В России в последнее время пылает все красивее и зрелищнее, ведь Силы обороны Украины систематически наносят удары по нефтеперерабатывающим заводам и нефтебазам РФ. Причем достают все дальше и дальше вглубь территории Российской Федерации.
Едва ли не ежедневно украинские беспилотники вынуждают российские НПЗ "временно приостановить работу": Нижегородский, Рязанский, Новошахтинский, ранее Туапсинский и т.д. Россияне, конечно, убеждают, что они сбивают все БПЛА, но пока, похоже, очередные "выборы Путина" 17 марта пройдут "с огоньком" – на фоне горящих нефтебаз.
Более того, как сообщило Минобороны Британии со ссылкой на отчет разведки, атаки украинских беспилотников уже повлияли на нефтеперерабатывающую отрасль России – она постепенно сокращает свои мощности. И поэтому с 1 марта РФ ввела запрет на экспорт бензина на полгода.
Президент Центра глобалистики "Стратегия ХХІ", эксперт по международным энергетическим отношениям и безопасности Михаил Гончар в интервью Главреду рассказал, какие "жирные" цели нефтеперерабатывающей отрасли РФ уже удалось поразить Силам обороны Украины, чем важны удары по НПЗ и нефтебазам, какие проблемы это создает для россиян в контексте войны, а также как так случилось, что "мировая бензоколонка" может столкнуться с проблемой топливного голода.
Насколько успешными, по-вашему, являются атаки украинских беспилотников на российские объекты нефтеперерабатывающей отрасли? Насколько из-за этого сократились нефтеперерабатывающие мощности России?
Раз в России так хорошо горит, значит, повреждения серьезные. Ведь когда не горит, повреждения есть, но последствия более скромные.
Конечно, объективную картину составить проблематично, поскольку Россия не сообщает о масштабе и характере поражений. Но из того, что мы видим, можно сделать определенные выводы.
Прежде всего, в большинстве случаев поражались основные технологические элементы системы нефтепереработки, поэтому быстрого восстановления их работы не может быть по определению. Если удары наносятся по резервуарным паркам с готовыми нефтепродуктами или сырой нефтью, это не останавливает технологический процесс переработки.
Одним из самых мощных было поражение нефтеперерабатывающего завода Роснефти в Туапсе, где была выведена из строя самая мощная в России и одна из самых мощных в мире установок. И это была единственная такая установка на этом заводе, ведь на других, которые подвергались атакам, таких установок, как правило, несколько, разных по мощности. В Туапсе погнались за тем, чтобы сделать самое большое и мощное предприятие, тем более, экспортоориентированное – Туапсинский НПЗ. Вот и поставили там одну сверхмощную установку ЭЛОУ-АВТ (установка электрообессоливания и атмосферно-вакуумной трубчатки). Поэтому уже практически полтора месяца завод не функционирует и не известно сколько еще не будет функционировать.
12 марта была поражена технологическая установка Нижегородского НПЗ, которая обеспечивала около половины производства нефтеперерабатывающего завода. А в декабре там уже возникли проблемы с выходом из строя компрессорного оборудования иностранного производства. Это означает, что у этого завода очень серьезные проблемы. Завод расположен не в самом Нижнем Новгороде, а поблизости – в городе Кстово. Он является одним из пяти крупнейших НПЗ в России. Лукойл, владелец этого НПЗ, еще в 2022 году презывал прекратить войну в Украине.
И запрет экспорта бензина на полгода свидетельствует как раз о том, что проблемы в результате ударов украинских беспилотников действительно есть. Конечно, нельзя все сводить только к поражению важных нефтеперерабатывающих мощностей, но думаю, что это ключевой фактор.
Есть и другие факторы, которые привели к этому решению:
- во-первых, прошлогодний прецедент, когда во время сбора урожая в России не хватало топлива, поэтому тогда они ввели запрет на экспорт топлива. И сейчас они подстраховываются, потому что вот-вот начнутся весенне-полевые работы, а ситуация не стала лучше;
- во-вторых, растут потребности фронта в горючем;
- в-третьих, нефтеперерабатывающие заводы, реализовывая свою продукцию на внутреннем российском рынке, недополучали выгоду, потому что цена на нефтепродукты в России носит социальный характер, то есть она низкая, регулируемая и не рыночная. Заводы там получают свое, только экспортируя готовые нефтепродукты, потому что тогда они продают их по рыночной цене. Однако экспортировать готовые нефтепродукты в силу того, что действует нефтяное и нефтепродуктовое эмбарго против России, стало значительно сложнее. А деньги-то нужны. Поэтому заводы ищут варианты не только обхода западных санкций, но и того, как нефтепродукты, например, бензин, предназначенные для внутреннего рынка, продать так, чтобы получить дополнительные деньги.
Все эти факторы влияют на ситуацию на внутреннем рынке, создавая дефицит нефтепродуктов в России. Сумма этих факторов и привела к решению об ограничении экспорта бензина.
