Третья мировая война уже началась - Илия Куса

Третья мировая война в нынешнее время может отличаться от той, которая произошла более 80 лет назад, поскольку теперь она будет нацелена не столько на военные сценарии, сколько на политические и экономические.

Однако, как и в прошлый раз, ее последствия неизбежно приведут к изменению мирового порядка. После полномасштабного вторжения России, Украина получила шанс закрепиться на мировой арене в качестве сильного игрока. Получение статуса кандидата в ЕС - лишь один из многих шагов в этом направлении.

В интервью Главреду эксперт по вопросам международной политики и Ближнего Востока Украинского института будущего Илия Куса рассказал о том, когда началась первая фаза Третьей мировой войны, как будет выглядеть новый мировой порядок и какое место в нем отводится Украине и России, при каких условиях Украине стоит соглашаться на вступление в ЕС в обозримой перспективе и что необходимо сделать украинцам, чтобы получить лидерские позиции в регионе.

Первую часть разговора можно прочитать здесь.

Какие обстоятельства могут повлечь начало Третьей мировой войны?

Тут многое зависит от того, что мы имеем в виду под Третьей мировой войной. Потому что если мы имеем в виду Третью мировую как Вторую, когда много стран воюют между собой физически, то этого не произойдёт. Потому что мир уже другой, да и войны ведутся по-другому. Если же мы подразумеваем некое мировое потрясение политико-экономического характера, которое приводит к радикальной смене системы международных отношений (как это произошло во время Второй мировой), то я считаю, что она уже идёт.

В принципе, мы уже несколько лет находимся на этапе перехода от старой системы международных отношений, которая сложилась после Второй мировой и сформировалась после завершения Холодной войны к какой-то новой многополюсной системе, которая ещё не сформировалась. Но я не считаю войну в Украине её началом.

Можно считать началом процесса пандемию, потому что глобальная экономика получила очень серьезный удар именно тогда и многие проблемы в энергетике, на рынке продовольствия – последствия пандемии, которые просто были усилены войной в Украине. Ведь проблемы начали нарастать, когда страны стали выходить из постковидного состояния - триллионы долларов были напечатаны во время пандемии, что разогнало инфляцию. Но есть и другое мнение, что это последствия финансового кризиса 2008 г., который не закончился, и это ещё одна его волна. И в каком-то смысле это тоже справедливое замечание.

Я могу вести отсчет от вторжения США в Ирак в 2003 году. Потому что именно это, по сути, было началом утраты Соединенными Штатами безусловной инициативы на мировой арене - Ирак стал началом конца американского доминирования. Когда все поняли (хоть и не сразу), что Штаты не могут влиять на все процессы - они имеют ограниченные ресурсы и не такие всемогущие, как все думали - это было сигналом для многих к тому, что нужно готовиться к постамериканскому миропорядку.

На самом деле, можно привязывать много дат к началу условной Третьей мировой. Вопрос даты - это уже вопрос историков. И по Второй мировой до сих пор есть разные мнения относительно того, когда она началась – формально тогда, когда объявили войну, или в 1937-м, когда начались первые столкновения. То же самое будет и с этим процессом.

А чем она все-таки закончится? Ведь многие сейчас говорят и о ядерной опасности. Может ли конфликт США и Китая в Тайване спровоцировать войну?

Я не могу прогнозировать, будет ли война в Тайване или нет, но вероятность высокая. Однако сейчас я не вижу того, что она в ближайшее время начнётся – пока что её пытаются избежать.

В любом случае, безотносительно того, какие события будут происходить в рамках мирового процесса, условной Третьей мировой, в любом случае она закончится формированием нового мирового порядка, нового статуса-кво. Это всегда так заканчивается. То есть просто будет новый глобальный баланс сил.

