать историю под себя. Справедливо или несправедливо – это другой разговор. На нашем постсоветском пространстве история – это политика, опрокинутая в прошлое. Вот и Лукашенко объясняет, что белорусы – это потомки Великого княжества Литовского, хотя десять лет назад он говорил, что белорусы – это «русские со знаком качества».
Короче говоря, Лукашенко всерьез боится такого сценария. И, если какие-то силовые телодвижения со стороны Москвы будут, он немедленно побежит к Западу. А Запад будет вынужден ему помочь, потому что ему совершенно неинтересно иметь под Минском ракетные комплексы. Поэтому я думаю, что Путин, взвешивая «плюсы» и «минусы», не рискнет на какую-то серьезную военную операцию.
Другое дело, что Путин будет выкручивать руки Лукашенко экономическими способами, потому что Лукашенко привык воровать российскую нефть и на этом получать свои 3-5 миллиардов долларов в год. Сейчас он лишился этого «пряника». В Москве ему все время намекают, что, если он хочет эти деньги, значит, должен вести себя соответствующим образом. А он понимает, что «вести себя соответствующим образом» – это де-факто лишиться суверенитета.
В вопросе прозвучала фраза о том, что Россия и так контролирует Беларусь. Это совершенно не так. Беларусь России не принадлежит – она принадлежит Лукашенко. Хорошо это или плохо – это отдельный разговор. Но путинская власть на Беларусь не распространяется. Если Лукашенко хочет, он открывает безвизовый режим; если Лукашенко хочет, он приглашает западных инвесторов; если Лукашенко хочет, он сажает кого-то там у себя. Он – такого же стиля, как Путин: самовластный, авторитарный, и с властью расставаться не намерен. Поэтому он очень аккуратно пьет чай, не берется без перчаток за дверные ручки – одним словом, он понимает, с кем играет. Он понимает, что против него могут быть применены все средства традиционного инструментария Лубянки.
Так что то, что мы эту тему обсуждаем, означает, что на этом направлении ничего не произойдет.
Однако, конечно же, Путин хочет остаться у власти. Более того, он не может не остаться. Но ему вовсе необязательно быть для этого президентом, меняя конституцию.
Конечно же, самым красивым вариантом было бы создание нового государства. Но куда ему деть Лукашенко? Ледорубом по голове, как Троцкому? Уже не то время. Не получится.
Но зато вполне можно устроить еще раз, не меняя при этом конституцию, такой вариант, как был: Путин – полномочный премьер, а президент – Медведев. Можно повторить эту же историю, но с кем-нибудь другим.
Уйти Путин не может, потому что он никому не верит. Чтобы уйти, нужно доверять тому человеку, который приходит на твое место, хотя бы с точки зрения обеспечения личной безопасности.
Путину самому нужно отдать должное. Когда Ельцин уходил от власти (а он – человек решительный и более смелый, чем Путин, он понял, что для России он уже обуза, что он уже сделал все, что мог), он подбирал себе наследника. Тогда он забраковал несколько человек: ему не подошел Черномырдин, не подошел Степашин и Кириенко. Он выбрал Путина. И Путин выполнил свои неформальные обязанности: ничего плохого про Ельцина он никогда не говорил и не позволял против него предпринимать какие-либо шаги давления. Это, кстати, до сих пор Путину ставится в вину путинскими патриотами. В данном случае он действовал абсолютно безукоризненно по понятиям.
Но петрушка в том, что психологически Путин устроен не так, как Ельцин, он не найдет никого, кому бы он доверил себя. Поэтому он вынужден контролировать власть до того, как его увидят в гробу в белых тапочках.
В каком статусе он будет это делать – это второй вопрос. В статусе полномочного премьера, в статусе главы какого-то нового территориального образования, в конце концов, если будет совсем плохо, можно будет организовать союз России и Абхазии. Это, конечно, некрасиво, а Путин не любит некрасивых решений.
Мне кажется, пока что наиболее вероятный вариант – это полномочный премьер-министр при плюшевом президенте, который будет выполнять чисто презентационные функции. Как в Германии. И для этого Путину совершенно не нужно менять конституцию, у него уже есть опыт.
gf_43: Скажите, пожалуйста, ссылаясь на собственные наблюдения: а россияне хотят «прирасти» еще и белорусскими землями, они разделяют территориальные аппетиты своего вождя?
