На сайте Главред состоялся чат с военным и политическим экспертом, руководителем Центра военно-правовых исследований Александром Мусиенко. Общаясь с читателями, он рассказал, каковы цели Курской операции, может ли Россия потерять контроль над Курской АЭС, почему после событий на Курщине харьковское наступление врага захлебнется, какие новые неприятные сюрпризы ждут Россию от ВСУ, что ждет, в частности, Белгородскую область, почему Лукашенко может предать Путина, а также что свидетельствует о расколе в Кремле.
Подаем стенограмму чата с Александром Мусиенко.
Garri: Какие, по-вашему, цели могут быть у операции в Курской области? Как, вообще, правильно трактовать то, что там происходит?
Александр Мусиенко: Чтобы понять цели операции в Курской области Российской Федерации, нужно проанализировать то, что происходит на фронте: враг наступает и владеет инициативой на Покровском, Торецком и Лиманском направлениях. В такой ситуации перед Силами обороны Украины ставятся следующие военные задачи: остановить продвижение врага, нанести максимальные потери и не дать российским войскам достичь оперативно-стратегических успехов. Как это сделать – понятно: перебрасывать дополнительные силы на восток, работать с нашими западными партнерами, чтобы мы могли получить больше оружия, применять его на поле боя и, таким образом, останавливать врага.
Но есть и другой подход к проведению оборонительной операции. Оборонительным операциям присущи контрудары и контратаки. Так вот, очень желательно, чтобы контрудар по противнику наносился не там, где он держит свои войска в большом количестве, и не там, где он этого ожидает, а там, где он этого не ожидает, где его слабые места и где для него это может стать серьезной проблемой.
Соответственно, первая цель операции в Курской области – помочь обороне нашей группировки на востоке. То есть все это в рамках нашей оборонительной операции.
Мы не можем воспринимать события в Курской области в отрыве от ситуации на фронте. Сейчас российские военкоры истерят и дерутся, споря, кого лучше перебросить в Курскую область. Снять войска из Белгородской области? Россия не может этого сделать, потому что боится, что удар может быть нанесен и по Белгородщине. Что, кстати, не исключено, ведь мы еще не видим финала этой операции – она только начинается и набирает обороты. Там паника.
Недавно стало известно, что некоторые подразделения российских войск, которые должны были перебрасываться на Торецкое направление и под Нью-Йорк, не поедут туда, потому что у них есть потребность в Курской области, потому что там пылает и там серьезные вызовы.
Поэтому первая задача – помочь нашей обороне на востоке. Любая колонна российской техники, которая в Курской области была накрыта HIMARS, любая уничтоженная там техника, силы и средства теперь не поедут воевать на восток или юг Украины, и это потери для врага. А это обессиливает противника.
Поэтому вторая задача – уменьшить ресурсы и способности России вести боевые действия.
Третье – деморализация врага, потому что в России такого не ожидали и понимают, что у них проблемы. Bloomberg написал статью о том, что Герасимов за две недели знал о наступлении на Курщину, его предупреждала разведка, но он ничего не сделал и Путину не доложил. Интересный кейс. Это был саботаж или просто боится докладывать Путину плохие новости? Ведь Путин поставил политическую цель – достичь успехов на Донбассе, а о том, что это сделать невозможно, он даже слушать не хочет. Пришлось бы перебрасывать войска в Курскую область, а Путин не хотел этого делать. Или, может, Герасимова уже все это достало: он видит состояние российской армии, понимает, что это надо заканчивать, поэтому саботирует, а это одновременно способствует украинским силам обороны.
Четвертое – поднятие нашего боевого духа и демонстрация западным партнерам наших возможностей, а это уже и политическая часть. То есть это обеспечение сильной позиции для нас за столом будущих переговоров.
Заставить Путина идти на уступки можно, только нажав силой. Именно это сейчас и происходит.
Впрочем, все это очень предварительные выводы, потому что обо всех целях можно будет говорить только после окончания этой операции.
Смотрите видео чата с Александром Мусиенко, где он рассказал о последствиях операции в Курской области для России и Путина:
Цыбенко М.: Как вы оцениваете темпы продвижения таинственных сил под знаком треугольника в Курской области? Как так быстро удается вклиниваться в территорию противника? Почему Россия вообще не прикрывала свои приграничные территории, почему оказалась настолько не готова к такому сюрпризу?
