Ирма Витовская о съемках фильма "Вкус свободы": "Это авантюра - поразить мир украинскими блюдами"

Украинская актриса Ирма Витовская сыграла Ольгу Франко – автора книги "Первая украинская обще-практическая кухня", в которой женщина собрала большое количество наших украинских рецептов. Еще большее их количество было потеряно, однако то, что смогла собрать Франко – важное историческое достояние. Создатели фильма элегантно продемонстрировали, что эти рецепты могут легко составить конкуренцию ресторанной кухне и по-новому открыть собственные кулинарные традиции.

Ирма Витовская рассказала Главреду, что для нее значит этот фильм, как проходят съемки, а также поделилась эмоциями относительно развития современного украинского кино.

— Почему вы приняли приглашение сняться в фильме "Вкус свободы"?

— Мне понравился сценарий, честно говоря. Он легкий, с посылом, оптимистичный. В нем много приятного наива. В то же время, он очень стильный. Я уже вижу эти картинки, которые сценарий обещает. И мне захотелось сыграть определенный фантом.

— Трудно вам входить в образ?

— Это же не байопик и не реальная Ольга Франко. Мы стараемся не обязательно следовать ее образу. Это определенная фантазия, о которой мы говорим через фильм этой героиней. Думаю, что в жанре этот образ Ольге Франко удается. Она становится подругой, которая очень любит жизнь, красивые вещи, красивый стиль, красивых юных людей, молодость, энергию. В то же время, она вся прошита ценностями, и легко, не как преподаватель, делится этими ценностями с ними.

— Вы знали что-то об Ольге Франко до того, как начались съемки?

— Я, конечно, знала больше о ее муже и о ее свекре, но то, что она автор кулинарной книги – знали все. А дальше, когда пришел сценарий и начались обсуждения – я узнала историю "Пласта", историю ее жизни, больше о его личности и воспитании. Очень люблю человека в эпохе – вытягивать его с привычками и настроениями. Возможно, здесь моя фигура как Ирмы Витовской дает жанровую историю этого фильма. Мы Оле придаем такую определенную черту азарта, авантюры, в то же время проживая очень хорошо этими внутренними благородством, ценностями, которыми она живет. Мне кажется, что это очень нужный в этом фильме персонаж – в плане соединения прошлого и сегодняшнего для молодых поколений. Считаю, что эти 40 лет, когда мы видим героиню, видим эпоху – идея соединить того свободного не поломанного человека, ту другую страну, которая была, в которую мы возвращаемся. Мне важно стать подругой молодым людям за экраном. Они будут смотреть и думать: "какой она классный человек – она могла бы стать мне подругой". Это моя задача - через образ исполнительницы выйти в экран, чтобы, возможно, кто-то где-то мог помечтать, что к нему может прийти такой персонаж подружиться.

— Кажется, что на кастинге сразу решили, что надо именно вас брать на эту роль.

— Как я понимаю, собственно, я попала в этот жанр. Тогда веселились, шутили, у них были другие костюмы, рамки, определенные взгляды и коммуникации. Но они отличаются от сегодняшних. Мертвые герои никому не нужны. Смотрите, что сделали "Темные времена" с Черчиллем. Или Папа Иоанн Павел Второй в фильме 2005 года, который очень близок к нам. Думаю, что надо отказываться украинскому кинематографу делать иконы. Это живые люди, которые развлекались, умели подниматься и падать, которые имели свои вкусы и фобии. Костюм, эпоха, и опыт в то время – тем, чем их образование или воспитание были – это надо изучить, возложить на себя в предложенные обстоятельства. Мы же, когда мы играем современника, то изучаем его, а они ничем не отличались. Легко ходить пенсне надевать, вы же легко очки надеваете, не делаете из этого ритуал. И они не делали. Мне кажется, это какое – то ложное наше воображение - делать плакатных персонажей.

Если бы делали байопик о семье Франко и Ольге, то это уже, извините, трагедия семьи, в которой она оказывается. Мы сейчас сделали ее фантомом. Ее уже нет. Она приходит с того времени, которое у Украины забрали. И это, возможно 39-й, застывшее для меня время — еще такого свободного, в определенном смысле, мира, то, что мы называем буржуазные пережитки, которые клеймила новая власть – кофейни, книжные магазины. Не книжные магазины, а книжные магазины, где люди общались. То, что сейчас возвращается — оно было еще раньше, а сейчас мы возвращаем его. У нас это было, мы ни кого не подражаем – вот об этом мы должны сказать. Например, мы открыли с мужем повдир. Это то, что мы знаем как хамон и прошуто. Повдир – это украинское блюдо, и эта технология у нас уже была давно. А сколько сыров крафтовых было? Сейчас столько людей открывает эти рецепты. И сейчас надо не стыдиться этого, не стыдиться.