Дмитрий Орешкин: Да, разделяют. Россияне – это многослойное явление, комплексное. Я думаю, что большинство сейчас тоскует по «великому и могучему» Советскому Союзу. Большинство считает, что могущество государства определяется территориальными размерами (что совершенно не так).
Если бы Путин оттяпал Беларусь иными средствами, без войны, без серьезных потерь, то большинство населения (не скажу, что все, не скажу, что 80%) было бы на его стороне.
Надолго ли хватило бы этих восторгов – это вопрос. Вот крымских восторгов хватило на пять лет. Я думал, что хватит не больше, чем на два года, но хватило на пять лет. То же само будет и с Беларусью: порадуются-порадуются, а потом выяснится, что это дьявольски дорого стоит. Туда придется закачивать деньги, как в Крым. Нужно будет строить мост через Лену в Якутии. Соответственно, усилится депрессия в российских регионах за счет того, что присоединенные территории нужно будет как-то обихаживать. Если Беларусь оттяпать, то белорусам нужно будет быстро повысить уровень жизни, чтобы понимали пользу от этого присоединения. Ведь они не будут в восторге от этого присоединения, белорусы его не хотят. Они формируют свою идентичность, они хотят свою страну. Поэтому с ними придется как-то мучительно долго и трудно договариваться.
Логика простая. Российский братец, если бы на халяву, то он бы с удовольствием присоединил Беларусь. А платить за это он совершенно не хочет. Но придется…
F678: Ваш прогноз относительно переговоров России и Японии о Курилах, чем они могут завершиться? Отдаст ли РФ те острова, на которые претендуют японцы? Что потребует взамен? Почему вдруг сейчас актуализировался данный вопрос?
Дмитрий Орешкин: Почему актуализировался данный вопрос, совершенно понятно. Это та же история, о которой я упоминал в предыдущих ответах. Сейчас территория, в отличие от XVIII и XIX веков, это не то, что приносит прибыль, а то, что приносит хлопоты и требует постоянного ухода и инвестиций. В XIX веке было так: ты присоединил территории – берешь оттуда ресурсы, рекрутов для ведения войны. Таким образом, было чем шире, тем обильнее.
А сейчас – нет. Сейчас для того, чтобы эта территория была конкурентоспособной, с точки зрения привлечения населения, туда нужно инвестировать. Это больное место для Путина.
В Украине, наверное, не обратили внимание, но на выборах в сентябре 2018 года был скандал с фальсификацией выборов в Приморском крае, на Дальнем Востоке. Путин на следующий день после голосования в Приморском крае, 10 сентября, сказал, что за 2017 год население Приморского края со столицей во Владивостоке уменьшилось на 17 тысяч человек. Сколько-то приехало, сколько-то уехало, но сальдо миграционного баланса – отрицательное. То есть люди оттуда уезжают: кто в Москву, кто в Сибирь, кто в Китай, кто дальше за рубеж. Так или иначе население уезжает, потому что социокультурная и экономическая среда обитания не выдерживает конкуренции с соседями. Для того, чтобы она выдерживала конкуренцию, туда нужно инвестировать. И много. И долго, на протяжении многих лет.
У российского государства средств для инвестиций в этот регион нет. Более того, когда начали строить мост в Крым (он стоил около 250 миллиардов рублей), пришлось остановить строительство моста через Лену в Якутию. А это – тоже болезненный вопрос, потому что в Якутии очень слаба инфраструктура, и оттуда люди тоже хотели бы уехать. Мост там так и не построили, потому что карман не бездонный.
Кроме того, у России нет технологий. И она находится под санкциями. В частности, у нее нет технологии бурения на шельфе, а для России это крайне важно. А у Японии есть технологии эффективного использования мусора. Вы, наверное, слышали, что в России были очень болезненные социальные трения из-за того, что куда-то нужно девать городской мусор. Японцы умеют его перерабатывать и из него что-то полезное делать. Также у японцев есть большое количество свободных денег для инвестиций, и они бы с удовольствием их в какие-то проекты вкладывали.