Я уже сейчас вижу, что в нём стопроцентно будут Штаты и Китай. Останется в нём и Европа, но будет ли она единой - не знаю. Я думаю, что ЕС всё-таки останется как таковой, но не думаю, что ЕС будет играть ведущую роль, как это было ранее. Наибольшая интрига находится на региональном уровне. Потому что самая острая фаза конкуренции сейчас происходит между региональным лидерами. Их появилось очень много, у всех есть амбиции и у всех есть и желание играть более активную роль в международных и региональных делах, быть некими гарантами, стейкхолдерами, а не просто объектами влияния. В том числе, идёт война из-за новые рынки, ресурсы и здесь много неизвестных вводных. Потому что только на Ближнем Востоке находится множество стран, которые пребывают в состоянии постамериканского реванша. Как показал визит Джо Байдена в Саудовскую Аравию, арабы настроены на то, что время, когда они кому-то служили, прошло и они должны самоорганизоваться в своем регионе и самостоятельно решать, что будут делать. И такой ресентимент, скомбинированный с реваншистскими националистическими настроениями, к сожалению, доминирует во многих не западных странах. К сожалению, потому что обычно это приводит к войнам - на примере России мы это видим.

Россия, я уверен, останется миниполюсом в международной системе на уровне региона – глобальным игроком она не станет. Война в Украине это уже показала.

Опять же безотносительно исхода войны, Россия стратегически проиграла, потому что они потратили кучу ресурсов – денег, влияния – и не смогли отстоять глобальный интерес. То есть они втянулись войну, возможно, они даже получат неплохие условия перемирия, но это не будет победой в плане глобального масштаба. Потому что Россия все ещё остается страной, достаточно примитивной с точки зрения мышления, без возможности генерировать социальные и иные инновации, отрезанной от технологических рынков и все более зависимой от крупных игроков, в том числе - Китая. Потому Россия не исчезнет, но она будет игроком средней руки, к которому будут так и относиться. И так как ядерное оружие никуда не денется, это будет обеспечивать им какое-то место в мире, потому что в ядерных технологиях Россия занимает лидирующие позиции, здесь ничего не сказать - в России ядерного оружия намного больше, чем в Китае.

То есть на глобальном уровне в ядре останутся Штаты, Китай, потом будет ближний круг из числа тех региональных стран, которые смогут победить в своей конкуренции, третий круг - "страны минус", которые будут на вторых ролях и дальше все остальные по периферии.

Ключевой вопрос – где будет находиться Украина. Это в глобальном масштабе безотносительно России. Я давно говорил, что наша проблема не Россия, она лишь один из вызовов. Все эти вызовы вместе задают один вопрос – какое место Украина получит в новом миропорядке. Это единственный вопрос, над которым нам надо работать и война с Россией здесь лишь одно направление.

У нас ошибочно считают, что если мы выиграем у России, то всё, у нас все будет хорошо. Как раз Советский Союз хорошо показал, что выиграть войну можно, но как-то потом вышло, что большая страна, которая победила во Второй мировой войне, начала жить хуже, чем те, кто проиграли. Непонятно, почему так получилось, но такое случается.

Читайте такжеГорькая пилюля к сладкой конфете: ждать ли Украине неприятных сюрпризов от ЕвросоюзаПоэтому очень важно, когда мы анализируем ситуацию в Украине, не зацикливаться только лишь на военном деле и на победе над Россией. Это важно, но у нас есть множество проблем, связанных с развитием экономики, промышленности, инновациями, технологическим развитием. Если мы, конечно, имеем амбиции - это другой вопрос. Если их нет, то без проблем, мы и далее можем развиваться на своем примитивном уровне, возможно, в чьем-то фарватере. Даже на региональном уровне можем идти в фарватере Польши, отдав ей лидерство в регионе (тем более, что у неё амбиции стать субрегиональным лидером в центрально-восточной Европе есть), Румынии, Турции – кого угодно. Исторически Украина уже делала такой выбор. Если же у нас есть амбиции тоже быть в этой региональной гонке, то тогда надо думать за рамками войны с Россией как таковой.

А на чем следует сфокусироваться, если гипотетически предположить, что мы можем замахнуться на что-то более глобальное?