Александр Мусиенко: Возможно, наша дезинформация превзошла информацию врага, данные российской разведки. Несколько недель назад было интервью главы украинской разведки Кирилла Буданова для издания НВ, в котором он отметил, что для нас существует угроза с севера. Думаю, что это было сказано в том числе для того, чтобы можно было готовиться к нашей операции, поскольку таким образом не должно было возникнуть вопросов, почему Украина перебрасывает войска на Сумщину. При таких условиях понятно: перебрасывает, чтобы защищаться.
Потом пошли сообщения о том, что в Судже есть группировка врага, которая может атаковать Сумскую область. Думаю, все это было направлено на то, чтобы обеспечить эффект внезапности, который очень важен для проведения операций такого уровня. В конце концов, враг оказался неподготовленным, а мы получили возможность продвинуться вглубь его территории.
Tim: Насколько реалистично установить контроль над Курской АЭС? Судя по спокойной реакции МАГАТЭ, оно не против этого.
Александр Мусиенко: Все просто шокированы этими событиями. Как сказал президент Украины Владимир Зеленский, все увидели, как Украина умеет делать приятные сюрпризы. Он, конечно, не сказал прямо о Курщине, но все всё поняли.
Увидел в соцсетях фотографию главнокомандующего Украины Александра Сырского, которую он подписал так: "Работаем в выходном районе". А выходной район – это рубеж перед наступлением, он может быть в нескольких километрах. Но это – об общем тренде, о том, к чему мы готовимся.
Поэтому для России могут быть новые неприятные сюрпризы на других направлениях.
Что касается Курской АЭС, то теоретически возможности для установления контроля над ней у нас есть. Темп продвижения украинских сил обороны значительный. Очень правильно издание The Telegraph отметило, что темпы и достижения продвижения на Курщине превосходит темпы и достижения контрнаступления лета 2023 года. И это буквально за три дня.
Это впечатляющие темпы. Это доказывает, как важно иметь при наступлении эффект внезапности, потому что это дезориентирует врага: когда он не готов, он делает больше ошибок. При таких условиях вероятность дойти до Курской АЭС есть, установить над ней контроль – тоже. Вопрос в дальнейшем ее обеспечении: чтобы обеспечивать наш контингент там, нужна логистика. А враг будет этому препятствовать.
С точки зрения политических требований к России, это тоже важно, потому что потом мы сможем выдвигать ультиматум, чтобы она убиралась не просто с Запорожской АЭС, но и с левобережья Херсонщины. Поэтому, безусловно, это имеет смысл.
Итак, Украине это нужно для того, чтобы создать для России сложную ситуацию, при которой у Путина не будет других вариантов, кроме как пойти на уступки. Если удастся установить контроль над Курской АЭС, установить безопасный логистический коридор к АЭС и поддерживать наши подразделения обеспечением, это, безусловно, хорошо, это надо делать.
Zorro: Контроль над газоизмерительной станцией "Суджа" уже установлен. Какие еще рядом есть места, которые бы добавили козырей, если бы РФ потеряла над ними контроль?
Александр Мусиенко: Одна Курская АЭС – это уже дорогого стоит.
На Курщине также есть большая авиабаза, где могут храниться различные боеприпасы, авиационные средства поражения и тому подобное. Россия сейчас мало использует ее непосредственно по назначению – там мало полетов, и это обусловлено близостью к границе, потому что противник просто боится.
Впрочем, не зря боится. Ведь почти каждую неделю атакуется очередной российский аэродром, причем успешно. Так, например, на прошлой неделе был Морозовск, на этой неделе – Липецкая авиабаза. Есть воинские части и объекты, где базируются центры радиотехнической и радиоэлектронной разведки, но по ним уже наносились удары накануне расширения плацдарма и наступления на Курщине. Были нанесены удары по нескольким военным объектам с помощью дронов и ракет "Нептун".
y-grek: О чем свидетельствует факт, что на занятых территориях Курской области начали сразу возводиться фортификационные сооружения. Все это надолго? Создание "Курской народной республики" не за горами?
Александр Мусиенко: Хороший вопрос. Здесь интересна историческая точка зрения. Но история не в версии Путина. Когда я слушаю его исторические опусы, складывается впечатление, что он историю читает так: где есть что-то хорошее о России, он это перечитывает и выделяет, где написано что-то плохое – он либо пропускает, либо вырывает эти страницы, будто этого и не было.
С исторической точки зрения, это земли Гетманщины, левобережной Украины: Курщина, Стародубщина и так далее – это все относилось к Украине. Поэтому я бы не исключал ничего, в том числе и референдума. Люди в этих регионах могут определиться, провести референдум, почему нет.
Если в будущем встанет вопрос об определении территориальных границ и демаркации границ с Россией, то я поддерживаю концепцию, что нам с РФ нужна граница по реке Дон, то есть по водной преграде. Когда-то, возможно, этот вопрос встанет.