Но все это спотыкается о неподписанный мирный договор с Японией.
Перед Путиным очень серьезная проблема: он очень хочет получить японские деньги. Он понимает: для того, чтобы удержать Дальний восток под контролем на фоне усиливающегося Китая, его нужно держать военными и силовыми структурами, а за все это нужно платить. Нужно, чтобы людям там жилось приятно, чтобы там были досуговые центры, театры, магазины, чтобы люди там не чувствовали себя оторванными от мира. Путин понимает, что ему больше негде взять денег.
Или вот Тихий океан. Понятно, что из чисто геополитических и даже военных соображений там нужно держать мощную ударную группировку. Соединенные Штаты через Тихий океан. Рядом Япония, рядом Китай, который сильно растет. Нужно развивать эту территорию, но денег нет.
Потому Путин принимает стратегическое решение – каким-то образом договариваться с Японией. Это мучительное решение, потому что у нас есть куча патриотов, которые будут орать: «Не отдадим ни пяди земли, политой кровью советских солдат!». Логика понятная.
Значит, Путин не может принять такое решение и подписать договор. Ему сначала нужно готовить общественное мнение. Долго и нудно. Он этим как раз и занимается. Он понемногу приучает общественное мнение к тому, что нужно как-то эту проблему решать: «Подумайте, дорогие товарищи. Нам нужно развивать собственные территории». Но то же советское большинство плохо понимает такие вещи как развитие территорий, но хорошо понимает присоединение территорий – для него это значит, что мы крутые и богатые. А то, что за это нужно платить, в том числе из кармана пенсионеров, в голове пока не укладывается. Хотя если спокойно подумать, можно понять.
Из-за чего Британия спокойно рассталась с Британской империей? Она поняла, что для того, чтобы поддерживать мирные отношения между, условно говоря, Индией и Пакистаном, ей нужно там держать огромное количество солдат, огромное количество людей, вкладывать туда огромное количество денег. А лучше было бы сосредоточиться на своих островах и их развивать. В итоге, под давлением экономических обстоятельств Британия отошла от идеи Британской империи и сконцентрировала внимание на развитии собственных островов.
В России будет примерно та же траектория, но не так скоро. Пока что большинство населения считает, что, наоборот, хорошо бы от Японии еще что-нибудь «откусить».
Путину нужно менять ситуацию. И делать это быстро. Он должен разжевать и объяснить российскому обществу логику этих событий. Поэтому мы и наблюдаем такой «вальс» вокруг этих островов: с одной стороны, звучат слова о том, что Россия их не отдаст, но с другой – если бы было не о чем говорить, то вряд ли бы сюда приезжал господин Абэ. Сейчас пока ничего особенно они не подпишут. Летом будет саммит, на нем переговоры немного продвинутся вперед. Путин – опытный человек и понимает, что такие вещи резко делать нельзя. Это господин Гиркин готов задействовать все средства, в том числе незаконные, чтобы защитить эту «пядь русской земли». Он деньги считать не умеет, а Путин – умеет. Он проглотил Крым, его же надо переварить, и туда нужно вложить чертову прорву денег. «ДНР» и «ЛНР» присоединить к России он уже не может – кишка тонка. А тут созревают проблемы в Сибири. Понятно, что в этой ситуации с Японией как-то нужно договариваться. Вопрос только в том, как это представить народонаселению.
Естественно, всю эту историю с японцами и островами нужно будет преподнести как большую удачу, как будто мы японцев «нагнули», они попросили, а мы уступили. Но все это требует времени и пропагандистской работы. Нужно создать ощущение, что Россия не уступила, а, поскольку она богатая, сильная и могучая, пожалела японцев. Наверное, это и будет делаться, потому что денег нет.
Васильев П.В.: На фоне актуализировавшихся споров с японцами могут ли и китайцы попытаться урвать и себе кусочек российских территорий?
Дмитрий Орешкин: Как раз китайцев Путин боится. И это, в общем-то, понятно, потому что Китай быстро растет экономически. Точнее – рос, сейчас у него проблемы. И вполне может быть, что китайские власти захотят отвлечь свое население от экономических проблем патриотической риторикой. Такое не исключено.
Кроме того, центр силы Китая увеличивается: он быстро наращивает вооруженные силы.