До выборов в России осталось всего несколько дней, поэтому, очевидно, там перестраховывались, чтобы не возникло очередей на автозаправочных станциях, поэтому и приняли это решение.
Так что поражения российских объектов нефтеперерабатывающей отрасли очень серьезные – и по тому, куда достает длинная рука Сил обороны Украины, и по тому, куда попадает.
Почему важно наносить удары по российским предприятиям нефтеперерабатывающей отрасли? Какие проблемы это создает для России в контексте ведения войны?
Классика стратегии и тактики ведения боевых действий заключается в том, чтобы максимально лишить противника боекомплекта (чтобы ему нечем было стрелять) и мобильности (чтобы не на чем было ездить, летать, плавать). Это значит, что нужно уничтожать те мощности и ту логистику, которые обеспечивают боекомплект и горючее.
При этом уничтожать нужно не только нефтеперерабатывающие заводы, хотя это крайне важный компонент, потому что это производство. Ведь нефть в баки танков и самолетов не заливают – заливают нефтепродукт: то ли реактивное топливо, то ли дизель, то ли др. А все эти продукты производят нефтеперерабатывающие заводы, поэтому они являются абсолютно логичными и законными объектами ударов.
12 марта было показательным, потому что на Орловщине горела после прилета еще и нефтебаза. А перед этим нефтебазы горели и на Курщине, и на Белгородщине, и в других областях РФ.
Цепочка такая: завод переработал нефть, изготовил топливо, а дальше оно поставляется потенциальным потребителям, но до этого концентрируется ближе к потребителю на нефтебазах – в резервуарах, которые стоят в городской зоне или за ней отдельно. То есть нефтебазы – это объекты, где оптово хранится горючее. Их называют "нефтебазами", но нефти там нет – там бензины, дизель, реактивное топливо. Поэтому они также подлежат уничтожению.
Это очень важно в контексте сковывания противника: как может быть снарядный голод, так может быть и топливный голод, если перебить линии снабжения, места складирования горючего (нефтебазы) и места производства (нефтеперерабатывающие заводы).
Но ведь Россию не просто так называют "мировой бензоколонкой". Разве можно создать "топливный голод" для "мировой бензоколонки"?
Бесспорно, несколько десятков беспилотников не уничтожат всю нефтепереработку в России. Конечно, нет. НПЗ – "существо" живучее, имеющее большую площадь. Но Силы обороны Украины очень точно поражают те объекты, от которых зависит дальнейшая технология переработки нефти.
В России чуть больше 70-ти нефтеперерабатывающих заводов, но основных крупных – 32. И более десятка основных НПЗ уже были поражены. Это не значит, что они совсем прекратили свою работу, но при условии нашего систематического приложения усилий им будет сложно работать. Ведь речь никогда не идет о том, что поразили определенную установку, и все. Удары наносятся снова и снова. Собственно, так же бьют и россияне по нашим объектам. Технология одна и та же: запустили десяток беспилотников, долетел один, один дела не сделал, но если десять раз запустить по десять беспилотников, и каждый раз один-два попадут в цель, то так или иначе поражения будут.
При этом невозможно обеспечить стопроцентную защиту нефтеперерабатывающих заводов и нефтебаз, какая бы совершенная ПВО ни стояла. Взгляните на масштабы России, площадь ее территории. Перед россиянами уже стоит дилемма, что прикрывать ПВО, потому что нужно что-то снимать с фронта и ставить где-то в тылу для прикрытия важных промышленных объектов.
Москву закрыли плотно. Даже в лучшие для России времена, то есть в советские, российская территория не была закрыта ПВО полностью. Вспомните случай 1987 года, когда западно-германский пилот-любитель Матиас Руст пролетел фактически через половину европейской территории России и сел на Красной площади. Это говорит о том, что и тогда было сложно прикрыть сплошным щитом ПВО даже европейскую территорию России.
Вот и сейчас для россиян есть дилемма, что прикрывать – то ли части, которые ведут боевые действия на фронте, то ли промышленные объекты. А промышленных объектов много. Конечно, основную часть прикрыли, но так или иначе никто никогда не знает, что и куда прилетит.
Хочу уточнить, правильно ли я поняла картину. В России 32 основных нефтеперерабатывающих завода...
Крупных и системообразующих – да, 32. Но есть и помельче.
И, получается, по трети этих основных крупных нефтеперерабатывающих заводов Силы обороны Украины уже нанесли удары? То есть треть работает сейчас не на полную мощность?
Да. Хотя, следует отметить, ни один из этих НПЗ и так не работал на полную мощность: если мощность завода составляет 18 миллионов тонн переработки в год, это не означает, что столько нефти он и перерабатывает. Как правило, НПЗ работают на несколько сниженной мощности. Все определяется потребностями рынка.
Крупнейшие НПЗ Российской Федерации: Омский, Киришинский, Рязанский, Нижегородский, Ярославский. Их мощность – плюс-минус 20 миллионов тонн. Омский – самый большой, его мощность 21 миллион тонн. И почти во все уже прилетало, в частности, в Ярославский, Рязанский, Нижегородский. Ведь все они – на европейской части России, куда мы можем дотянуться. Понятно, что Омск далеко, это практически Южный Урал.