Не исключаю, что встанет вопрос об исторических украинских землях. Но сейчас Украина, я думаю, не ставит задачу присоединять к себе Курскую область. Лучше было бы предложить российским оппозиционерам приехать туда и сказать местному населению, что они и есть та власть, которая выступает против войны, и эта территория свободна от войны и агрессии против Украины. И пусть там формируют новые органы власти и отмечают, что это новая Россия, без агрессии. Начать стоит с малых форм. Военные действия непременно должны быть подкреплены политическими решениями и информационным сопровождением.
Главред: Зимой Зеленский подписал указ об исторических территориях. Возможно, это была первая ласточка, первый намек на подобные события?
Александр Мусиенко: А почему нет? Такие формы взаимодействия с сообществами, проживающими на разных территориях, есть у многих государств.
Другой вопрос, что Россия тоже понимала все эти риски, и в течение многих лет в советское время были проведены мероприятия смешивания этнических групп, расселения, чтобы не было концентрации одной этнической группы в определенной местности. Москва над этим работала и меняла этнический состав. То же самое сейчас она делает на оккупированных территориях, в частности, в Крыму: там раздавали недвижимость, квартиры русским. Это тоже имеет значение.
Тот указ Зеленского правильный, в этом направлении тоже должна вестись работа.
Главред: Мы с вами отошли от вопроса о том, почему сразу на Курщине начали возводить фортификационные сооружения. Также спрашивалось, надолго ли все это?
Александр Мусиенко: Возведение фортификаций является правильным, потому что это позволит нашим силам удерживать занятые позиции.
Возведение фортификационных сооружений свидетельствует о том, что операция в Курской области – не на неделю, а надолго.
Очевидно, есть стремление создать плацдарм именно на территории России, который будет удерживаться украинскими силами обороны, чтобы перед Москвой стоял серьезный вызов. Что ей делать? Смириться с потерей части своей территории и опозориться на весь мир (что уже, в принципе, произошло)?
Поэтому я думаю, что все это надолго. Там уже есть, кстати, определенные российские фортификационные сооружения, которые можно дополнять и занимать позиции.
Роман: Чем нам облегчит жизнь создание буферной зоны в Курской области? Харьковская операция оккупантов теперь захлебнется? Харьков и Сумы станут меньше обстреливать?
Александр Мусиенко: Харьковская операция захлебнется, потому что в Белгородской области вероятны события, подобные тем, что мы наблюдаем на Курщине. Представим сценарий, при котором украинские силы обороны активно и успешно атакуют противника вблизи Волчанска и движутся в сторону Шебекино, за ним занимают определенные позиции и продвигаются дальше, насколько это возможно. А если бы удалось выйти до Грайворона, то можно было бы едва не соединиться с группировкой, которая действует в Курской области. Грайворон со стороны Белгородской области, как раз возле Сумщины. Это было бы очень положительно.
Я думаю, что на Харьковщине удастся ослабить давление врага и отбросить его, возможно, даже зайти на территорию Белгородской области и создать подконтрольную нам зону там. Безусловно, там, где присутствуют украинские войска, нет российских. Соответственно, оттуда враг не сможет осуществлять обстрелы артиллерией или минометами, как до сих пор. Поэтому артиллерийских и минометных обстрелов станет меньше.
Ударов КАБами пока меньше не станет. Чтобы защититься от ударов российской авиации, нужны дополнительные системы ПВО. На Харьковщине и Сумщине эти системы есть, но их нужно еще больше для того, чтобы сбивать российские самолеты над территорией России. Поэтому Украина сейчас уделяет значительное внимание тому, чтобы поражать российские аэродромы, чтобы уменьшить способности врага наносить удары КАБами.
Итак, баллистика и КАБы – эти вызовы остаются. Но обстрелов артиллерии и из минометов однозначно станет меньше.
Dafny: Как контроль над отдельными районами Курской области, а, возможно, и других областей РФ впоследствии, можно будет использовать потом в переговорах с РФ? Что можно "выторговать" за Курщину?
Александр Мусиенко: Думаю, что речь будет идти не только о Курщине. Мы еще увидим, какими границами это закончится. Еще рано говорить.
Но на переговорах может быть использован целый комплекс мер и действий. Можно обсуждать Курщину, удары дронами по российским объектам на территории России (НПЗ, аэродромам и другим военно-промышленным объектам), можно выдвигать другие условия. Все это в комплексе должно создать для России серьезный вызов, и решить проблему можно будет только путем уступок. Россию надо заставить идти на уступки. Путин не хочет идти на них, поэтому надо заставить.
