Главный вывод из отравления Навального

После нескольких дней ожидания врачи немецкой больницы "Шарите", куда из Омска доставили оппозиционера Алексея Навального, заявили, что он, по всей видимости, был отравлен. Пока в Германии пытаются установить, какое именно вещество было использовано для отравления, в Кремле продолжают делать вид, что ничего особенного не происходит, а окружение Навального убеждено, что он стал жертвой российских властей.

Выяснение всех обстоятельств случившегося может занять месяцы и даже годы. Но уже сам по себе факт покушения на Навального – это важный симптом, указывающий на эрозию силового ресурса в путинской России, где многим приходится искать все более рискованные способы выживания, не стесняясь в средствах.

Вне системы

Навальный – это по-прежнему самая заметная фигура внесистемной оппозиции, которая отличается от системной тем, что выступает с жестких антипутинских позиций и лишена режимом права заниматься легитимной политической деятельностью. Навальный не может участвовать в президентских выборах, зарегистрировать партию, проводить разрешенные митинги. Вход в систему для него наглухо закрыт юридическими и политическими барьерами.

Такое выдавливание довольно эффективно: Навального просто нет внутри, а значит, и электоральной проблемы он не представляет. К тому же против него играют его хорошо известные недостатки – автократичность и нетерпимость к противникам. Рейтинг доверия к Навальному колеблется в районе 2–4%, а положительно к его деятельности относятся только 9% опрошенных, отрицательно – 25%.

Читайте такжеКто и зачем отравил НавальногоВ то же время Навальному по-прежнему периодически удается добиваться заметных успехов. Последним стало "умное голосование" на прошлогодних выборах в Мосгордуму, когда поддержка кандидатов, потенциально занимающих вторые места, привела к нескольким неожиданным поражениям выдвиженцев власти.

Внесистемный статус Навального имеет и оборотную сторону – он лишает оппозиционера доступа к правоохранительным механизмам. Навальный не может рассчитывать на справедливое правосудие и рутинную защиту со стороны государства. Система считает его чем-то вроде раковой клетки и медленно травит, создавая невыносимые условия для жизни, в том числе для его родных и соратников. Поэтому вряд ли стоит рассчитывать на полноценное расследование – режим не станет вкладываться в поиск ответов, даже если преступление было совершено маргиналами.

Лидеры внесистемной оппозиции сегодня особенно уязвимы для любой атаки. Околовластные структуры ведут себя с такими "врагами" исходя из их статуса "политических прокаженных". Уже то, что Путин никогда не называет Навального по имени, делает положение оппозиционера более опасным: нет человека, нет проблемы. Статус "прокаженного" становится приглашением к атаке, косвенным оправданием любого, кто кинет камень в проклятого властью.

Кремлевский подход

Для Путина политическая активность Навального – это глубокая периферия бесконечной геополитической вселенной. Если и говорить о его причастности к случившемуся, то скорее в контексте сознательного формирования уязвимого статуса для внесистемной оппозиции. Лишая ее права действовать по правилам, Кремль легализует и обратное – негласно позволяет обращаться с внесистемной оппозицией без особых церемоний и приличий.

Версия, что Путин лично приказал "решить проблему Навального", выглядит спорно. Да, в Кремле Навального считают не политиком, а авантюристом, борющимся за власть с помощью разрушения и дестабилизации. Но оппозиционер не попадает ни в разряд предателей, в отличие от Литвиненко, Скрипаля или Родченкова, ни врагов. Враг – это, например, Вашингтон, чьи интересы естественным образом противоречат интересам России. А Навальный в этой системе координат – лишь один из инструментов, которые используют враги.

Для Кремля активность Навального связана с двумя потенциальными рисками – героизации оппозиционера, если действия властей против него будут выглядеть как явная несправедливость, и выбора Навального в качестве сакральной жертвы для дестабилизации ситуации. В остальном Кремль не считает Навального опасным, потому что президент убежден в собственной безусловной популярности и верит в стабильность созданной им системы. В рамках этой логики попытка убить оппозиционера – это незаслуженное повышение его политического статуса и превращение его в однозначного героя протестного движения.

Читайте такжеКто стоит за отравлением НавальногоОт похожих недостатков страдают и версии, что Навального таким образом нейтрализовали перед осенними региональными выборами. Во-первых, те, кто занимается выборами, не занимаются отравлениями – у них другие инструменты политической борьбы. А во-вторых, устранение Навального вряд ли решит электоральные проблемы российской власти – скорее, наоборот, создаст дополнительное напряжение и причины для мобилизации.

Силовая эрозия

Несмотря на свою формальную внесистемность, Навальный давно стал важной частью российской политики. Его расследования меняют расклад внутри власти, он периодически навязывает власти повестку, его штабы и призывы во многом определяют историю современного российского протеста.

Мало того, в российской политике Навальный оказывается единственным, кто предлагает какой-то проект будущего, альтернативный настоящему. Это повышает его привлекательность в ситуации, когда режим все больше зацикливается на прошлом и теряет способность к развитию, но одновременно делает его и главной мишенью.

Возможных отравителей Навального уже разделили на две группы. Первая – это герои его расследований, стремящиеся отомстить или положить конец разоблачениям. Вторая – добровольные помощники режима, предлагающие ему свои услуги. Навальный не первый из критиков российской власти, кого пытались отравить за последние годы, а в 2015 году Бориса Немцова расстреляли буквально под стенами Кремля. Такие преступления выглядят попыткой удовлетворить спрос режима на "охранительные услуги".

Формирование рынка "охранительных услуг" – опасная тенденция для российской власти. Ведь она означает, что околовластные структуры считают, что режим уже не в состоянии самостоятельно справляться с угрозами и рисками. Убийство Немцова было организовано теми, кто счел, что ФСБ не делает свою работу. Навальный мог быть отравлен теми, кто посчитал нужным вмешаться, когда вертикаль бездействует.

О том, как постепенно размывается монополия российского государства на насилие, сказано немало. Но если зеленкой Навального обливали экстремисты из маргинального движения SERB, то нынешнее отравление выглядит гораздо более сложной и ресурсозатратной задачей. Причем провели эту спецоперацию под носом у ФСБ, которая не спускает глаз с Навального и его близких.

Участники неформального рынка прорежимных "охранительных услуг" все чаще выводят свои службы безопасности на поле работы государственных силовиков. Да и сам факт использования отравления как способа "наказания" – явный симптом, что заказчик не просто близок к власти, но и имеет доступ к инструментам, которыми располагают преимущественно спецслужбы. Иммунная система режима начинает давать сбой, требуя искусственного вмешательства для поддержания стабильного состояния.

Выталкивая Навального из системы, власть поместила его в правовой вакуум, отдав на растерзание радикальным охранителям, не особо разборчивым в средствах.

Не признавая Навального политиком, Кремль делает его проблемой без решения, подогревая потребность нейтрализовать угрозу иными способами.

При этом управление внутренней политикой становится в российской власти все более конкурентным: громовские, пригожинские, администраторы, чекисты, бесконечная армия политтехнологов разной степени радикальности бьются друг с другом за возможность стабилизировать и предохранить режим. А внесистемная оппозиция тут оказывается первой и самой легкой мишенью. Внесистемная политика становится буквально опасной для жизни, не оставляя оппонентам Путина особого выбора, кроме эмиграции.

Татьяна Становая, эксперт Московского центра Карнеги

Наши стандарты: Редакционная политика сайта Главред