Поэтому Путин вынужден искать уравновешивающую структуру против растущего Китая в Японии. Японии он боится меньше, потому что она не заявляет имперских амбиций и не претендует ни на что, кроме четырех островов. А сейчас вроде даже и двумя островами готов удовлетвориться Абэ. Так что для Путина это выгодная сделка. Вопрос лишь в том, как она будет воспринята в России.
С Китаем у Путина не получается договориться. Путин многократно пытался с ним договорится, выстроить союз России и Китая против Соединенных Штатов, но китайцы на это не пошли. Это хорошо известно. Китай не хочет вступать в какие-либо юридически обязывающие договоренности с Москвой. Он, скорее, занят решением проблем с США.
Для Путина это достаточно обидно, потому что он-то считал себя противовесом Соединенных Штатов, а Пекин ясно сказал России: «Знаете, у нас тут трудности со Штатами, нам не до вас. Подождите, пожалуйста». Так что Путин на Китай обижен. И это одна из причин его широких улыбок в адрес Токио.
qwerty123: Согласны ли вы с тезисом о том, что «нет Путина – нет России»? Может ли начать рассыпаться на республики Российская Федерация, когда Путин по тем или иным причинам не сможет оставаться у власти?
Дмитрий Орешкин: Я думаю, что эта формула «нет Путина – нет России» крайне губительна, если рассматривать Россию как государство, которое, прежде всего, является системой институтов, в том числе обеспечивающих гражданские права (обеспечение частной собственности, хорошего инвестиционного климата, неприкосновенность личной жизни и так далее, то есть всего того, что является государством в современном европейском или американском понимании). Ведь никто никогда не скажет, что «нет Меркель – нет Германии», потому что Меркель уходит, а институты остаются.
А Путин государственные институты очень ослабил. Выборы в России перестали пользоваться уважением. Совсем. Силовые структуры за исключением армии, то есть полицию и прокуратуру, все рассматривают как перчатку на руке Владимира Путина – если надо будет, он воспользуется ими в своих интересах.
Это – не совсем государство. Я для того, что пытается построить Путин, пользовался бы термином вождество. Есть такой антропологический термин, который значит, что все замкнуто на вожде. Тогда, действительно: есть Сталин – есть СССР, нет Сталина – начинается развал Союза.
Это очень вредная установка, потому что правильное государство поддерживает в порядке институты, и ему тогда не так важно, кто на должности президента. Может даже прийти рыжий клоун, «врун, болтун и хохотун» (если говорить о Соединенных Штатах) и «знаток бабских струн», но с Америкой ничего страшного не произойдет. Хотя он бы хотел стать вождем США. Но не станет, просто потому что в Америке есть серьезные институты, которые ему сопротивляются.
А Путин свои институты сломил. И сама формулировка «Нет Путина – нет России» свидетельствует о том, что российское государство деградировало до статуса вождя, потому что вождь замыкает на себе и исполнительную, и законодательную, и жреческую, и военную власть. Тогда можно говорить, что он, и только он, нас сдерживает, защищает и прочее. Никто же не говорил, что «нет Ельцина – нет России», а про Путина так говорят. И это очень плохой признак.
Я думаю, что пока еще «красная черта» не перейдена. Все-таки есть какая-никакая Государственная дума, есть какой-никакой Совет федерации, есть какие-то институты, более-менее функционирующие. Конечно, они ослабляются под давлением Путина, но они существуют. Но, если он еще сильнее закрутит гайки, уничтожит все институты гражданского общества, то есть, по сути, современное государство на территории России, тогда дела будут плохи. Потому что уйдет Путин, и сразу развяжется гражданская война между силовиками, которые захотят быть вождями.
Читайте такжеЮрий Касьянов: Когда мы отправим в Россию поток гробов с наемниками, война тут же закончитсяЕсли работают институты, то все понятно: по закону, если (дай Бог здоровья Владимиру Владимировичу!) с Путиным что-то случилось, премьер-министр становится исполняющим обязанности и функции лидера государства, а затем идут досрочные выборы и т.д. Сработает ли это в России, я не знаю, потому что ни к премьеру, ни к выборам, ни к избирательной системе, ни к Центральной избирательной комиссии необходимого доверия нет. И вполне можно представить, что какой-нибудь лихой генерал (не важно, какая у него фамилия – Шойгу, Золотов или кто-то другой) решит, что, если он станет вождем, то все останется, как прежде, и тогда все будут говорить, к примеру, «нет Золотова – нет России» или «нет Шойгу – нет России».