Есть три вопроса, которые всегда стоят. Первый – и он сейчас в приоритете – это война. Как по пирамиде Маслоу - уровень первый: мы должны если не победить, то хотя бы устоять, потому что это вопрос выживания. Если мы не выживаем, тогда ни о какой политике нет смысла говорить. Но война предусматривает не просто победить за счет живой силы и попасть в зависимость от всего Запада, в том числе выбить для себя устойчивые и приемлемые условия перемирия (или мира) и начать постепенно в послевоенном мире развивать свой ВПК, свою обороноспособность и уменьшать зависимость, которая в любом случае будет. Ведь в результате войны в Украине мы будем зависимы от Запада какое-то время – мы видим сейчас, что мы полностью в их повестке и не контролируем многие процессы.

Второй – это экономика. То есть все те вопросы, которые были актуальны для Украины до войны - какую экономику мы строим, какие ниши в глобальной экономике хотим занимать, что мы можем предложить миру. Например, мы важные игроки на рынке продовольствия. Как мы можем это конвертировать? Те же страны-добытчики нефти смогли придумать формат, которым зацементировали свое ключевое влияние на энергетическом рынке, создав ОПЭК. То есть они создали картель, который регулирует цены на нефть и этим страны более чем на 50 лет зафиксировали за собой эксклюзивные права. Поэтому к ним обращаются, потому что все знают, что их ценность очень высокая. И поэтому Байден едет в Саудовскую Аравию (как бы ему этого не хотелось), встречается с наследным принцем, потому что понимает, что по-другому никак, если ему нужны какие-то решения по нефти и энергетике.

То же самое и у нас – мы должны не просто знать и гордиться тем, что у нас есть много зерна, но нужно конвертировать это в некий инструмент получения влияния на регион или мир. Все это к вопросу о том, какую экономику мы строим, о том, что нужно провести реформу в налоговой сфере в сфере финансов. Это вопрос реформ государственного аппарата, который должен быть более эффективен, чем сейчас. Третий вопрос - это эволюция политической системы. Система госуправления в Украине никогда не была эффективной и война её тоже не особо изменила. В какой-то момент нам нужно будет ответить на вопрос продолжаем ли мы строительство справедливого, прозрачного, эффективного, диджитализированного государства. Если да – надо работать над этим. Война войной, но тыл должен быть сильным.

То есть три этих блока - ВПК, развитие системы госуправления, которой будут доверять (в том числе, внешние партнёры, а не то, как часто у нас было, что нам не доверяли и из-за этого мы не могли развивать внешнюю политику на определенных направлениях) и экономика. На них Украина должна сделать ставку и тогда мы сможем хотя бы, уже отталкиваясь от ответов на эти вопросы, выстраивать новую послевоенную внешнюю политику, которая позволит нам занять какое-то место. Не обязательно мегалидера во всём мире – не нужно до такой степени быть космонавтами - но начать хотя бы с регионального уровня.

Сейчас у нас хорошие возможности, учитывая войну, интегрироваться с регионом. Я сейчас говорю не про ЕС или НАТО. У нас хорошие связи с Польшей, Румынией, даже с Венгрией, и несмотря на проблемы, даже с ними нужно придумывать варианты, как нам сотрудничать, завязаться теснее с регионом. Возможно, даже выступить инициатором региональной интеграции. Например, Черноморской, которой никогда не было. Ведь Черноморский регион очень слабый в плане экономической интеграции – были пару попыток, но они все были провальными. Сейчас в этом заинтересованы Турция и Украина. То есть нам нужно сначала привести в порядок нашу региональную политику, а для этого надо привести в порядок и внутреннюю.

Касаемо интеграции с Польшей. Объясните, пожалуйста, суть этого процесса и почему он настолько беспокоит Россию?

Россия хочет, чтобы Украина оставалась в серой зоне. Идеальный вариант для них – чтобы они договорились с Западом и в этих договорённостях Украина не была частью Запада. В таком случае мы постоянно будем ареной противостояния и не сможем нормально развиваться. Потому что если страна находится в буферной зоне между двумя противоборствующими сторонами, о каких-то долгосрочных инвестициях, крупных проектах говорить нельзя.