На Западе, в частности, в США, говорят о том, что действовать надо осторожно, чтобы не допустить эскалации. Но, поверьте, в кулуарах они могут хлопать по плечу и сказать: "Good job, хорошо работаете, хорошо обороняетесь". Их это вдохновляет. Они смотрят, а потом отмечают, как атаковали наши надводные дроны, как хорошо куда-то полетело, какие украинцы технологичные, какие молодцы.
К чему я веду. Сейчас The Washington Post со ссылкой на украинские источники написало статью о том, что Украина на волне действий на Курщине просит Запад дать разрешение бить ATACMS по российским аэродромам. Если россияне захотят, чтобы мы прекратили бить по аэродромам, пусть соглашаются договариваться и идти на уступки, прекращать обстрелы украинских энергетических объектов, мирных городов. Так это должно работать. Хотят, чтобы мы ушли с Курщины, прекратили эти операции и наступательные действия в российских регионах, давайте говорить об освобождении Запорожской АЭС, левобережья Херсонщины и дальнейшие уступки. По всем этим пунктам можно двигаться и заставлять Россию к уступкам. Ударами, давлением, экономикой Россию надо дожать до уступок. А дальше – технические нюансы переговоров, когда дипломаты будут работать.
Главред: Насколько вероятно, что сейчас Запад таки позволит бить Украине ATACMS по аэродромам и вглубь территории России?
Александр Мусиенко: Это вполне реалистичный сценарий. К сожалению, многие полезные решения Запад принимал с опозданием, но принимал. Поэтому это может произойти. Если мы хотим обеспечить себе сильную позицию за столом переговоров, Запад тоже может отреагировать, предоставив это право. Запад должен увидеть готовность Путина идти на уступки и заставить его к ним.
Поэтому это решение Запад по ударам по территории РФ может сейчас пересмотреть.
Edmon: Что произошло с Лукашенко, что он впервые заговорил о возможности краха РФ в этой войне, о ее падении? О чем свидетельствуют такие сигналы?
Александр Мусиенко: У Лукашенко прекрасно развиты инстинкты самосохранения. Румыния во времена Второй мировой войны воевала на стороне Гитлера, но, когда румыны увидели, что дела у него идут плохо, решили помочь Советскому Союзу. Таким образом, Румыния вышла из войны не с потерями, а с территориальными приобретениями. Это уникальный пример.
Лукашенко пытается сыграть в такую же игру. Он готовит для себя запасной вариант на случай, если Россия будет приближаться к краху и проигрышу. Он думает, каким образом себе обеспечить сохранение жизни, политической жизни или гарантии неприкосновенности, что он уйдет с должности, передаст кому-то власть, но не будет преследоваться судами.
Лукашенко всегда оценивает шансы, последствия, поэтому не исключаю, что в определенный момент он может предать Путина. Исключительно из-за инстинкта самосохранения. Поэтому иногда он делает такие заявления. И поэтому его сейчас многие обвиняют с российской стороны: по их версии, из-за того, что Беларусь забрала войска от границы с Украиной, украинские силы смогли наступать из Сумской области.
Иван-К: Могут ли загадочные отряды оказаться и в Беларуси?
Александр Мусиенко: У нас воюют граждане Беларуси: полк Калиновского, полк Погоня и другие. Они хорошо воюют и помогают ВСУ в борьбе против российской агрессии. Если вдруг эти граждане Беларуси захотят вернуться домой, поскольку имеют белорусские паспорта, разве мы можем им мешать? У нас же свобода передвижения. Пожалуйста, если они захотят вернуться домой, а у кого-то еще будет оружие на руках, не думаю, что мы их будем силой сдерживать.
Smith: Какой вывод о преданности Путину можно сделать о кадыровцах, судя по их анекдотическим объяснениям, как захват Курщины прошел мимо них? Они гордо шли подавлять мятеж Пригожина и заблудились, теперь загадочные подразделения – вот незадача – прошли мимо них, другой дорогой. Это смешно.
Александр Мусиенко: Это разрушение мифов. Кадыровцы всегда, особенно до полномасштабного российского вторжения, воспринимались как угрожающие элитные российские подразделения, хорошо подготовленные, отличающиеся своей жестокостью, а также верностью и преданностью Путину, готовностью идти до конца.
Впрочем, даже бои за Мариуполь в 2022 году показали, что все далеко не так. Вспомните комичные кадры, которые они снимали, в частности, обстрелы из окна из пулеметов. Все это показало, что, если на чаше весов будет их жизнь и преданность Путину, они выберут свою жизнь, не будут высовываться, а будут отходить. Но бравада, информационная пропаганда никуда не делись.
