Разговор не по душам

22 сентября 2017, 21:42обновлено 3 августа 2018, 01:26
Родственники заложников уже трое суток живут под стенами Верховной Рады.

Родные украинских военных, находящихся в плену у пророссийских боевиков на Донбассе, ждали от уполномоченной президента по мирному урегулированию конфликта на востоке Ирины Геращенко точной даты обмена.

Я не хотела об этом писать. И говорить об этом тоже не хотелось. Но потом подумала, этот разговор надо зафиксировать для истории.

Конечно, куда удобнее было бы встретиться где-то в недрах парламента. Как всегда, обняться при встрече, пожать руку, а потом рассказать о том, что ключи от тюрем — в Кремле. Но на этот раз так не вышло. Те, кто позавчера мок под проливным дождем, выдерживал удары града, а вчера жарился под нещадным сентябрьским солнцем, сказали, что никуда не уйдут, а будут ждать новостей из Минска прямо на площади Конституции.

видео дня

Родственники заложников вот уже третьи сутки живут под стенами Верховной Рады. Геращенко первый день как вернулась из США.

Стрелки часов приближались к 18:00. Именно тогда Геращенко обещала прийти. Родные военных (а некоторые из них ждут своих детей уже почти три года) заметно волнуются. Они знают, новостей хороших нет, но где-то в душе надеются, что она их принесет.

И вот появляется Ирина Владимировна. На ее лице отражаются недавние долгие перелеты.

Родные пленных искренне рады видеть первого вице-спикера.

 / Главред

 / Главред

 / Главред

Всех мам и жен Геращенко знает поименно. Обнимает, целует. Мужчинам жмет руку.

Говорит о результатах недавнего Минска. Стоящие рядом женщины ловят каждое ее слово. Сначала то, что можно озвучить на камеру, затем то, о чем просит не рассказывать.

"Нам удалось одобрить список из наших 88 человек", — начинает она. Говорит спокойно и тихо: "Из них 69 находятся в Донецкой области, 19 — в Луганской. Мы предлагаем им 313. Это все, кого можем отдать по нашему законодательству. Пока ответа нет. Ждем его. Нам удалось договориться о посылках через Красный Крест…".

"Они не доходят", — резко замечает мама пленного Игоря Мельника.

"Не было за эти три встречи возможности для Красного Креста и других международных организаций встретиться с ребятами один на один. Об этом вы знаете, — продолжает Геращенко. — Фришу (Тони Фриш — представитель ОБСЕ) в августе разрешили встретиться с тремя ребятами. Вы знаете, кто это был… Делаем все возможное. Дату… Я не господь бог, вам не скажу. Давим. Наше видение: должно усилить давление международное сообщество. Как только будет малейшая возможность, мы ее будем использовать".

Людмила Глондар, сестра пленного спецназовца из Кропивницкого, уточняет: "Когда Тони Фриш посещал колонию (ее брат Сергей, как и несколько десятков пленных, находится больше года в Макеевской колонии), спрашивал у ребят, знают ли они свой срок, на который осуждены, что он имел в виду?".

"Вы мне написали этот вопрос, — отвечает Геращенко. — Мы с вами в постоянном контакте и в соцсетях… Я уточню. У нас следующая встреча через две недели. Это какое число?..".

Отец еще одного пленного Алексея Кодьмана — Сергей — продолжает: "Наших ребят сейчас интенсивно допрашивают, есть информация, что через неделю-две их будут судить как военных преступников".

На этот вопрос Геращенко просит не записывать ответ.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Плен как приговор: что привело родственников военных под стены Рады?

 / Главред

Затем говорит о нереформированных судах, которые выпускают людей. Имеет в виду события в Одессе и домашний арест экс-мэра Славянска Нели Штепы.

"На каждой встрече в Минске они поднимают вопрос амнистии, — поясняет уполномоченная. — Говорят, что освобождение заложников может произойти только при этом условии. Но это разные пункты Минских соглашений. Амнистия — это абсолютно другой вопрос. Она может проводиться индивидуально только на территориях, где есть украинский суд. На оккупированных территориях ее сегодня нет.

"Не раскрывая больше информации, мы работаем по всем направлениям", — говорит Геращенко и обращается лично к жене танкиста Богдана Пантюшенко Виктории. — Пытаемся использовать любые истории. Я бы отдала всех, кто есть, только чтобы наши вернулись. Но это не вопрос цифр".