Наш интерес состоит в том, чтобы максимально стать частью региональной архитектуры. Неважно какой - Запада, альянса НАТО – это все разные формы, которые возможны. Сейчас выстраивается новая архитектура безопасности в Европе, которая будет исходить и из ситуации в Украине. То есть архитектура, которая должна будет создать новый статус кво уже с учётом того, что Россию назвали врагом НАТО. То есть так как это было после Второй мировой и берлинского кризиса – стена, железный занавес, с одной стороны запад, с другой восток. Что-то похожее должно произойти и сейчас, если, конечно, в России раньше не начнётся серьезный кризис и вдруг не изменится политика. Один из ключевых вопросов – где здесь Украина, будет ли она за условным новым железным занавесом или, как Германия, будет серой зоной, по которой будет проходить невидимая линия разделения.

Наша задача – не допустить этого, иначе нам будет очень трудно развивать не военные, мирные проекты. Построить Израиль будет сложно. Израиль не был в такой ситуации, как Украина – там и региональные особенности другие, и в Украине нет такой организации общества, как в Израиле, нет той идеологической основы, тогда как в Израиле понимали ради чего все это было. Кроме того, это не была война с ядерным государством.

Украина, скорее, в роли Польши между российской империей и западными империями. И поэтому нам нужные страны Вышеградской четвёрки, инициатива Триморья и другие формы интеграции. Будут они успешными или нет, в этом случае не так важно, потому что все они помогут завязаться теснее с регионом и отойти подальше от России, что повышает наши шансы в послевоенных договоренностях отвязаться от России.

А какие плюсы для Украины от такой интеграции?

Во-первых, с Польшей можно развивать очень много военных проектов, в том числе на территории Польши. Переносить часть наших военных мощностей на её территорию для того, чтобы безопасно развивать национальный ВПК. Тем более, что поляки, насколько мне известно, к этому готовы.

Во-вторых, речь идёт о транспортно-логистической инфраструктуре. Мы видим, какие проблемы создаёт присутствие России в Чёрном море. То есть говорить о том, что Чёрное море будет безопасным для экспорта украинских товаров, если война затянется, уже не приходится. Сейчас ведутся переговоры по поводу разблокирования экспорта только зерна. А что делать с остальным? Соответственно, нам нужна новая логистика через западные границы. Самая длинная с Польшей и там уже есть наработанные проекты касательно расширения инфраструктуры, логистики и дорог для того, чтобы наладить этот экспорт.

В-третьих, вопрос энергетики. Мы его частично решили, когда в марте Украина всё-таки присоединилась к европейскому энергетическому союзу. Уровень экономической интеграции с Польшей у нас и так довольно высок, но можно развивать его и дальше.

Кроме того, в Польше находится огромная диаспора украинцев, которые в ближайшее время будут влиять на польскую политику. Потому что их много, некоторые из них уже граждане Польши, могут голосовать на выборах и даже избираться в какой-то момент, что автоматически создает точку влияния Украины на польскую политику и наоборот. Идеологически Польша - одна из тех стран, которые понимают все наши озабоченности. В отличие от Германии и Франции, которые никогда не поймут глубины конфликта с Россией. Поляки, румыны, венгры это знают и понимают Россию как угрозу – в том плане как её видит Украина, в том числе, сквозь историческую перспективу. Поэтому с ними нам легче коммуницировать и выстраивать тесные стратегические отношения, чем с другими странами, которым приходится годами объяснять, лоббировать и как-то иначе подходить.

Опять же вопрос нашего самоощущения. Украина долгое время из-за своих качелей между Востоком и Западом, вернее - между Россией и Западом, не смогла найти свое место в регионе.

У нас нет никакой идентификации и у нас всегда доминировала биполярность. Региональная интеграция позволяет нам, во-первых, сосредоточиться на реалистических задачах неглобального масштаба, то есть на конкретных проектах в вторых, она усиливает наше чувство региональной идентичности, а мы часть центрально-восточной Европе. Ведь мы не можем быть со всеми сразу, нам надо начинать с чего-то малого и самая высокая вероятность нашей интеграции – на уровне региона.

