Улица Грушевского перекрыта. На ней установлены рамки металлоконтроля. Полиция поясняет: у Верховной Рады в эти дни запланировано несколько акций, поэтому меры безопасности повышены. По пустынной улице идут немногочисленные работники госучреждений. От самого парламента доносятся песни о "людях в белых халатах". На площади Конституции установлена сцена и собралась масса людей с одинаковыми флагами. Обособлено у одного из фонарных столбов стоят еще два десятка человек. В их руках — свернутые плакаты и тяжелые сумки.
"Это уже 47-я поездка в Киев за два с половиной года", — посчитала Наталья Герасименко, жена Николая Герасименко, мобилизованного старшего солдата 40-го батальона "Кривбасс".
Несколько минут, и она вместе с другими начинает разворачивать свертки бумаги. На них — изображения молодых ребят в военной форме. Под каждым портретом — подпись и несколько трехзначных цифр.
Игорь Мельник — 673 дня в плену, Василий Гулько — 676, Александр Олийнык — 955… Кто-то уже, кажется, стал сбиваться со счета, и указывает лишь дату попадания родного человека в плен террористов на Донбассе. У многих цифра приближается к тысяче.
У Юрия Кириченко с Винниччины на оккупированной территории брат — Алексей Кириченко. Добровольцем пошел на фронт, участвовал в боях за Саур-Могилу, а в конце августа 2014 года попал в руки террористов. "Находился в Донецке. Сейчас удерживается в колонии в Макеевке", — говорит Юрий.
Там же находятся сыновья и мужья многих тех, кто со всех регионов сегодня приехал в Киев.
Тем временем нардепы спешат на утреннее заседание. Они проходят через калитку в непосредственной близости к родственникам пленных. Мало кто поворачивает голову в их сторону, подходят вообще единицы.
Депутат Егор Соболев обещает, что зарегистрирует законопроект и вернется на улицу.
"Под Администрацией президента нас не замечают, — говорит Наталья Герасименко. — А тут все-таки депутаты. Мы их попробуем расшевелить. Сколько можно молчать? Три года…".
Соболев вскоре выходит с помощницей. Предупреждает, что в зал никого из представителей семей не пустят. "Для этого нужны голоса 150 депутатов", — уточняет он. Мама пленного Игоря Мельника просто и немного наивно восклицает: "Пускай голосуют!" Соболев слегка улыбается и говорит: "Попробуем зачитать на брифинге ваше обращение".
Часть родственников уходят писать письмо спикеру.
"Я уже журналистам столько всего наговорила. Может, вырежут. И о Порошенко, и о "ключах в Кремле"… Если бы их дети в Донецке сидели, то никто бы не договаривался почти три года. Надо уже когда-то начать действовать. Сколько можно ездить за наши деньги в Минск?", — говорит Людмила Голоус, мама Александра Лазаренко. Ее сын попал в плен под Дебальцево в феврале 2015 года.
"С кем договариваться?", — интересуемся мы.
"Так если нам рассказывают, что все ключи в Кремле, то, наверное, с Путиным", — говорит она.
Тем временем Наталья Герасименко спрашивает, у кого есть чистый лист бумаги для обращения.
"У Оли, — отвлекается Людмила, и зовет Ольгу Морозову, маму воина АТО, который тоже сидит в колонии Макеевки. — Оля, у тебя же есть?".
Мамы и жены пленных уже давно перешли на "ты". И хотя взаимопонимание между ними есть не всегда, они понимают, что их объединяет общая беда.
"Так, а почему все-таки пришли под ВР сегодня просить поддержки? Может, ждали, что Ирина Геращенко выйдет как представитель Украины в Минске", — не унимаемся мы.
"А что она? Ее нет. Она в США. Да и вообще мало, что решает. Ей как скажут, так она и сделает, — предполагает Людмила. — У нас есть еще 400 "с хвостиком" депутатов. Дармоедов. Они же тоже должны что-то делать. А тут ходят, лица отворачивают. К нам же никто не подходит. Даже "наш" криворожский депутат Вилкул. А сколько мы просились на прием к его отцу? Он нас так и не принял. То на больничном, то в отпуске. Мы как-то в ВР встречались с нардепом Юрием Мирошниченко, просили нас свести с Вилкулом. "Хорошо, я вашу просьбу передам", — сказал он. Целый день мы тут прождали. Так никто к нам и не вышел".
Наталья Герасименко взялась писать обращение к депутатам. В нем требование к народным избранникам — запросить от представителей гуманитарной подгруппы в Минске отчет о работе за год и заслушать его в стенах парламента, а также пожелание — создать специальную комиссию для мониторинга ее работы. В частности, в написанной бумаге упоминается и фамилия первого вице-спикера Ирины Геращенко. Отдельной строкой о том, что на законодательном уровне надо признать заложников террористов на Донбассе военнопленными.
"С 12 апреля 2017 года родственники ждут ответа от Верховной Рады. Тогда у них был очень насыщенный день — встреча со спикером Андреем Парубием и народными депутатами. На ней парламентарии обещали рассмотреть вопрос о статусе, который бы мог быть защитой в этом военном конфликте, и вообще одобрить госполитику по возвращению граждан Украины, которые находятся под контролем РФ и ее агентов, — поясняет юрист Украинского Хельсинского союза по правам человека Алина Павлюк. — Никакой реакции на наработки, в том числе и наши, не последовало".