В то же время Путину важно держать и финансировать кадыровцев, потому что это плата за лояльность. Он просто покупает эту лояльность за деньги. Но на самом деле на Кавказе проблемы есть, в частности, случаи терактов в Дагестане, в Чечне многие кланы просто спят и видят, как бы растерзать Кадырова, когда он потеряет покровительство Путина и лояльность собственных силовиков.
Многие на Западе до сих пор живут представлениями, что российская армия сильная и непобедимая, что у России большой ресурс, который может победить. Но украинская армия эти мифы разрушает.
Smilik: Как думаете, удастся ли догнать отряды тиктокеров Ахмат, которые должны были охранять российскую границу, в Курске или хотя бы за Уралом?
Александр Мусиенко: Сегодня такая задача пока не стоит. Но при любых условиях нас устроит вариант, если кадыровцы будут бежать за Урал, подальше от Украины, и больше не будут появляться здесь. Мы такому варианту противодействовать не будем, пусть убегают. А если захотят вернуться, думаю, они прекрасно понимают, что их ждет.
Главред: Вы отметили, что у России не хватает сил, чтобы успокоить ситуацию в Курской области, и определенные подразделения она оттягивает с фронта. Какие перспективы открываются для нас на тех направлениях, где противник теперь станет слабее? Откуда РФ забирает войска, с каких именно направлений?
Александр Мусиенко: Сейчас Россия нашла какие-то тылы, которые остались, резервы, которые готовились отправляться на фронт – в Донецкую область, под Нью-Йорк и Торецк. Но теперь их будут применять в Курской области.
РФ может снять группировку войск "Север", которая находится в Белгородской области и рядом. Это возможно, но это означает для России большой риск того, что может произойти прорыв Вооруженных сил Украины на этом направлении в сторону Шебекино и далее на Белгородщину.
Но опций у РФ на самом деле не так много, потому что сейчас все войска, все боеспособные подразделения максимально задействованы в боевых действиях. Разве что срочники не задействованы. Но пример Курщины показал, как они оставляют оружие, отходят или сдаются в плен. Поэтому это такой себе ресурс.
Поэтому у России нет другого выхода, кроме как снимать боеспособные подразделения из районов ведения боевых действий, прежде всего с востока.
Didenko: Прокомментируйте, пожалуйста, реакцию на события в Курской области США и Германии, Запада в целом. Почему они так спокойно, более того, одобрительно отнеслись ко всему этому?
Александр Мусиенко: Это же хорошо для нас. Давайте вспомним, что Запад, в частности, Германия, дал нам право бить его оружием по военным объектам на территории Белгородской и Курской областей. И формулировка была такая – "по тем объектам и целям, которые представляют угрозу мирному населению Сумщины и Харьковщины". Это означает, что, если в населенном пункте Суджа на территории России находятся российские спецназовцы, находится их штаб, который руководит операциями диверсионно-разведывательных групп на территории Сумщины, а Украина вынуждена эвакуировать население оттуда, потому что есть угроза обстрелов территории Сумщины минометами и артиллерией из Курской области, мы имеем право уничтожать там эти подразделения западным оружием. Конкретизации нет, что это надо делать исключительно HIMARS или артиллерией и нельзя применять другие западные вооружения, в частности, танки или бронемашины, которые могут заехать на территорию Курской области.
Запад дал такое право, и Украина не нарушила здесь никаких обязательств перед партнерами, поэтому и такая спокойная реакция.
Helen: Как Россия может ответить на курскую операцию? Что в ее силах сделать в ответ? Это достаточное основание для Путина, чтобы применить ядерное оружие? Ведь перейдена "красная линия" – война перекинулась на территорию РФ.
Александр Мусиенко: И уже не впервые перейдена "красная линия". Мы уже столько раз слышали разные угрозы от российских пропагандистов, от Медведева, например, что после ударов по Крыму будут "акты возмездия" ядерным оружием.
Путин хочет, чтобы его считали сумасшедшим, одержимым, неадекватным, способным в любой момент применить ядерное оружие. Его устраивает такой имидж, его устраивает страх перед ним.
Впрочем, в критических ситуациях Путин не прибегает к таким действиям, а пытается осуществить рациональные шаги. Если бы Путин действительно намеревался применить ядерное оружие, не было бы звонков министра обороны РФ Белоусова своему американскому коллеге Остину с призывами остановить Украину.
Это сложная для прогнозирования тема. Возможность применения ядерного оружия можно вписать в любые доктрины, но для того, чтобы применить ядерное оружие первым, не в ответ, когда тебя атакуют, нужно иметь серьезную волю. А это человеческий фактор. Предугадать его очень сложно.
