Россия предложила украинской стороне провести новый раунд переговоров в Стамбуле 2 июня. Украина в свою очередь, передала России документ о позиции Украины на переговорах и все еще ожидает российский "меморандум".
В первой части интервью Главреду бывший российский дипломат, единственный сотрудник российского внешнеполитического ведомства, который публично осудил вторжение России в Украину Борис Бондарев рассказал, что стоит за переговорами в Стамбуле, почему у Путина тянут время с "меморандумом" и чем в Кремле готовы пугать Европу и США.
Борис Анатольевич, если можно, я сначала хотела бы попросить вас немного вернуться на три года назад и рассказать вкратце о том, что происходило в начале вторжения. Были ли у вас тогда предпосылки думать, что Россия начнет полномасштабную войну против Украины в таком масштабе, в каком она происходит сейчас?
Конечно, задним числом легко говорить, что, мол, были все признаки, и можно было сделать такой вывод. Но я в тот момент — как, наверное, и все мои коллеги — всерьез ко всем этим сообщениям о якобы планирующемся полномасштабном вторжении не относился. Потому что мне было достаточно очевидно, что это приведет к катастрофическим последствиям — в первую очередь, для самой России.
Мне было понятно, что Украина не сдастся, не побежит с цветами встречать российских солдат и не будет воспринимать их как освободителей. Было ясно, что будет война, будет сопротивление, что страны Запада все-таки окажут Украине какую-то помощь. И в первую очередь это означало бы для России огромные, совершенно ненужные человеческие жертвы, изоляцию и все сопутствующее.
Смотрите видео интервью Бориса Бондарева Главреду о переговорах в Стамбуле:
Поэтому я считал, что российское руководство все-таки немного более рассудительное, чем оказалось. Мне казалось, что все эти военные маневры, концентрация войск у границы — это часть игры, направленной, в первую очередь, даже не столько против Украины, сколько на попытку вынудить Запад, США, к диалогу. И, в общем-то, частично это сработало — был саммит с Байденом в Женеве в июне 2021 года. Казалось, что какой-то диалог начался.
Я думал, что все это — скорее, разговоры. Тем более, никакой конкретной информации о планах у меня, естественно, не было. Я исходил из того, что Владимир Путин и его окружение не пойдут на такой, с моей точки зрения, безрассудный шаг. Но, как мы видим, они пошли. И теперь мы видим совсем другую реальность.
Россия все эти годы, пока продолжается полномасштабное вторжение, постоянно делает отсылки к переговорам по мирному урегулированию на Донбассе. И, в принципе, к первому раунду переговоров в Стамбуле в 2022 году она тоже апеллировала как к части этого процесса. Подскажите, пожалуйста, сейчас, исходя из заявлений, которые звучат в первую очередь от российской стороны, — что изменилось? Насколько Россия усилила свои требования, или, наоборот, ослабила их? Как это выглядит с дипломатической точки зрения?
Мне кажется, что Россия ничего особенно не усиливала и не ослабляла. Она продолжает требовать ровно то же, что требовала еще в 2021 году, когда выкатила так называемый ультиматум — проекты договоров о гарантиях безопасности с США и НАТО. В этих документах содержались требования, чтобы НАТО отказалось от приема новых членов без согласия России, чтобы НАТО откатило свою военную инфраструктуру к границам 1997 года и прочее.
Естественно, что ни Украины ни других постсоветских республики в НАТО быть не может. И вот совсем недавно мы снова увидели, что Путин от этих требований не отказался. И агентство Reuters, которое передало об этом, видимо, было очень удивлено этим фактом. Вероятно, они просто не следят за российской дипломатией и внешней политикой последние три года, иначе бы удивляться было нечему.
Это требование к НАТО и США — основа всей войны. Я много раз это говорил и повторяю: на самом деле, воюя с Украиной (как с сателлитом США по мнению Путина), РФ воюет именно с США. Путин пытается поставить Америку на место, заставить их согласиться со своим правом делать все, что он хочет, в своей так называемой зоне влияния.
То есть, грубо говоря, Украина для Путина — это не самостоятельный противник, а инструмент, воюя с которым можно тем самым воевать с США без большого риска скатиться в непосредственный военный конфликт с самими США. И в этом плане Украина оказалась в двойственной ситуации: с одной стороны, она воюет с Россией, с другой — она воюет "за США", которые, как мы сейчас видим, сами не горят желанием воевать с Россией напрямую. Это серьезно осложняет ситуацию.