Потому что все страны региона готовы принимать Украину, интегрироваться, необязательно в рамках если надо. Как мы видим на примере Польши, у них есть много других форматов, отдельных от ЕС и НАТО, где они сами могут принимать решения. Где-то они идут в формате Штатов – в частности, инициатива Триморья имеет поддержку Соединенных Штатов. То есть Польша сейчас пытается создать региональные дугу союзников вокруг России и мы должны быть её частью. Потому что это и вопрос нашей коллективной безопасности - не факт, что мы получим гарантии безопасности, но даже в таком формате, когда мы будем иметь налаженную систему коллективной безопасности и обороны (например, мы будем иметь склады с оружием и арсеналом в соседних странах и в случае чего их нам быстро начнут подвозить) и это уже будет лучше, чем как мы сейчас вступили в войну наедине с Россией.

Региональная интеграция - это как первый шаг внешней политики. Ведь наши западные соседи - это наши естественные союзники. И так было всегда, просто мы не обращали на это внимание – мы больше ориентировались на Штаты, Россию. Но ближайшее время, учитывая то, какую позицию заняли разные страны, в Украине наши западные соседи будут нашими новыми друзьями и союзниками. Не Штаты, не Китай, не Турция, потому что у них есть свои интересы, они глобально мыслят и мы не имеем для них той геостратегической ценности, к которой они могут прислушиваться. То есть они всегда будут относиться к нам, как к подотчётным странам. В отличие от Польши, Румынии, с которыми мы хоть и на разных уровнях развития, но можем коммуницировать и налаживать хорошие отношения. Потому очень правильно сейчас начинать региональную интеграцию.

Каковы перспективы вступления Украины в ЕС?

Перспективы есть теоретически и юридически, но как многие, возможно, знают, путь от статуса кандидата к члену ЕС может быть долгим.

Как у Турции, например.

Турция яркий пример того, как она все идёт и не дойдет. Потому что это всегда политическое решение. И даже если в одной стране ЕС какие-то элиты сомневаются, мы не вступим в ЕС.

Читайте такжеСходство Путина и Эрдогана: почему Украине опасно доверять ТурцииНо я считаю, что сейчас это самый неважный вопрос. Вопрос членства есть ближайшие годы, во всяком случае пару лет, не должен стоять. Потому что, во-первых, учитывая политическую ситуацию в Европе, они не готовы принимать Украину. Они даже статус кандидата нам давали со скрипом – видно было, что это был компромиссный вариант. То есть всех уговорили. Потому что, например, французы в в июне согласились дать нам статус кандидата, хотя ещё в мае предлагали другой формат - создать некое содружество, в которое войдёт Украина как альтернативу кандидатству ЕС. Они не готовы принимать конкретно Украину, потому что это сложно и за России и всего остального, а с другой стороны в самом ЕС сейчас явно наблюдается попытка пересмотреть их политику расширения. Это уже связано не с нами, а с внутренними противоречиями в ЕС. Потому что есть страны, такие как Франция, которые считают, что Евросоюз должен остановиться, пока не принимать новых стран и углублять интеграцию тех, кто уже в ЕС. Потому что после 2004, 2007 г., когда в ЕС были приняты страны центрально-восточной Европы. Оказалось, что они были не совсем готовы и до сих пор не отвечают всем стандартам. И есть другие страны, такие как Польша и Литва, которые убеждены, что нужно расширяться и принимать в Евросоюз и Украину, и Балканы. Эти дискуссии могут обостряться по мере обострения кризиса в Европе и по этой причине мы в ближайшее время в ЕС не вступим.

Но это не трагедия – кандидатство даст нам возможность получить доступ к структурным фондам ЕС, которые необходимы для того, чтобы начать финансировать послевоенную реконструкцию. Это – приоритет номер один, всё остальное нас не должно интересовать. Более того, сейчас быстро вступать в ЕС может быть контрпродуктивно, потому что нам навяжут не совсем выгодные условия. Это может быть приятно для Зеленского и его нынешнего политического имиджа, поскольку в военное время никто не будет задавать лишних вопросов. Но в мирное время такие условия могут не дать нам развиваться так, как мы хотим.