— А вы саму оригинальную книжку читали? Очень отличаются рецепты от современных?

— Она у меня есть в интернет-версии, и на съемочной площадке. Я ее листаю, но хочу копию сделать. Она пригодится, когда вы к столу кого-то приглашаете и хотите поразить. Или для ресторанов. Очень-очень много ингредиентов, очень много надо делать. Карамелизирование, большее время на приготовление, темп, ритм. Но там есть и быстрые перекусы. Там столько рецептов, которые у нас под ногами – из ягод в сочетании с мясом и рыбой, а мы не могли подумать, что такое сочетается. Ну, украинская традиционная кухня в нашем представлении – вареники, голубцы — это прекрасно, архаичная кухня, которая вышла из народной кухни. В селах люди очень много работали, ели много калорийной пищи. Вы упадете, если гектар поля сами на волах без тракторов обработаете, или накосите. Они очень тяжело работали, и им нужны были эти углеводы, белка много. А когда люди сидят в офисах – если вареников 20 каждый день есть, то они попадают в проблемную историю. А все стараются есть какую-то иностранную кухню. У Ольги Франко очень много блюд - ими можно заменить урбанистическую кухню для людей, которые работают в офисе. Пожалуйста, открывайте, — почему бы не смешивать кухни, которые я тоже люблю – итальянскую, японскую – с украинской. Для таких людей, которые не работают очень тяжело физически.

— Как вы думаете, для какой аудитории предназначен фильм, и какова его главная идея по замыслу автора?

— Я думаю, что это будет фильм для семейного просмотра – от 14+, возможно и раньше – может, и мой сын в 10 будет смотреть его с удовольствием. Конечно, тема любви в фильме – любви, влюбленности и нахождения молодым человеком себя, и достижение цели, себя – она, конечно сработает. Это молодое поколение, которое творит, хочет творить себя, творить какую-то свою историю. Но он будет приятен и для поколений, которые уже сложились в отношении этой истории, и в отношении тех вещей, которых никто не знал. Ну, и для меня самое главное в картине – это, что как у Скрябина: "не стыдись, это твоя земля, не стыдись, это Украина". Уметь побеждать у себя дома, оперируя знаниями, сколько мы всего имеем. Не скажу, что надо кому-то что-то доказывать, но мы будем интересны тогда, когда мы сами себе это докажем, и поверим, что мы молодцы.

— Что самое трудное в съемках во время коронавируса?

— Я снимаюсь второе лето подряд. Прошлое лето было вообще загружено с середины июня, и поехала в Италию в красную зону – снимать "Коза ностра". Но это было не так, как концерты – когда много зрителей, когда интерактивные события. Когда группа готовится, она имеет небольшое количество людей, которая зашла-вышла. Уменьшается риск заболеть. Он увеличивается только когда большой масштаб заболевания – когда можно его где-то на стороне получить. Не было у меня проблем. И сейчас то же самое – я только что закончила "Безумцы", и к Саше во "Вкус свободы" пришла. "Мои мысли тихие-2" сейчас на стадии производства. Сейчас "Люксембург" Антонио Лукич закончил. Я тоже там немного сыграла. Он дальше будет приступать к "Мои мысли тихие-2", они не сняты полностью — надо часть материала снимать в Бельгии.

— Как вы все успеваете, в чем секрет?

— Нет, не все. У меня все закономерно – тут закончила – зашла сюда. Тут закончу – зайду в другое. Мне параллельно везет, что я не работаю в театре. Особенно, когда делаешь большой кинематограф, или очень сложная драматургия в театре — они не терпят сочетания. Поэтому, я думаю, что надо одно закончить, и тогда "надевать" другое. Потому что так можно ничего не успеть.

— А как насчет нашего украинского кино? Кажется, оно в последнее время движется в правильном направлении.

— С 2014-2015 года пошла такая фундаментальная работа, системная. Я не могу не поблагодарить Филиппа Ильенко, и до него были многие – в частности, Анна Чмиль. Индустрия закладывалась еще в советское время. Другое дело, что еще была цензура, много чего нельзя было делать. Что касается страшной стагнации с 1994 года, наступившей для кино, то очень много надо было департаментов поднимать. Если вы сценарист и десятилетие пишете "в стол", или режиссер, который не снимает больше чем пять лет, то это беда. Государственная гуманитарная политика вообще культурную индустрию и кинематограф не считала для себя приоритетными. То есть, путали традиции с культурой. А уж война, как это ни печально, очень сильно подстегнула в этом плане. Сработало понимание, что идентичность больше всего формируется телевидением и кинематографом. А 20 лет почти кинематографа и не было. Когда он появился, когда им начали заниматься, начали поднимать дебюты и стопроцентно финансировать, мы увидели, сколько побед в последние годы приехало, и как мы поражаем на фестивалях категории "А". Это стоит того, что мы бежим быстрее, чем кто-то мог подумать.