Что касается требований — мы, во-первых, до конца не знаем, какие именно требования Россия собирается озвучить в своем новом "меморандуме". Есть основания полагать, что это будут примерно те же дикие требования, что и в первом "Стамбуле" в 2022 году. То, что Мединский выкатил на встрече 16 мая. Почему бы и нет?
Потому что весь этот "переговорный процесс" задуман не для того, чтобы договориться о мире, а для того, чтобы "договариваться переговариваться". А в это время Россия будет "воевать-воевать-воевать", чтобы в итоге дойти до момента, когда Украина уже не сможет воевать, а Запад скажет: "Все, мы больше не можем вас поддерживать, у нас исчерпаны ресурсы, давайте уже как-то сдаваться".
Потому что все "мирные инициативы", которые исходят от стран Запада — особенно США — на деле подразумевают уступки Путину в виде передаче ему какой-то части Украины и ее безопасности. Никто не говорит Путину о возвращении к рубежам февраля 2022 года. Никто даже не заикается об этом. Почему-то все считают, что Путин — непобедим, страшный, вечный, и его надо бояться.
Получается, что три ядерные державы, входящие в состав НАТО, ничего не могут сделать с одним сумасшедшим дедом. И Россия, конечно, будет это эксплуатировать. Она будет дальше выдвигать несуразные требования, на которые Украина не может пойти. А Украина будет вынуждена делать вид, что она их серьезно обсуждает, поскольку вынуждена делать вид, что она заинтересована в мире. Чтобы Трамп не разочаровался в Украине и не сказал, что Украина не хочет мира. Ведь Россия, по его мнению, все еще хочет мира – он все думает, хочет этого Путин или нет, мол, он никак не может решиться.
Украина же, по его мнению, должна демонстрировать еще большую любовь к миру, что, увы, ставит Украину в крайне невыгодное положение. Увы. Так что эта "переговорная бодяга", как ее можно назвать совершенно смело, будет продолжаться еще какое-то, возможно даже продолжительное время. Пока США и другие страны Запада наконец не определятся, чего они хотят: готовы ли они помогать Украине или "сдать" ее, чтобы обеспечить себе привычный комфорт на какое-то время.
Правильно ли я вас понимаю, что, помимо того, что делает Путин в Украине, он может создать подобную ситуацию и в Европе, например, в странах Балтии? Есть ли сейчас для этого какие-либо предпосылки?
Сложно судить. Мы знаем, что российское руководство в этом плане не самое предсказуемое, и я бы не исключал возможности того, что, если Путин почувствует, что продвигаться в Украине становится все сложнее он может попытаться сместить акценты. Мы видим, что, хотя российская армия и продвигается местами, это дается ей огромной ценой. Вполне возможно, что поток мобилизованных, за счет которого компенсируются потери, начнет постепенно сокращаться — как физически, так и политически.
В такой ситуации Путин может попробовать нанести удар в другом направлении — например, начать угрожать вторжением странам Балтии или Финляндии, чтобы отвлечь внимание Запада. Тогда он может рассчитывать на то, что Запад скажет: "Ладно, Украина уже не важна, вы как-то там сами разбирайтесь, у нас есть более важный приоритет". Такое развитие событий возможно. Пока я бы не оценивал такую вероятность как очень высокую, но какие-то мысли на этот счет в Москве могут роиться.
И потом, более логичным и естественным будет, если Путину все-таки удастся "победить" в Украине — например, навязать желаемый вариант мира, прежде всего США. Тогда он может пойти против Европы — ему может показаться, что он уже "отодвинул НАТО" в Украине, но НАТО еще осталось и где-то даже граничит с Россией, а потому нужно двигаться дальше. Страны НАТО показали, что они не способны защитить свои интересы в Украине, то есть обеспечить безопасность на своих границах. Стало быть, они слабы, и их нужно "прессовать" дальше.
И в этом случае возможны различные провокации, которые должны будут спровоцировать НАТО на ответ. И если НАТО побоится действовать — а в Москве уверены, что Альянс побоится выступить против России в связи с риском ядерной эскалации, — то тогда, по мнению Кремля, НАТО просто развалится. Все поймут, что Альянс не готов защищать своих членов, и тогда все европейские страны окажутся один на один с Путиным. Это будет уже совершенно другой геополитический ландшафт, где европейским странам придется вести переговоры с Россией на ее условиях. Такой сценарий вполне вероятен как продолжение украинской войны, если Путин "подомнет" Украину.