Потому связывать себя дополнительными ограничениями сейчас не нужно, как и ускорять переговоры. Это очень серьезная тема, о ней нужно дискутировать - в экспертном сообществе, с населением, чтобы все люди понимали, какие есть плюсы и минусы. Потому что членство несёт одних плюсов. Украина должна брать на себя определённые обязательства, есть свои ограничения, которые ставятся по поводу развития собственной промышленности и ее локализации, которую мы еле-еле пробивали прошлом году и против которой выступал ЕС, ведь им не нужен конкурент. Мне кажется, что наша перспектива пока вынуждено на паузе. К этому вопросу нужно будет вернуться после войны, но уже с более трезвой, холодной головой – когда это станет приоритетом и мы решим проблемы, которые возникают в связи с войной. Без членства мы пока можем прожить, тем более, что сейчас у нас в приоритете вопросы безопасности и обороны. Они к членству в ЕС не относятся, поскольку членство не гарантирует никакой безопасности от России.

Вы сказали, что ЕС на глобальном уровне может стать менее влиятельным. Каковы перспективы самого Евросоюза с учетом той разрозненности и внутренних конфликтов?

Как я уже сказал, ЕС останется, но он будет слабеть. Ведь доля западных экономик в мировой экономике уменьшилась и уменьшается – они проигрывают конкуренции поднимающимся странам Азии. Если все будет хорошо в Африке, то мы скоро увидим и качественный подъём африканских государств. Некоторые из них уже серьезными темпами развиваются, потому неизбежно, что Европа перестанет быть "самой-самой" во всём.

Читайте такжеВойна продлится до смерти Путина, а НАТО пора стрелять по России - Александр ДонийКонечно, она будет сильным регионом с развитыми экономиками технологиями, но их вес в мировой экономике будет уменьшаться и дальше. Насчёт самого ЕС есть большие вопросы. Все эти внутренние дискуссии, которые особенно обострились после так называемого миграционного кризиса 2014-2015 годов отображает потерянность в самом ЕС относительно того, что им делать дальше. То есть каким должен быть ЕС – многонациональным, двигаться ли в сторону отказа в пользу единого наднационального управления или наоборот. Брексит показал, что часть граждан не готова полностью жертвовать своим суверенитетом и хочет, чтобы национальные правительства и парламенты были автономными и сохраняли самостоятельность. Также есть дискуссии по поводу долгового кризиса еврозоны. Он не решен с 2008 г., а Италия и Греции все так же находятся в опасном состоянии. И это ещё одна причина, почему нам не надо торопиться. Надо подождать до того момента, пока они что-то решат. Потому что вопрос будет следующим: устроит ли нас тот ЕС через несколько лет. Потому я сторонник того, чтобы посмотреть в каком состоянии будет Евросоюз на момент, когда мы готовы будем начать переговоры о вступлении и задать себе вопрос выгодно нам это или нет. Если нет, то не вижу я большой трагедии. В Европе есть ряд стран, которые живут в разной форме интеграции с ЕС и которые сотрудничают с Евросоюзом. Например, Марокко, которые не могут быть членом, но они очень давно интегрированы с ЕС – они давно с ним сотрудничают, особенно с Испанией и Францией . Им ничего не мешает – все они исходят из своих национальных интересов.

Украина тоже должна так делать. И для того, чтобы вернуться к этому разговору, нам сначала нужно решать проблему вызова с Россией и потом уже смотреть в каком состоянии будет Европейский Союз на выходе из этого конфликта.

То есть ни о каком развале Евросоюза речи не идёт?