Это будет возврат к «совку». Так, когда Хрущев после Сталина захватил власть и стал вождем, и все говорили «дорогой Никита Сергеевич», пока его в свою очередь не скинули.
Мне очень хотелось бы верить, что в России еще есть какие-то гражданские институты, в том числе конституционные, и что, несмотря на то, есть Путин или нет Путина, Россия все-таки останется.
Но то, что я вижу, меня тревожит, потому что Путин последовательно ослабляет институты и усиливает себя. Соответственно, он становится вождем. А вождь может быть только один, он безальтернативен. Если так, то действительно, есть вождь – есть его вождество, вождь ушел – начинается борьба за власть, в том числе с использованием силовых ресурсов, что называется гражданской войной.
В этом смысле в Украине ситуация более понятная. Там есть выборы, причем конкурентные, настоящие. И, как это ни странно прозвучит для российского избирателя, в Украине ситуация стабильнее, чем в России. Ведь в Украине никто не будет говорить, что, если Порошенко ушел, то все, Украина кончится. Украина справится как-нибудь с Тимошенко или с Зеленским, или с другим кандидатом.
В России это уже почти не работает, раз появилась эта формула. Это значит, что мы от режима государственных институтов перешли к режиму персоналистской власти. В принципе, это деградация.
Так же само в Беларуси все на себе замкнул Лукашенко. Есть Лукашенко – есть нынешняя Беларусь. Нет Лукашенко, подозреваю, там начнется немедленно грызня за власть, причем далеко не юридическая при активном участии одной страны, которая расположена к востоку от Беларуси.
Darius: Дмитрий Борисович, согласно результатам свежего исследования ВЦИОМ, рейтинг Путина, уровень доверия россиян к нему упал до рекордных за последние 15 лет 33,4%. Как думаете, почему? Каким новым «Крым-нашем» Путин будет исправлять свое плачевное положение?
Дмитрий Орешкин: Прежде всего, нужно понимать язык социологов. Рейтинг доверия к Путину – да, упал. А рейтинг его поддержки остается высоким. Звучит странно. Однако на вопрос «Поддерживаете ли вы деятельность Владимира Путина?», 62% респондентов говорят: «Да, поддерживаю». Но при этом доверяют меньше в том плане, что ту же самую политику мог бы проводить кто-нибудь другой еще лучше. То есть путинская политика одобряется, но у самого Путина рейтинг 33,4%.
Почему это произошло? Во-первых, есть вполне закономерная тенденция: если рейтинг искусственно накачивался во время предвыборной кампании, потом он неизбежно «сдувается», просто потому что по телевизору гораздо меньше говорят о том, какой замечательный Владимир Владимирович Путин.
Во-вторых, перед выборами бюджетникам (врачам, учителям и т.д.) серьезно повысили зарплату, особенно в Москве. И, конечно же, это тоже сказалось на росте рейтинга перед выборами. Выборы прошли – и некоторым людям снизили зарплату, что, естественно, вызывает ожесточение. Когда низкая зарплата сначала повысилась, а потом опять упала – это вдвойне обидно.
Так что это нормальное явление: когда слегка (или не слегка) раздутый предвыборной кампанией рейтинг Путина (а, по сути, он у нас был единственным претендентом на пост президента) после того, как закончилась накачка и слегка остыл телевизор, начал падать.
Плюс – проблема с деньгами. Плюс – никто не отменял растущую инфляцию и все время падающих доходов. К тому же, продолжает падать рубль. А это значит, что дорожает импорт – у нас еще много импортной продукции (автомобили, запчасти, различная техника и т.д.).
Плюс – пенсионная реформа. Это был очень жесткий удар, потому что к этому люди не были готовы. По существу, никто из мужчин не собирался выходить на пенсию в 60 лет. Они собирались получать свою пенсию, 15 тысяч рублей, и продолжать работать, чтобы получать зарплату. А тут им говорят: «Нет, ребят, пенсию мы вам платить не будем. Только после 65 лет». Это было воспринято, как вынутые из кармана деньги. То же самое коснулось и женщин. Конечно же, это было серьезное разочарование.