Способен ли он делать это одновременно? Кто знает. Возможно, он сам живет в иллюзии, что у него бесконечные ресурсы — и огромное количество боеприпасов, и подготовленные войска. Но мы-то знаем, что главное оружие Путина — это не армия, а страх, который он сеет в умах и сердцах западных политиков. И он будет продолжать его использовать.
То есть, по сути, единственный страх, который Путин может внушить Западу — это угроза войны в Европе?
Прежде всего — страх ядерной войны, о котором он заговорил еще с самого начала вторжения. В своем первом обращении он прямо заявил: если кто-то попытается нам помешать, будут последствия. И с тех пор он постоянно возвращается к этой теме. Вы же сами знаете: как только что-то начинает угрожать продвижению российских войск в Украине — новые поставки вооружений, переход пресловутых "красных линий", даже просто отступление российских войск с каких-то позиций — сразу же появляются его "клоуны", которые начинают пугать мир заявлениями о радиоактивной пыли, о том, что "весь мир будет в труху", и так далее.
Осенью 2022 года, например, было известно, что Байден действительно всерьез испугался возможности применения ядерного оружия по Украине. И вот именно этим Путин продолжает пользоваться. Но, как мне кажется, страх ядерной эскалации действует на западных политиков не сам по себе. Это очень удобный страх, который позволяет объяснять бездействие. Например, почему вы вроде бы помогаете Украине, но "не так".
Потому что всю помощь Украине — за все эти более чем три года войны как и все санкции против России, и все, что делали страны Запада, чтобы остановить войну, — можно охарактеризовать одним словом: недостаточно. Да, они вроде бы все делают правильно, говорят правильные вещи, даже предпринимают какие-то шаги. Но все это делается недостаточно. Причем зачастую сильно недостаточно.
Я все-таки немного вернусь к Стамбулу и к тому вопросу, который в последние несколько дней активно обсуждается — по поводу "меморандума". Вы уже в начале сказали, о чем примерно может идти речь. С дипломатической точки зрения, зачем России устраивать эти "танцы с бубном" вокруг "меморандума"? То они его пишут, то не пишут, то говорят, что передадут, когда сами захотят. В чем цель всей этой игры?
На мой взгляд, весь Стамбульский процесс, который инициирован Путиным в ответ на требования Украины и Европы согласиться на 30-дневное перемирие – это дипломатическая игра, рассчитанная на нейтрализацию угроз. На демонстрацию того, что Россия якобы стремится к миру, к мирному урегулированию. Мол, давайте вести переговоры, обсуждать, искать пути, как устранить так называемые коренные причины войны. Все это — без перемирия и продолжая воевать.
Вот это и нужно Путину — отсеивать заявления, что он не хочет мира. Мол, как это я не хочу мира? Я же послал Мединского договариваться. Вы что? Я — очень миролюбивый человек. Это Украина не хочет мира, они все время возражают. Это ястребы в Сенате США, делают вид, что они меня очень не любят. А Путин-то — он вообще душка! Вот и все.
То есть весь этот "меморандум" — просто выдумка, чтобы, имитировать какое-то продвижение. Потому что, если один раз приехал Мединский — ни к чему не договорились, второй раз приехал — снова ничего не договорились, третий раз — то же самое. И люди начинают спрашивать: а что, собственно, происходит? Где прогресс? Должен же быть хоть какой-то прогресс. Точнее говоря — имитация прогресса. Вот и придумали целый "меморандум".
А что такое меморандум? Это, грубо говоря, с латинского — "для памяти". То есть меморандум — это памятная записка. Просто документ, где вы что-то фиксируете, чтобы потом можно было на это сослаться. Ну вот, условно: "Помните, в двадцать первом году мы подписали меморандум, в котором написали, что Черное море вот такой формы, а Каспийское — вот такой. Давайте это не забывать". Все. Меморандум не несет никакой юридической силы. Это не договор, не соглашение — просто фиксация каких-то фактов. Для удобства.