Поэтому реакция Путина на события в Курской области была довольно сдержанной. Он был растерян, взволнован, было видно, что он этого не ожидал. Он сейчас наоборот пытается скрывать масштабы всего происходящего, пытается назвать это провокацией и погасить ситуацию. Поскольку это бьет по Путину. Ведь все это, в том числе бои в Курской области, из-за него: не начал бы он полномасштабное вторжение в Украину, не было бы того, что сейчас происходит на Курщине.
К тому же весь мир предостерег Путина от применения ядерного оружия, в том числе Китай и Индия. Поэтому решиться на это Путину не так просто.
Ganni: Какими будут политические последствия операции на Курщине для режима Путина и для него лично? Насколько серьезным будет удар по вождю?
Александр Мусиенко: Если уже в западной прессе появляются публикации о том, что начальник российского генштаба мог знать о планах продвижения на Курщине, но не доложил Путину и ничего не сделал, чтобы эти планы разрушить, это как минимум свидетельствует о том, что существует определенный раскол в военно-политическом руководстве России. То есть далеко не во всем военные довольны Путиным. И наоборот: Путин хотел бы говорить о взятии Киева, а приходится говорить о взятии Марьинки и других населенных пунктов, которые бы он раньше на карте просто не показал бы.
Все это, безусловно, демонстрирует слабость путинского режима, слабость Путина как царя, который должен был бы очень оперативно реагировать и решать все проблемы. А он сейчас не может решить проблемы тех же людей в Курской области, которые к нему "взывают", просят помощи.
Ситуация в России напоминает один большой чан, в котором капля за каплей накапливается смола. В определенный момент этот чан опрокинется, и эта смола потечет. Еще и раскаленная, еще и воспламенится. И тогда будет смывать многих, в том числе и Путина.
Потому что это накопление недовольства, которое в конце концов во что-то перерастет. Во вовне это недовольство перерастать не хочет, а Путин хочет, чтобы недовольство перерастало во вовне, поэтому он предлагает гражданам РФ идти воевать. Но россияне сейчас военкоматы не штурмуют, такой активности добровольцев не наблюдается. Значит, эта бомба должна взорваться внутри. В определенный момент это недовольство взорвется, когда и как – сложно предсказать. Хотя, как сказал глава украинской разведки Кирилл Буданов, "новый Пригожин уже вызревает".
Главред: Что это может быть за "новый Пригожин"?
Александр Мусиенко: Возможны разные варианты. Может, это кто-то из тех, кто сейчас на войне. Ведь большое недовольство идет оттуда, как было и у Пригожина, "вагнеровцев" и других.
Возможно, Буданов имел в виду Пригожина как явление. То есть протест есть, и у него непременно появится новый проводник. Думаю, что он воюет, и он на оккупированной части. Воюет с той стороны.
Конечно, было бы интересно увидеть, кто из Украины может пойти и повести за собой. Но если "новый Пригожин" здесь, то почему он сейчас еще не в Курской области. Было бы хорошо, если бы сейчас вся эта российская оппозиция приехала на Курщину, в том числе "новый Пригожин", и пыталась бы активизировать население там.
Вариантов может быть множество, главное, чтобы этот "новый Пригожин" был.
Александра: Легко поддерживать войну, когда она происходит где-то, на территории другой страны, и ты наблюдаешь за ней, как за реалити-шоу. Другое дело – когда бои начинают идти в твоей стране, городе... Прогнозируете ли вы уменьшение количества в России тех, кто поддерживает войну против Украины? И возможно ли там активное сопротивление россиян – и рядовых, и окружения, и тех, кому есть что терять – действиям Путина?
Александр Мусиенко: Да, возможно. Более того, оно время от времени происходит. Пока что он носит не такой значительный характер, но он есть. Даже если в Петербурге кто-то расклеивает наклейки в супермаркете "Нет войне!", а потом за это получает тюремный срок, это тоже сопротивление. Одиночные пикеты, протесты солдатских матерей – это тоже сопротивление.
Посмотрите на Кавказ, где вызревает еще одна проблема, от которой будет захлебываться Россия - это исламский фундаментализм и исламский радикализм. Разного рода террористические организации будут передвигаться с Ближнего Востока на территорию России. Там реально может быть борьба за халифат, как это было в Сирии. У России есть для этого предпосылки. Плюс пренебрежительное отношение москвичей или питерцев, то есть жителей мегаполисов, к мусульманам и другим – это тоже основания.