Еще один минус в том, что закончилась эпопея «Крым-наш». Это ушло на периферию: «Да черт с ним, с этим Крымом! Да, он уже наш. Все хорошо. Путин – молодец. Но… Почему цены растут? Почему у меня доходы падают?». Люди так говорят при соцопросах: «Мы же присоединили Крым? Присоединили. Мы поставили на место США? Поставили. Мы утерли всем нос? Утерли. Значит, мы должны стать сильнее и богаче. А получается почему-то наоборот». Значит, кто-то ворует или кто-то обманул. Евреи, либералы или еще кто-то… Но все чаще люди говорят о том, что Владимир Владимирович уже, в общем-то, не справляется.
В основном падает рейтинг Путина, как это ни странно, у патриотической общественности. Городская продвинутая либеральная общественность и так была от Путина не в восторге. А тут люди, которые говорили, что Владимир Владимирович – молодец, теперь спрашивают: «А почему мы не присоединили «ЛНР» и «ДНР»?». Но это слишком дорого стоит, и Владимир Владимирович себе этого позволить не может. Они ожидали, а он их разочаровал. И это разочарование, в том числе геополитическое, тоже сыграло.
Еще интересно будет посмотреть на то, что будет с его рейтингом после того, как он так или иначе будет договариваться с Японией, как воспримут это люди. Патриотическая общественность, наверняка, будет болезненно разочарована. Но что тут поделаешь…
Дональд: В результате чего возможна потеря власти Путиным в России? Вы верите, что в результате честных выборов, или что он добровольно откажется от «престола»?
Дмитрий Орешкин: Добровольно от власти Путин не откажется.
Выборы… Выборы в России гораздо честнее, чем были в Советском Союзе, но не идеально честные. Во всяком случае они хуже украинских.
На последних выборах Путин набрал 56 миллионов голосов, из них примерно 10 миллионов были приписаны. Это голоса в Чечне и Дагестане, где рисуют 90% явки и 90% за Путина. То же самое касается голосов из Крыма – поди попробуй проконтролировать, как там проголосовали люди. Им нарисовали нужную цифру, они и принесли такую.
Но все равно 46 миллионов – это очень много, учитывая, что в стране 110 миллионов избирателей, а явка была около 70 миллионов человек, и из них 56 миллионов – за Путина. Пусть было 46 миллионов, но все равно он побеждает.
Поэтому выборы были не совсем честные, но они и не абсолютно регулируемыми. Нарисовать результат, как при Сталине или при Брежневе, не получается. Это нужно понимать.
Поэтому, если рейтинг Путина серьезно упадет, даже если удастся приписать 10 миллионов голосов за него, то выборы Путина не спасут. К тому же, когда падает рейтинг, и приписывать труднее, потому что местные власти разочарованы, злятся на Москву, которая меньше дает денег, соответственно, они уже не так охотно рисуют нужные цифры.
Поэтому выборы даже в таком виде имеют смысл.
Даже на советских выборах, когда все члены избирательных комиссий были под партийным руководством, было настолько понятно, что мы в тупике, что победил альтернативный Ельцин. Хотя никто из начальства этого, естественно, не хотел. Но тогда Ельцин победил на выборах.
И, если сейчас Путин очень всех «достанет», то на выборах он проиграет.
Другой вопрос, что выборы как таковые достаточно серьезно дискредитированы в России. И, если по данным закрытых опросов у Путина будет понимание, что выборы он не выигрывает, то в этой ситуации он не сможет просто так уйти. Например, когда Ельцину было понятно, что он выборы не выигрывает, в 1999 году он ушел. Путин уйти не может.
В такой ситуации появляется большой соблазн отменить выборы, объяснить людям, что выборы все равно не настоящие, никому не нужны, а Путина все любят, потому можно оставить его при власти без выборов.