То есть сам факт того, что придумали "меморандум" о том, как должно быть организовано перемирие — уже выглядит странно. И звучит это тоже странно: "меморандум о поисках путей к перемирию". Не о заключении мирного соглашения, а просто о поисках перемирия. Хотя перемирие — вроде бы не такой уж и сложный механизм.
Но Путин и его дипломаты выставляют это как нечто очень сложное, к чему нужно идти медленно и постепенно. Понятно, столько времени, сколько потребуется, чтобы, допустим, захватить Сумскую область или еще где-нибудь продвинуться. Чем больше он продвигается, тем жестче становятся условия. Конечно, он говорит: "Вот видите, у нас же позиция на поле боя улучшается. Украина отступает. Значит, вы не в той ситуации, чтобы отказываться от наших условий. Давайте их выполнять". Это наступление на двух фронтах — военном и дипломатическом.
Есть ли у Запада механизмы для оказания давления на Путина — именно прямого давления, чтобы добиться не просто перемирия, а уже какого-то полноценного соглашения в обозримом будущем?
Сначала Западу нужно понять, чего он хочет от этой войны. Понимаете, на четвертом году войны страны Запада так и не соблаговолили решить для себя, что они хотят видеть в итоге. Непонятно, хотят ли они в результате увидеть усиленную, агрессивную Россию, которая захватила несколько новых территорий, заключила некий договор и, таким образом, Запад признал: "Ну, окей, если вы очень хотите отобрать часть территории у соседа — вы можете это сделать, особенно если у вас есть ядерное оружие и вы можете им всех пугать".
Но Запад не знает, чего он хочет. Единственное, чего там действительно хотят — это проснуться утром и увидеть, что войны нет, все как-то само собой рассосалось. Путин куда-то исчез, Украина — может, тоже куда-то исчезла. Потому что на Западе всем это надоело. Они хотят спокойной жизни, как это было раньше. Вот чего они действительно хотят.
Единственное, чего хочет Запад — это проснуться утром и увидеть, что войны уже нет. Все как-то само собой рассосалось. Путин куда-то исчез, Украина — может, тоже куда-то исчезла. Всем просто все это надоело. На Западе всем это надоело. Они хотят вернуться к спокойной жизни, как это было раньше. Вот чего они действительно хотят.
А как этого добиться — они не знают. Более того, они даже не хотят об этом думать.
Все, что они делают — это сиюминутные, конъюнктурные шаги. Они не нацелены на то, чтобы повернуть Путина назад, заставить его отступить. Потому что главная проблема в этой войне — не в территориях и не в вопросах гарантий безопасности. Проблема в том, что пока существует путинский режим, он будет проецировать агрессию — в том или ином направлении. Сегодня это Украина, завтра — страны Балтии, потом — Казахстан. Но в любом случае это будет постоянный очаг огромной нестабильности на границах Европы. Режим с ядерным оружием, с огромным самомнением, считающий себя "великой державой", которая требует к себе соответствующего уважения.
Вот это Запад понять не хочет. Бороться с этим, элиминировать сам источник угрозы на Западе тоже не хотят. Это все равно что, если бы во времена Второй мировой войны кто-то сидел и рассуждал: вводить ли санкции против Гитлера или не вводить, — но ни в коем случае не воевать. Потому что, мол, это будет эскалация и так далее. А по большому счету, Путин предлагает им воевать. Он протягивает им перчатку, открыто бросает вызов. А они обходят эту перчатку за километр, делают вид, что ничего не заметили: "Ой, а что это тут такое?".
Вот что делает Запад — надувает щеки. Да, он, конечно, помогает, поставляет оружие, но даже эти поставки обусловлены множеством ограничений. Сейчас вроде бы объявили, что часть ограничений сняли, но и это пока неясно до конца.
Потом там могут снова придумать какие-нибудь ограничения — мало ли, вдруг Путин постучит ножкой и скажет: "Вы что, хотите ядерной эскалации?" Так что Запад сам не знает, чего он хочет. А если ты не знаешь, чего хочешь, у тебя нет направления, нет стратегии. Соответственно, какие у тебя могут быть механизмы?
Хотя, в принципе, механизмы есть. Если бы страны Запада объединились и приняли единую стратегию, они могли бы оказать на Россию очень серьезное давление. Это — экономическое давление, мощные санкции по самым разным направлениям.