Павлюк говорит, что вопрос присвоения статуса очень важен, так как в ОРДЛО вот-вот могут начаться судебные процессы над украинскими военными: "А они прямо нарушают нормы международного гуманитарного права, в частности, Женевской конвенции по защите военнопленных. В ней написано, что государство, которое удерживает пленных военных, а таким мы считаем РФ, не имеет право судить их за действия, совершенные во время военного конфликта. Представителей ОРДЛО мы рассматриваем как агентов РФ, государства, которое непосредственно ведет агрессию против Украины".
Между тем, некоторые из родственников пленных говорят, им стало известно, что подобные процессы, действительно, готовятся. Более того, в одном из писем спецназовец Сергей Глондар написал, что в конце августа к ним в колонию приезжал представитель ОБСЕ Тони Фриш, который поинтересовался, все ли знают свои "сроки заключения"?
"Подобные действия можно расценивать исключительно как затягивание процесса обмена. Сторона, которая их удерживает, ищет новые рычаги давления на Украину. Украина же, в свою очередь, против этого никаких шагов не предпринимает. Нет единой позиции по возвращению военнопленных домой", — констатирует Павлюк.
За спинами у матерей и жен пленных кричат и дудят медики. Вокруг них вьются журналисты. К стоящим с портретами подходят единицы.
"Должен же кто-то обратить на нас внимание! — возмущается Людмила Голоус. — Им всем сложно понять, в каком мы состоянии. Связи нет по телефону. И письма не доходят даже. Отправляли Саше с Красным Крестом в одном конверте мое письмо, жены, бабушки и тетки. Все есть, а моего нет. Ну как так можно — все же в одном месте были? А сын мне потом написал: получил письма всех, а ты, наверное, не написала… Как я могла не написать?!"
Где пропало то письмо, Людмила у представителей международной организации не спрашивала.
"Я уже раз о носках спросила. Хватит, — продолжает она. — Привез им Красный Крест весной носки, производства фирмы террористической ЛНР… Мы им говорим: "Вы же вне политики", а они нам: "Ошибка вышла". С тех пор началась катавасия с этими письмами. Нам, получается, теперь сидеть и ждать своей очереди надо. Так можно и десять лет прождать. Теперь нам говорят, возможно, к Новому году освободят всех. Ключевое слово: возможно".
"А тем временем ребята в письмах уже просят пледы. Готовятся зимовать", — говорит Ольга Морозова.
"А у нас же у каждого крышу сносит. У всех по-своему", — признается Людмила.
Тем временем люди в белых халатах расходятся. Уровень децибел вокруг падает. Лишь голос из громкоговорителя просит присутствующих аккуратно складывать плакаты. Площадь Конституции постепенно пустеет. "Нас как будто не замечают", — говорит тихо кто-то из родственников пленных.
Солнце заливает светом уже все пространство у парламента. Становится жарко. К родственникам не в первый раз выходит нардеп Надежда Савченко. Она предлагает решить организационные моменты, вынести стулья, чтобы женщины, которым тяжело стоять уже несколько часов, могли присесть.
"Мы планируем поставить к вечеру палатки. Полиция всех предупредила: не позволит это сделать, — говорит Виктория Пантюшенко, жена пленного танкиста Богдана Пантюшенко. — Но мы никуда не уйдем. Наша акция запланирована на три дня. Завтра состоится Минск. Нам в СБУ, кстати, намекнули, что наша акция может навредить переговорам. Мое мнение: она никак не может на эти переговоры повлиять. У украинской стороны был год на переговоры после последнего обмена. Ничего не мешало его провести".
Виктория поясняет, что их акция не направлена на какого-то конкретного депутата. "Мы подготовили плакат с такой надписью для каждого: "Что ты сделал, чтобы он вернулся", — продолжает Виктория. — У нас были встречи с депутатами. Да, нам никто никаких гарантий не давал, но обещали помогать. Если ты не можешь освободить, помоги с посылками, с пересылкой писем, воспользуйся своими возможностями народного депутата".
Ближе к обеду к родственникам пленных приходит еще один депутат от "Самопомочі" — Ирина Подоляк — и напоминает, что весной уже говорилось, что никакого статуса военнопленных у ребят не будет без принятия законопроекта об оккупированных территориях.
Редакция, предложенная упомянутой фракцией, не выдерживает критики правозащитников, поэтому родственники и не взялись ее поддерживать.
К вечеру ситуация в "лагере" близких пленных должна была поменяться с установлением палаток. Полиция не позволяет. Правоохранители говорят, что не хотя конфликта, но для установления архитектурных фон, коем является палатка, необходимо личное разрешение мера Виталия Кличко.
Пошел дождь. Некоторые надели зеленые целлофановые плащи, другие взяли зонты. В соцсетях появляются слова с призывом принести людям куртки и горячий чай.
Впереди — мокрая сентябрьская ночь и новый день. На него — надежда, что истории трехлетнего плена более ста украинских граждан наконец-то захотят выслушать народные избранники.
Наши стандарты: Редакционная политика сайта Главред
Читать Главред в Telegram
Главред в Google News