"В нашем списке заложников 144 человека. 88 из них подтверждены, остальных мы ищем, — возвращается она сама к цифрам. — Есть несколько людей неподтвержденных, по которым мы нашли информацию, что их вывезли из Луганской области в Ростов, осудили там, и собираются передавать боевикам".

Присутствующая рядом волонтер подтверждает эту информацию.

"Это нарушение любых норм международного права со стороны РФ", — продолжает Геращенко.

Далее Ирина вспоминает о том, что говорил президент на международных встречах. О допуске Красного Креста. Мол, их не пускают с той стороны.

"Ну, не от меня зависит освобождение", — вновь повторяет Геращенко и говорит о достижениях: верификации лиц, которых требует та сторона, 313 готовых к обмену, 88 найденных на оккупированных территориях.

"К сожалению, с нашей стороны увеличивается количество заложников. С их — уменьшается. По закону Савченко, и Надя об этом знает, — замечает парламентарий, обращаясь к матери Савченко, стоящей рядом. — Каждую неделю у нас выходят один-два человека".

"Все равно встанет вопрос о том, что они будут требовать людей, которых Украина не может отдать — по Одессе, например", — не унимается Наталья Бессараб. Ее муж попал в руки боевиков летом прошлого года.

"Ставим на голосование в парламенте, если будет 226, то, пожалуйста. Это не вопрос моей компетенции", — на этот раз Геращенко кратка в высказываниях.

"Давайте возьмем детей депутатов и посадим туда, я думаю, голоса будут", — радикализирует Кодьман.

Начинается спор об обещаниях и реальных шагах.

"Девочки, ну дайте я закончу, — продолжает Бессараб. — Мне просто интересно, они ставят условия — одни, вторые, и вот должен быть обмен. Но потом всегда возникают: дайте нам тех, кого Украина не может".

"Мы с вами, Наталья, на постоянном контакте, — говорит Геращенко. — Мое виденье такое, оно может не нравиться, нет пока что решения другой стороны на это освобождение. Мы хотим это сделать. Там мамы не могут выйти вот так под какое-то здание и устраивать митинг — они пойдут на подвал. Для этой стороны это тоже аргумент. Скажите, где мы не пошли на компромисс?".

"Мы не знаем, какие вопросы решаются в Минске. Все закрыто", — отвечает жена другого кадрового военного из Кропивницкого Юлия Коренькова.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Письма из Макеевки-2: о чем пишут пленные украинские военные?

"Там идут дипломатические переговоры, — поясняет фактически на пальцах Геращенко. — Они идут в том формате, в котором проходят подобные. Там всегда стоит вопрос освобождения заложников. После каждого Минска есть контакт у вас с СБУ, со мной. И мы вам рассказываем, есть ли прогресс. Так вот сегодня я вам скажу, что даты нет. Она зависит от двух сторон. Мы видим возможность предать 313 людей. И точка. Над подобными шагами трудно работать. Но прогресс, продвижение и разблокирование будет тогда, когда они кого-то освободят. Работаем ли мы параллельными треками? Через волонтеров? Да. Все что можно делать, мы делаем. Можем ли мы сделать больше, чем можем? К сожалению, нет".

Мама Савченко говорит Геращенко о необъявленной войне. Родственники пленных просят помолчать и дать им слово.

 / Главред

Заметно, как женщины все также ловят каждое слово Геращенко. На их лицах меняются эмоции. Глаза наполняются гневом, разочарованием, страхом. Кто-то не сдерживается и повышает голос, кто-то присаживается на стул из-за плохого самочувствия, кто-то отходит в сторону весь в слезах.

Уполномоченная президента продолжает разговор ровно, без эмоций. Все, о чем она говорит, кажется, родители уже слышали много раз. Но надеются: из ста знакомых слов будет хоть одно новое. А главное — дающее надежду.

 / Главред

Таких пока нет.

Лишь долгосрочная перспектива. Посылки раз в месяц, Минск через две недели.

"Почему не провести обмен подтвержденных всех на всех?", — уточняет мама Александра Лазаренко Людмила.

"Спросите у Фриша, сколько раз Украина это предлагала…", — начитает Геращенко и снова просит не записывать ее следующие слова.

"Я так не могу! Зачем туда год ездит Медведчук, и нет ни одного освобождения? — сквозь слезы с комком в горле выкрикивает жена Николая Герасименко Наталья. — Только и слышим: он по вашему вопросу в Москве… Он обещал до прошлого Нового года. И ни одного человека".