Нам надо быть готовым, что этот бунт и сопротивление Путину может осуществляться не всегда какими-то идеалистами и хорошими людьми. Это могут быть те же подонки с фронта, которые сейчас воюют против Украины, которые убивали и пытали. Им может что-то не понравиться, и они снесут Путина и его власть, что и хотел сделать Пригожин. Но после этого должен появиться кто-то, кто изменит эту политику. Потому что бунт – это стихия. А дальше это надо остановить. И тогда на арену, возможно, выйдут другие люди.
В России не видно, чтобы добровольцы штурмовали военкоматы, не видно, что работает концепт "Вставай, страна огромная". Поэтому возможны протесты, кровавые бунты, революции. Все это в России может быть.
Ситуация во многом напоминает Первую мировую войну, когда армия Российской империи воевала и даже одержала какие-то победы, но все это потом закончилось тем, что многие недовольные вернулись с фронта, убивали своих командиров, офицеров и произошел большевистский переворот. И все, Российская империя прекратила существование. Хотя она тогда уже начала проводить демократические реформы, это не помогло. Так же может происходить и сейчас.
Nikol: Видите ли вы сегодня признаки подковерной борьбы в Кремле? Могут ли элиты под шумок курских событий убрать Путина, повесив на него всех собак?
Александр Мусиенко: Подковерная борьба в Кремле, безусловно, есть. И Путин это чувствует, поэтому и пытается обновлять "элиту" за счет "героев СВО". Это будет новый тренд. То есть Путин будет пытаться тянуть тех, кто воевал и кто готов поддержать его, чтобы обеспечить себе определенные условия политического выживания.
Подковерная борьба идет, но вопрос – способны ли эти люди устранить Путина. Думаю, они ждут благоприятного случая, пока что боятся. Возможно, это произойдет, как во время смерти Сталина: только когда Сталин был при смерти, вся подковерная борьба, которая существовала и при его жизни, стала заметной.
Думаю, Патрушев точно не очень может простить, что он теперь просто советник, а не занял серьезную должность. Есть и другие недовольные.
Wrangler: Когда, по-вашему, начнутся переговоры между Киевом и Москвой? Это произойдет до конца 2024 года?
Александр Мусиенко: Нет, не произойдет.
Сейчас нет предпосылок для прямых переговоров между Киевом и Москвой. Они могут быть только в форматах международных конференций, как, например, саммит мира, куда могут пригласить Россию. Не исключаю, что российский представитель может быть на этом саммите, если он состоится до конца этого года. Или в других форматах, которые могут предусматривать международные обсуждения, саммиты, конференции и т.д., то есть с участием посредников и очень постепенно. Но я бы не исключал определенные контакты и обмен позициями через посредников, это может быть до конца этого года.
Wrangler: Насколько велика угроза замораживания войны с последующим ее возобновлением через пару лет?
Александр Мусиенко: Это один из сценариев, который может реализоваться не потому, что мы этого хотим, а потому что так могут сложиться события на фронте. При определенных условиях. Если, например, будет конфликт низкой интенсивности. Как Индия с Пакистаном обстреливали друг друга очень долго, а больших активных боевых действий не было. Пакистан вышел из этого, разработав собственное ядерное оружие. И это все остановилось.
Этот конфликт может заморозиться на определенных рубежах, трудно сказать, на каких – это покажут боевые действия. Но я думаю, что нам удастся освободить определенные территории и заставить Россию уйти с определенных территорий. Зеленский предполагал, что не все территории можно будет освободить военным путем. Пока мы не будем освобождать наши земли военным путем, этот конфликт будет близким к замораживанию. Сколько это может длиться – вопрос без ответа, потому что это может длиться и недолго, и долго. На Корейском полуострове заморозка конфликта произошла на многие годы.
Впрочем, все это никоим образом не меняет целей войны Украины – восстановление международного права и деоккупация территорий в пределах международно признанных границ. К этой цели будут стремиться разными методами.
Безусловно, риски в том, что Россия не откажется от своих целей и, пока есть Путин, будет искать возможности возобновить войну. Если только Украина не станет членом НАТО или на ее территории не будет американского ядерного оружия. Мы тоже можем использовать это так, что Россия не будет наступать, потому что здесь появятся определенные факторы, которые ее остановят.
А мы этим можем воспользоваться для восстановления собственных мощностей и возможностей. Главное, чтобы при этом наши партнеры были с нами и не отворачивались, чтобы консолидация Запада, его ВПК и финансирование работали на нас.
Dim-dim: Что теперь меняется для Украины с появлением у нее F-16? В чем России теперь станет сложнее? Хотя, судя по количеству, это будет иметь символический эффект...