Возьмем, к примеру, ядерную энергетику. "Росатом" — мировой лидер в строительстве атомных электростанций. И он вообще без санкций – на него ничего не наложено, он работает без ограничений, хотя это мощный источник дохода. Более того, это еще и важнейший инструмент российского влияния в мире, особенно в странах Глобального Юга.
Российские банки работают более-менее спокойно. Какие-то отключены от SWIFT, какие-то — нет. Нефть, газ — все это тоже работает. Давление может быть не только экономическим — можно оказывать и военное, и дипломатическое, и информационное давление. Например, работа с Глобальным Югом. Нужно объяснять этим странам, кто есть кто. Но это не происходит, потому что страны Глобального Юга видят, что сам Запад не уверен в себе и сам не понимает, чего он хочет, и, соответственно, кто будет его слушать? Приходят американские дипломаты и говорят, например, Индонезии: "Вы не должны торговать с Россией. Россия — плохая". А им в ответ: "А вы что сами делаете с Россией? Санкции вводите?" — "Нет, — говорят, — Трамп не хочет, потому что не хочет ссориться с Россией". Ну и в чем тогда логика? Почему Индонезия должна ссориться с Россией, если США не хотят этого делать?
Понимаете, это все очень печально для нас всех.
Но факт в том, что страны Запада так и не удосужились выработать единую, четкую, непротиворечивую, стратегически выверенную позицию относительно того, что они хотят получить от этой войны, раз уж в нее в той или иной степени ввязались.
То, что они ввязались в эту войну, чтобы помочь жертве нападения — это хорошо и благородно. Но тогда подумайте еще немного головой: как вы должны свое участие регулировать, чтобы эта война завершилась так, как нужно вам. Чтобы агрессор не получил то, чего он хочет. Чтобы другие потенциальные агрессоры, которые сейчас наблюдают за ситуацией, поняли: ввязываться в такое не стоит, потому что можно получить по морде. Но нет.
Вместо этого — "давайте Путину отдадим несколько областей… ну, не все, конечно, но несколько". А он ведь и говорит: "Давайте сначала три области, потом — еще пять, потом — восемь, потом — двенадцать… а потом и Люксембург отдайте, он очень красивый".
Это же бессильная, бесхребетная политика. Поэтому когда вы говорите о каких-то механизмах — механизмы есть. При желании можно сделать все, что угодно. Можно поставить Путина в очень сложное положение — и это реально, возможно, за несколько месяцев, если не меньше. Но для этого нужно, во-первых, придумать, как это сделать. Во-вторых — согласовать действия. И, в-третьих — выполнять все неукоснительно.
А на это, как видно, ни желания, ни политической воли, ни, возможно, ума — хотя, может, ум и есть, но и главного — воли — точно не хватает.
Вы уже сказали, что Стамбул — это, в принципе, такая дипломатическая игра. Все-таки, вот эти проволочки с российской стороны — к чему они? Ну, допустим, что Путин хочет этим показать? Что, мол, Украина не хочет идти на переговоры и дальше воевать? Допустим, обе делегации приезжают в Стамбул, там появляется пресловутый "меморандум", в котором, по сути, все то же самое, что и раньше — те же формулировки, о которых уже говорил Мединский. И что дальше, на ваш взгляд, может произойти?
Отвечая на ваш вопрос о затягивании — мы знаем, что Путин постоянно опаздывает. Это не только из-за проблем с тайм-менеджментом, это демонстрация — он главным. Соответственно, он распоряжается временем. В дипломатии такие задержки — это сигнал: "Я — главный. Без меня не начнут". Пусть они там ждут, изнывают, томятся, чувствуют себя дураками, а я приеду и буду главным.
Что касается "меморандума" — его достанут и скажут: "Вот, мы хотим этого". Украинцы будут вынуждены сказать: "Хорошо, мы изучим". И вряд ли скажут, что это ерунда какая-то, мы это не будем рассматривать.Потому что тогда сразу какой-нибудь Кирилл Дмитриев побежит к Виткоффу и скажет:
"Передайте Дональду Трампу, что Украина вообще не хочет мира". Украинской стороне придется изображать доброжелательность. Скажут что-то вроде: "О, спасибо российским партнерам — они подготовили какой-то меморандум (а там три предложения, условно: "Украина, сдавайся", "Одесса — наша", и что-нибудь еще в таком духе). Мы возьмем это в проработку".