"Я вас понимаю. Я понимаю, в каком вы состоянии. Я разделяю ваш вопрос", — Геращенко говорит все так же спокойно.

"И эта… Штепа вышла, а наши сидят. Где справедливость? Скажите мне, как мне спать!", — Герасименко уже плачет.

 / Главред

"Я тоже не сплю", — заволновалась Ирина.

"Вы спокойно. У вас муж дома, у вас дети…", — отвечает Наталья.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Письма из Макеевской колонии: о чем пишут украинские военные из плена боевиков?

 / Главред

Мельник, плача: "Вы спокойно спите, не так как мы".

Женщины начинают перебивать друг друга. Требуют поменять состав переговорной группы, затем — организовать их встречу с еще одним представителем гуманитарной группы — Виктором Медведчуком. Геращенко обещает передать просьбу в Минске, где увидит его.

"Как нам президент сказал: "Медведчук — мой человек", — поддерживает Сергей Кодьман. — Так вы обратитесь к президенту, скажите, что мы хотим встретиться с Медведчуком. Пусть он на него повлияет".

Кто-то спрашивает: по какой причине не допускают Красный Крест к ребятам?

"Причина — бесправие, — отвечает Ирина Геращенко. — Россия нарушает нормы международного права. Крым вообще закрыт для Красного Креста".

А после переходит к эмоциям: "Я действую на дипломатическом уровне. Я не могу взять топор…"

Далее — о санкциях, о привязке их к выполнению Минских соглашений.

"Сколько у нас пунктов выполняется?", — спрашивает Коренькова.

"Ни одного, — отвечает Геращенко на вопрос, ответ на который известен заранее. — Но важно, что благодаря Минским соглашениям удалось предотвратить масштабное наступление. Перемирия все время нарушаются".

"Вот польская журналистка, — Виктория Пантюшенко представляет Монику. — Она говорит, что ее в редакции в Польше попросили узнать, не мошенники ли мы, так как такое невозможно, чтобы люди были в плену".

"Была встреча президента Украины Порошенко с президентом Польши Дудой. Среди прочих вопросов обсуждались вопрос Крыма, оккупированного Донбасса. Если будет такая возможность, то мы могли бы организовать брифинг мамам в Польше. Поговорим с послом (Украины в Варшаве) Дещицей, может, он предложит провести какую-то акцию. Там есть информация".

Геращенко говорит, что у нее осталось всего пять минут. "Мы с вами и так час уже работаем", — смотрит на часы она.

 / Главред

"Я как мама, — говорит мать Николая Герасименко. — Простите меня, но сколько надо Минсков, чтобы их освободить? Ему дадут 30 лет. Я его дождусь?"

Девочки замечают: пошли по кругу.

"Вы его дождетесь, — обещает Ирина Владимировна. — Они все чувствуют. Вы должны быть сильными. Там территория беззакония".

Признаюсь: я не выдерживаю, и задаю свой вопрос: "Если у Украины на переговорах в Минске свои требования, козыри, почему мы идем на поводу у террористов?"

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Господин президент, пленные в подвалах Донецка ждут освобождения

 / Главред

 / Главред

 / Главред

"Наша слабость в том, что бы боремся за наших. Они нам необходимы, — отвечает мне Геращенко. — То, что мамы могут приходить и об этом говорить — это наша боль. А они за своих не бьются. О чем можно говорить, если к россиянину Агееву не приходил консул?..".

Беседа переходит в новое, хаотичное русло. Геращенко обещает донести информацию от родственников пленных ГПУ, СБУ, спикеру Верховной Рады и президенту. Очень скоро прощается и уходит в темноту. На площади Конституции тут же включаются фонари. Несколько жен пленных военных догоняют ее и задают личные вопросы.

Остальные остаются стоять молча. "Что делать? Расходиться?", — спрашивает меня одна из жен. Я пожимаю плечами. Наступает тот момент, когда и у меня не находится ответа на, казалось бы, простой вопрос.

Те, кто все три дня ждал Минска, а затем и благих новостей, разочарованы и опустошены. Многие и забыли, что примерно в таком состоянии живут последние годы. Находятся в замкнутом пространстве со своей бедой и редкими контактами с компетентными органами, в то время как хочется кричать и бежать. До самого Донецка и Луганска.

Фото: Виктора Ковальчука

Если вы заметили ошибку, выделите необходимый текст и нажмите Ctrl+Enter, чтобы сообщить об этом редакции.
Реклама

Последние новости

Реклама
Реклама
Реклама
Мы используем cookies
Принять