Второй вариант – если не слишком сильно упадет рейтинг, за счет приписки, за счет этих «электоральных султанатов» можно будет нарисовать картинку, но она ненадолго удовлетворит, потому что в городах нарастает разочарование. Города сейчас, к счастью для Путина, не ходят на выборы – они разочарованы, поэтому не участвуют в голосовании. Так что их вклад относительно невелик, по сравнению с российской провинцией. А российская провинция в электоральном смысле очень управляемая – сколько надо, столько и нарисует. В городах это сделать сложнее.
Так что с помощью выборов, если они сохранятся, если рейтинг Путина сильно пойдет вниз, и он всех «достанет», что не исключено, он может проиграть. Другое дело, что, как разумный человек, он постелет себе соломки, и тогда он может отойти от дел.
Вообще, формально говоря, вопрос в юридическом плане – бессмысленный, потому что Путин не имеет права вообще идти на следующие выборы – он уже два срока подряд остается президентом, и третий срок подряд он не может выбираться. Потому ему придется искать какой-то другой вариант.
Скорее всего, он просто не будет выдвигаться на выборы. Собственно, с этого, наверное, и нужно было начинать. У него просто нет юридического права вновь выдвигать свою кандидатуру. Значит, он будет вынужден что-то придумывать: или уходить в премьер-министры, или уходить заранее в отставку, чтобы потом кто-то другой два месяца был президентом, а потом на новых выборах он пошел как бы не в третий раз, а в первый.
В целом, мне кажется, что ресурсы политической деятельности Путина исчерпываются. Поэтому я не думаю, что он будет баллотироваться в президенты. Он будет искать какой-то альтернативный вариант.
Читайте такжеИтоги войны с Россией в 2018 году: шесть побед и четыре поражения УкраиныRemez: Кто из окружения Путина мог бы в случае чего перехватить у него власть, стать его преемником? Если судить по ситуации на сегодняшний день... Или россияне уже бы не поддержали продолжателя путинской политики?
Дмитрий Орешкин: Ельцин тоже вроде бы назначил своего преемника. Но не совсем так, потому что все-таки были выборы, и Путин на выборах в 2000 году набрал 53% голосов. А тогда масштаб фальсификаций был значительно меньше. Фальсификации были, но все равно Путин лидировал с большим отрывом. Условно говоря, возможно, тогда он набрал не 53%, а 49%.
Среди путинского окружения, конечно, есть люди, которые хотели бы занять его пост. Но реальные шансы есть как раз у тех, кто меньше всего для этого подходит. Самые умные люди сидят и не высовываются, потому что стоит кому-то дать хотя бы намек на то, что он готов, как его начнут уничтожать все остальные члены стаи.
Сейчас на втором месте после Путина по популярности у нас Шойгу, а на третьем – Лавров.
Можно было бы назначить преемником и Шойгу, но я думаю, что Путин на это не пойдет, потому что это будет слишком очевидный шаг в сторону силовой составляющей. Хотя не исключено…
Обычно в российской политике перехватывает власть тот, от которого никто этого не ждет. Точно так же и Путина за год до президентских выборов в 2000 году никто не знал. Просто был какой-то человек из ЧК, но вдруг он быстро-быстро был раскручен.
Чем реальнее человек мечтает об этом статусе, тем скромнее он держится. Например, посмотрите на Собянина – никаких проявлений, просто хозяйственник, никогда подчеркнуто не вмешивается в политику. Это значит, что у него, в принципе, неплохие шансы.
Или тот же Хрущев – считался дураком среди всех членов политбюро. А шансы были у Берии, Булганина, Маленкова. Но Хрущев перехватил инициативу.
Ganni: Что стоит за ядерными угрозами российского президента? Может ли он и впрямь обречь мир на гибель из-за своих амбиций? Что, на ваш взгляд, может стать последней каплей, из-за чего кто-то первым нанесет ядерный удар?
Дмитрий Орешкин: Путин прекрасно понимает, что ядерный конфликт может иметь непредсказуемые последствия, потому что на самом деле никто не знает, как сработает система ПВО США, сколько ракет она перехватывают, сможет ли Россия нанести непоправимый ущерб Соединенным Штатам.
Сами США, естественно, не собираются наносить никакого ядерного удара. Им это просто не нужно.