Если говорить об основных, но меньших НПЗ, то на юге России прилетало в Краснодарский, Афипский, Ильский, Славянский (на Кубани), Новошахтинский, Туапсинский и Волгоградский. Если названные выше пять заводов – это заводы высшей лиги, то перечисленные здесь – заводы первой лиги.
Эти заводы важны, с точки зрения того, что они расположены на юге России, ближе к зоне ведения боевых действий и удобнее, потому что короткое плечо логистического снабжения.
А эти НПЗ восстановились после прилетов или приостановили работу, как Нижегородский?
Картина до конца не ясна. Все эти НПЗ приостанавливали работу. Например, по Туапсинскому НПЗ российские Telegram-каналы сразу сообщили, что он приостановился минимум на два месяца.
Конечно, россияне не будут сообщать, если какие-то НПЗ возобновят работу, потому что так они снова станут объектами атак.
Впрочем, статистика свидетельствует о падении объемов и производства, и экспорта. В начале февраля министр энергетики РФ Шульгинов после прилетов конца января и начала февраля сообщал, что производство сократилось где-то на 7%, но практически было немножко больше – более 8%.
Казалось бы, это вроде не так много, но с таких цифр все и начинается. Поэтому нам нельзя останавливаться, нужно и дальше вдохновенно работать.
А какие на данный момент, с вашей точки зрения, самые "жирные" цели в российской нефтеперерабатывающей отрасли для украинских беспилотников? Какие из них критически важно нам поразить и хотя бы временно вывести из строя?
А вот так я вам и сказал (смеется, – ред.). Не будем их называть.
Здесь все определяется теми средствами, которыми мы располагаем. Год назад были атаки, но они доставляли хлопоты только НПЗ юга России, а дальше дотянуться нам было сложно. А в этом году география расширилась, и удары были нанесены там, где россияне не ждали, например, на Балтике. Для России было шоком, что мы дотянулись и туда. Сейчас россияне пришли в себя и принимают соответствующие меры. Размещение ПВО – это одно дело. Другое – они устанавливают средства радиоэлектронных помех, чтобы сбивать наши беспилотники. Но ведь эти средства еще надо наштамповать немалое количество.
"Жирных" целей у России для нас достаточно. Нужно удлинять руку и доставать дальше.
Какой фон для "выборов Путина" создает картина с горящими нефтебазами и НПЗ? Насколько для путинского режима это создает проблемы именно перед выборами? Это критично или незаметно, как "укус комара"?
Это критично в условиях нынешнего режима в России, потому что это мощные морально-психологические удары. Но они не повлияют на результаты выборов.
Впрочем, здесь важно другое. В конце концов, так или иначе будет иметь место эффект накопления, ведь чем больше такого рода ударов, тем больше рядовой гражданин Российской Федерации будет задумываться: "Как так, если Россия великая и могучая, то почему нас здесь так позорно "мочат"!". После уничтожения патрульного катера "Сергей Котов", который выполнял функцию охраны, в российских пабликах стали писать: "Как это так? Где наш Черноморский флот? Зачем нам такой флот!".
Так ведь Черноморского флота РФ уже почти нет...
Правильно. Когда был поражен флагман ЧФ РФ крейсер "Москва", это казалось чем-то невероятным, но, тем не менее, это произошло. Теперь россияне сбежали в восточный сектор Черного моря, но пропаганда работала, донося мысль: "Мы за ценой не постоим!".
Веду к тому, что непосредственного влияния это не будет иметь, но недовольство и эффект от морально-политических поражений будет накапливаться. Когда это прорвет – никто не знает. Но так или иначе все это падает в копилку этого эффекта. Когда горят нефтебазы, НПЗ и прочее, этого не скроешь. Люди проезжают в машинах мимо этих горящих объектов, снимают на видео, выкладывают в Telegram, это, конечно, деморализует россиян.
Особенно это деморализует, когда прилетает где-то под Нижним Новгородом. Прилетает от Украины, а россияне же собирались "взять Киев за три дня", а тут война идет третий год, и пылает у них – в центре России. Конечно, россиянам говорят, что они воюют с НАТО, но парализующе-деморализующий эффект будет точно.
Война приходит в Россию. И это логично – нужно переносить войну на территорию врага, чтобы россияне почувствовали, что "СВО" не где-то там, в Украине, а что война пришла к ним, в Россию, потому что они сами ее вызвали.
Кто такой Михаил Гончар
Гончар Михаил Михайлович (род. 17 февраля 1963) – украинский эксперт по международным энергетическим отношениям и безопасности. Президент Центра глобалистики "Стратегия ХХI", главный редактор журнала "Черноморская безопасность". В 2000-х годах много работал в системе нефтегазового комплекса Украины, занимая ответственные должности. С 2007 года работает в неправительственном секторе, пишет Википедия.
Наши стандарты: Редакционная политика сайта Главред
Читать Главред в Telegram
Читать Главред в Viber