— Это было видно, когда я был на первом показе фильма "Мои мысли тихие".

— Ну, когда мы в Карловых Варах были, там был полный зал – люди висели и лежали, были дополнительные сеансы. Чехи говорили: "Это просто вау! Что это?" Мы читали критику испанцев, критиков среди известных британцев, немцев, писали: "Украина привезла комедию, комедию!" И я когда была в Италии, уже многие смотрели фильм. Киношники говорили, что это "классный фильм", "Bona, Bona". Думаю, каждая картина имеет амбиции попасть на фестиваль. Есть картины сразу ориентированные на коммерческий прокат. Которые не вкладывают в себя содержательную историю — они для досуга, для широкого зрителя – скрасить ему вечер, дать эмоции, насмешить. Есть фильмы, которые с провокационной историей, чтобы что-то закладывать, менять. Эти картины всегда имеют желание попасть на фестивали. Это классно. Единственное - не надо путать первое со вторым. Я думаю, что в Украине должны снимать фильмы для досуга. И они должны расти и развиваться, и чтобы их было много. Главное, чтобы они были наши и о нас. Даже если я этого не смотрю, но есть люди, которые это смотрят.

— Мне кажется, "Вкус свободы" — это такая монументальная работа, желаю вам вдохновения.

— Я думаю классно, что это не байопик. Я бы очень хотела определенных исторических персонажей сыграть. Но тут есть момент дать определенную свободу от жанра, конечно, мы Ольгу никогда не унизим, но мы можем сделать ее немного авантюрной. Мне кажется, что все равно Ольга и был авантюрный человек – сделать исследование целые — это тоже авантюра. Поразить мир украинскими блюдами.

— Мне кажется, это очень круто. Из того, что я успел прочитать, увидеть и услышать, то две главные героини воплощают образ сильной женщины в украинском кино.

— Вот это надо снять. Это навязано нам, что женщина-батрачка, "Катерина". Да, эти фигуры были, трагедия - в ломании их силы, а не в том, что они обречены на трагедию. Но каждая женщина у нас очень сильна женской энергией, и гендерно смещена. Если сказать насчет нашего долгого исторического безгосударственного рокового времени, - каждое поколение мужское, поднимая голову, снималось активно, и женщины брали на себя функцию передачи информационного кода дальше к следующему поколению. Поэтому у нас очень много мужских потерь, а женщина как раз гендерно сместилась, потому что часто становилась на роль папы и мамы, но память проводила дальше.

— Мне показалось, что это очень важная роль в фильме.

— Для меня важно, что будет дальше. Не хочу спойлерить, но в одном моменте нам всем стало по ту сторону неудобно, возможно, даже стыдно. Такие маленькие моменты, но мне бы очень хотелось достичь такого эффекта – смех, смех, смех, все любуются эстетикой, все смеются от этих шуток... А потом какой-то такой момент – раз, и за ним все увидели то прошлое, которого они постеснялись, но не хотят узнать о нем. Стоит там в углу сиротой, и говорит: "Вы чего? Вы же – это мы?" Очень хотелось бы, чтобы этот момент возник в зале, когда будем смотреть. Он должен быть очень легким. Как в голливудском кино, маленький минорчик. Хочется, чтобы мой образ и образы прошлого – человек знал, что к нему может кто-то обратиться.

— Я Вам благодарен как фанат, который все фильмы и сериалы смотрел. Когда впервые услышал, что вы будете играть в фильме "Вкус свободы", знал, что это будет Ольга Франко.

— Мы не делаем детальное сходство, оно — фантом, который приходит и может подстегнуть. Это такой проводник, который может меняться, детализация в этом жанре не нужна. Когда бы мы снимали байопик, пожалуй, я тоже поклонница того, чтобы искать актрису, которая более похожа на персонаж. Но мне кажется, что там мы бы не избежали драмы. Потому что сама история семьи говорит, что эта драма будет висеть над всем от начала. Ну, вот как тот же Симон Петлюра – можно снять его страсть к театру – он возил с собой театр. На этом можно строить целую историю. Он возил людям высокую драматургию – люди гуси пасут, свиньи – а тут Гамлет, свечи поставлены. Все познают мировую драматургию – это ведь тоже классно можно было воплотить в кино. Его хулигана такого: "А я хочу театр, поехали с нами". Мне очень понравился фильм "Бесславные крепостные" - а почему бы не пофантазировать? Почему мы боимся создавать мифы? Вокруг Робина Гуда построено больше мифов, чем эта фигура имела. А у нас есть свои – Довбуш, например. Нам нужно мифотворчество. И все эти "мертвые" канонические "портретные" персонажи мы оживим.

Наши стандарты: Редакционная политика сайта Главред