Путину очень выгодно запугивать Запад ядерным оружием. И у него это неплохо получается. Логика такая: «Мы – отмороженные. Мы, если что, попадем в рай. И вообще, нам умирать не привыкать. А вы – трусливые, обабившиеся, буржуазные и не воюющие люди. Для нас допустимы потери в десять раз большие, чем для вас».
Но использовать ядерное оружие было бы катастрофой для Путина, потому что победителей в этой войне не будет. Поэтому, скорее, это – демонстрационно-медийное оружие. Путин ведет себя примерно так же, как Ким Чен Ын, который обрушивает море огня на США. Путин себе, к счастью, такого не позволяет, он все-таки и по масштабу покрупнее, чем Ким Чен Ын. Но Путин все время дает понять: «С нами лучше не связываться. У нас и справка есть, что мы ребята достаточно отмороженные. Поэтому – учитывайте наши интересы».
До какого-то момента это работает. Но, размахивая атомной бомбой, нельзя отменить расследование по сбитому «Боингу». И не хотели бы в Европе с Путиным ссориться, но слишком вызывающее событие это было. И Австралия, и Малайзия, и Голландия не могут мимо этого пройти. Может, они и хотят, но будут вынуждены вести расследование. И какая атомная бомба тут поможет?
Так что я думаю, что ядерной войны не будет. Все ожидали, что во время Второй мировой войны будет химическая война, но обошлись без этого. Однако конфликты возможны.
Путин, будем называть вещи своими именами, боится связываться с НАТО, потому что понимает разницу в весовых категориях. Выиграть войну у НАТО невозможно. Напугать – можно. И это он делает достаточно успешно. Но, похоже, что и здесь он уже немножко надоел, перешел «красные линии». Хотя НАТО в какой-то степени всему этому радуется, потому что благодаря Путину Альянс переживает всплеск интереса к себе, а, соответственно, получает больше денег и т.д. Но речь идет не о войне, а о взаимном обмене угрозами.
Также Путин понимает, что «гонку вооружения» ему не выдержать. Советский Союз на этом рухнул. Скорее, Путин маневрирует, используя ядерные страхи, но при этом ищет другие пути: пугать, шантажировать, еще что-то. Если бы он вправду взял курс на столкновение с НАТО, зачем бы ему было с Японией договариваться? Надо было бы просто готовиться к войне, и все, и гори оно все огнем. Но он же – не безумец…
Condor: Окажется ли Путин при жизни на скамье подсудимых?
Дмитрий Орешкин: Нет. Пока он контролирует то же ядерное оружие, никто его не рискнет посадить.
Другое дело, что его могут «обнести красными флажками», вытеснить на периферию глобальной политики… Собственно, он там уже находится. Но пока он жив и при власти, думаю, его не посадят.
Если, конечно, в России произойдет какой-то военный переворот, и у Путина отберут власть, что маловероятно, потому что он об этом постоянно заботится, тогда – да. Но именно потому что Путин никому не верит, верит только в силу, он будет держаться при «ядерном чемоданчике» до последних дней.
demchenko_d.: Как поведет себя Россия в Сирии после вывода оттуда американских войск? Можно ли надеяться на то, что ситуация на Ближнем Востоке, в Сирии, успокоится?
Дмитрий Орешкин: Ситуация в Сирии не успокоится. У Асада не будет полного контроля над территорией. Там все равно по-прежнему есть гнезда, где поддерживают если не ИГИЛ, то Аль-Каиду. Там будет тлеть или гореть конфликт между курдами, турками и Ираком. Курдский вопрос не решен.
Так что это будет такая зона, где можно будет друг друга всерьез пугать. Если угрозы ядерным оружием – это запугивание не совсем всерьез, то в Сирии могут работать какие-то прокси-структуры, типа пригожинских, но опять-таки не российские войска (хотя и они тоже могут быть, если будут задействованы военно-космические силы), а какие-то прокладочные.
В любом случае, ситуация на Ближнем Востоке будет тлеть, вспыхивая время от время военными действиями. Потому что турки будут пытаться давить курдов, Аль-Каида будет пытаться давить Асада, исламские структуры будут закачивать деньги для оружия, курды тоже будут искать поддержку. США оттуда уйдут, но не совсем. Так что в ближайшем будущем там ситуация не успокоится.
Надежда Майная