Александр Мусиенко: Дело начала боится. Нужно время, и эти самолеты интегрируются в украинскую систему воздушных сил, начнут выполнять задачи, Запад начнет реагировать, увидев, как Украина их успешно применяет, постепенно будет добавлять больше вооружения и самолетов. На Западе тоже взволнованы и напуганы, боятся, что самолет собьют, уничтожат. Это их имидж и репутация. Но все равно этот процесс будет двигаться, я здесь оптимистичен.
Сейчас эти самолеты могут усилить нашу ПВО, и она сможет сбивать больше крылатых ракет. Не баллистических, а крылатых. Также они будут применяться для нанесения ударов по наземным объектам российских войск против радиолокационными ракетами HARM, ослеплять оккупантов, бомбами JDAM, и не только.
Появление самолетов не меняет сейчас коренным образом ландшафт. Но точно усилит наши возможности и добавит нам возможностей.
В России этих самолетов боятся. Реакция там была взволнованная. Пусть самолеты и не новые, но они имеют определенное технологическое преимущество перед российской авиацией.
Кроме того, с F-16 Украина открыла эру перевооружения авиации по натовским стандартам, и это уже необратимый процесс.
Вава: На фоне боев в Курской области прекрасно бы смотрелся разрушенный Крымский мост. По-вашему, его уже пора снести?
Александр Мусиенко: Да, безусловно, потому что это одна из возможностей врага осуществлять перевозки своих грузов. Вопрос в том, что сейчас Крымским мостом не перевозится значительное количество грузов. Россия все-таки использует железную дорогу через оккупированный юг Украины, до этого использовали паромную переправу. Но определенные грузы перевозят и через мост.
Сам факт наличия у врага возможности использовать этот мост и знать, что у него есть запасной логистический путь, значит, что в определенный момент он им может воспользоваться. Противника надо этих возможностей лишать, чтобы все больше зажимать, изолировать и больше лишать логистики. Поэтому надеюсь, что вопрос с Крымским мостом в конце концов будет решен в положительном для нас ключе.
Людмила: Все внимание приковано к боям в Курской области, а что на наших фронтах? Насколько велика угроза, что враг возьмет Покровск или продвинется где-то еще?
Александр Мусиенко: По моему мнению, существенного продвижения врага не будет. Но есть риск, что тактические успехи российские войска еще могут иметь. Но я не думаю, что речь идет о захвате Донецкой области или выходе на рубежи Константиновка, Покровск, Краматорск, Славянск, крупных городов большой агломерации. Все-таки украинским войскам удается сдерживать противника на этом направлении.
Мы в такой ситуации, когда надо действовать прагматично F-16 уже в Украине, и Россия боится этих самолетов оборонять рубежи, но не любой ценой, беречь боеспособность наших подразделений, отходить на другие рубежи, когда это нужно, по этому давая время резервам, которые сейчас готовятся, лучше подготовиться и большему научиться, получить оружие и быть готовыми остановить врага.
Август и начало сентября будут периодом интенсивных боев, а со второй половины сентября интенсивность наступательных действий врага на востоке пойдет на спад.
Lurdes: Сколько, на ваш взгляд, еще продлится война? Не выглядят ли планы о возвращении к границам 1991 года сейчас чем-то фантастическим?
Александр Мусиенко: Я традиционно воздержусь от ответа на вопрос о том, сколько еще будет длиться война. Но горячая фаза войны может продлиться до лета 2025 года, а дальше постепенно пойдет на спад и включится уже военно-политический трек, дипломатия.
Выход на границы 1991 года – это цель, которую никто не изменит. Другой вопрос – каким образом мы ее достигнем и когда. Предполагаю, что какие-то территории мы вернем военным путем, а над возвращением каких-то будем работать военно-политическим путем. А это может длиться долго, потому что переговоры могут затянуться.
Все территории в пределах 1991 года освободить силой войсками будет сложно. Но никто не изменит целей кампании и будет продолжаться борьба за наши земли и людей. Горячая фаза войны летом 2025 года точно пойдет на спад, возможно, и раньше.
Дипломатическим путем будет освобождаться Крым, но не только, возможно, также Донецк и Луганск. Будут разные способы давления на Россию, чтобы она эти территории оставила.
Кто такой Александр Мусиенко
Александр Мусиенко – блогер, военный и политический эксперт. Является председателем негосударственной организации Центр военно-правовых исследований. Выступает в качестве эксперта в эфирах телеканалов, пишет My.ua.
Наши стандарты: Редакционная политика сайта Главред
Читать Главред в Telegram
Читать Главред в Facebook