И потом, возможно, Украина попытается затянуть процесс, выиграть время. Но тут, опять же, повторюсь: с учетом текущих раскладов и особенно с учетом фактора Трампа — который, судя по всему, Украину и, в частности, Владимира Зеленского лично не очень-то любит — у украинской стороны поле для маневра гораздо меньше. К сожалению.
Так что, насколько насколько это видно из доступной информации — процесс будет достаточно длительным, если не произойдет коренного изменения ситуации на поле боя.
Если, например, российские войска внезапно побегут, тогда, возможно, переговорный процесс приобретет более серьезную природу. Потому что россияне могут сказать: "Ой, давайте действительно договариваться. Мало ли что, давайте поговорим. Мы даже готовы отказаться от претензий на Полтаву". А если, наоборот, Украина будет отступать — российская сторона, скорее всего, станет еще больше наглеть.
А если процесс будет длительным — как вы считаете, насколько вообще он может затянуться? Потому что мы знаем: перед каждыми переговорами обычно происходит эскалация. Это было видно и по Донбассу. Как только начинались переговоры в Минске, сразу следовало обострение на фронте — наступления, обстрелы и так далее. Как долго похожая ситуация может сохраняться сейчас?
Да сколько угодно. Это же, в первую очередь, российская придумка, и РФ будет играть, пока сочтет нужным. До тех пор, пока у них остается надежда на то, что, допустим, Трамп "созреет", смягчится, и его можно будет раскрутить на какое-то выгодное для Москвы соглашение. Либо пока Украина не окажется в такой ситуации, что будет вынуждена соглашаться вообще на любые, даже самые дикие требования.
Опять же, "переговорный процесс" нужно всегда ставить в кавычки, потому что никаких реальных переговоров не происходит. Ни одна из сторон не готова к настоящему мирному урегулированию.
Украина, очевидно, не хочет завершать войну как проигравшая сторона — с оттяпанными территориями, сокращенной армией и другими унизительными условиями. А Путин, как мы видим, действует последовательно. Какие ультиматумы он выкатил США и НАТО в 2021 году — тех же требований он до сих пор и придерживается. Какие условия он озвучил в Стамбуле в 2022-м — например, демилитаризация Украины, — те же пункты фигурируют и сегодня. Он не отступил ни на йоту.
Поэтому, конечно, для Украины это неприемлемо. Но и России невыгодно просто так останавливаться, если она считает, что может добиться большего. Ведь когда все "на мази" — зачем останавливаться? Можно же попытаться выжать максимум. Поэтому и Россия, на самом деле, тоже не заинтересована ни в настоящем перемирии, ни в остановке боевых действий. Не нужно себя обманывать и рассчитывать, что так называемые переговоры — в Стамбуле или где-то еще — приведут к реальному урегулированию. Сам по себе этот процесс к миру не приведет.
Дипломатия начинает работать тогда, когда пушки уже не могут добиться своего. Когда одна из сторон понимает, считает, что силой она добьется большего, чем мирным способом, она прибегает к силе, как это сделал Путин. Когда стороны понимают, что силой уже не могут ничего добиться, тогда они начинают разговаривать серьезно. Но пока до этой точки мы не дошли.
По крайней мере, Россия до этого не дозрела. Путин, судя по всему, считает, что у него на руках все козыри. Он убежден, что может "дожать" Украину и ее западных партнеров военным путем. Он же сам недавно это открыто говорил — на какой-то встрече с военными. Мол, нужно "добить", "дожать" — все в этом духе.
Кто такой Борис Бондарев
Борис Анатольевич Бондарев — бывший российский дипломат, который в мае 2022 года публично подал в отставку в знак протеста против вторжения России в Украину. Он стал первым и единственным на тот момент сотрудником Министерства иностранных дел России, решившимся на такой шаг.
23 мая 2022 года Бондарев объявил об уходе с дипломатической службы, назвав войну против Украины "агрессивной" и "преступлением не только против украинского народа, но и против народа России". Он отметил, что российская дипломатия превратилась в инструмент пропаганды и разжигания войны, а не в средство мирного урегулирования конфликтов".
После отставки с поста советника в Постоянном представительстве России при ООН в Женеве, Бондарев остался в Швейцарии, где продолжает выступать с критикой российской внешней политики и призывает к более решительным действиям международного сообщества в ответ на агрессию России.
Наши стандарты: Редакционная политика сайта Главред
Читать Главред в Telegram
Главред в Google News