Я думаю, что это крайний сценарий. Я не знаю, что для этого должно случиться, чтобы Европейский Союз прямо развалился. Ведь очень много стран в нём заинтересованы. Даже те, кто его критикуют, вроде Польши, забывают говорить о том, что благодаря ЕС они имеют возможность так развиваться. Ведь именно немецкая экономика позволила Польше развиться после 90-х годов. Особенно в этом заинтересованы в Германии, ведь вся ее экономика держится на этом. Так что тут индикаторов того, что ЕС развалится, нет. Но то, что он будет слабеть, это однозначно, причём как глобальном масштабе, так, возможно, и в региональном, если все эти противоречия будут обостряться, а в ЕС не смогут найти нового формата взаимодействия стран.

Какая будущая конфигурация России для Украины и для мира приемлема - она должна быть демократизирована или находиться в изоляции, если не развал?

Если мы говорим об интересах мира, то с точки зрения международной стабильности, конечно, было бы идеально, если бы Россия оставалась в прежних границах с более прозрачным, демократическим правительством и не в изоляции. Потому что изоляция только мешает торговле, развитию, сотрудничеству. Россия – огромный рынок, который никто изначально не хотел терять. Это вопрос политический – если эти вопросы будут решены и для того, чтобы их решить, нужно будет поменять власть, например, в рамках системы, то так и будут делать.

В идеале Россия – это государство средней руки, ситуативный партнёр, с которым можно сотрудничать, потому что я не верю в союз России на глубоком уровне с НАТО, по крайней мере, в ближайшее десятилетие.

Как будет дальше – посмотрим, потому что есть разница в поколениях восприятий, но мне кажется, что союза не будет. То есть Россия должна быть государством, в котором есть предсказуемое, демократичное или недемократичное, но прозрачное правительство, не реваншистское и не агрессивное.

Эта схема актуальна и для нас - было бы хорошо, если бы в России были власти, с которыми можно обсуждать что-то, которые не питают такой ненависти, как сейчас. Я не думаю, что нам нужны там люди, с которыми мы будем целоваться и дружить, это вообще не имеет смысла. Наши отношения с Россией всегда будут конкурентными. Просто потому что так быстро последствия войны никто не забудет и напряжение всегда будет существовать. Наша задача хотя бы сделать так, пока в России придут к власти те элиты, с которыми можно будет поддерживать диалог, избегать военного конфликта и которые были бы предсказуемы и не имели никаких претензий территориального или иного характера к Украине. Ну и, конечно, с которыми можно было бы решать вопрос оккупированных территорий. Ведь в этом есть наш интерес - отдайте нам территории и делайте что хотите у себя в России, нам не нужно больше, чем наша территория. С демократичным правительством в России есть сложности, учитывая многонациональный характер государства и разные особенности в регионах. Но в принципе, на Западе не будут задаваться вопросом либеральной демократии – им главное, чтобы при власти будут не токсичные предсказуемые люди, с которыми можно поддерживать диалог и которые не будут проводить агрессивную милитаристскую политику. Это единственное условие, которое всех устроит.

Учитывая ядерный потенциал России, о котором вы упомянули, если она сейчас придёт к тому, чтобы нанести тактические ядерные удары, как это может изменить отношение Запада к ней?

Это сильно ухудшит позиции РФ – с ней вообще перестанут разговаривать. И это ужесточит позиции Запада - они будут работать над тем, чтобы наказать Россию в долгосрочной перспективе, даже если война в Украине закончится.

Потому что применение ядерного оружия - это серьезно. Надеюсь, что этого применения вообще не будет, потому что это серьезное нарушение многих международных соглашений, частью которых является и Россия. О стратегическом ядернм оружии, думаю, речи не идёт, потому что в таком случае здесь включаются другие механизмы и это будет означать глобальную дестабилизацию - Украина не будет иметь никакого значения. Надеюсь, что в Штатах, России понимают насколько это рискованно. Во всяком случае, в период Холодной войны это понимали. Что касается тактического, то его тоже вряд ли станут применять, потому что Россия готова воевать, жертвовать солдатами - у них есть ресурсы. И для них это был бы очень серьезный шаг назад, потому что это бы отдалило для них перспективу снятия санкций и нормализация отношений затянулась бы на многие годы.

Наши стандарты: Редакционная политика сайта Главред