Военно-политические региональные риски
Латинская и Южная Америка. Центром напряженности в данном регионе остается Венесуэла, в которой сохранятся риски падения режима Мадуро. Очевидно, что такой сценарий способен запустить гражданское противостояние между приверженцами боливарианской политики, сторонниками непосредственно чавизма, а также правыми силами.
Риски внутренней нестабильности сохраняются в отношении Мексики, где в ряде регионов сохранится конфронтация властей с наркокартелями, которая может трансформироваться в подобие гражданского конфликта в районах высокой поддержки наркокартелей местным населением, вовлеченным в их деятельность. Возрастают риски в отношении правительственных учреждений, объектов армии и правопорядка.
В Колумбии снижение активности марксистского движения FARC с большой долей вероятности приведет к росту активности другой террористической левой организации – Национальной освободительной армии (ELN).
После переворота в Гондурасе в 2009 году, правительство не смогло установить полный контроль в стране и верховенство права. В связи с этим политический режим в этой стране остается в зоне риска в 2018 году.
Африка. Наибольшей зоной нестабильности на африканском континенте в 2018 году будет оставаться Северная Африка. На обстановку и безопасность здесь будет оказывать влияние развитие ситуации в Ливии: ликвидация очагов сторонников ИГ, а также снижение конфронтации между правительством в Триполи и парламентом в Тобруке. Продолжение конфликта в Ливии на фоне недостатка политических и экономических реформ способствует росту уровня бедности в стране, создавая предпосылки для сохранения конфликта.
Очагом напряжения в регионе также останется Синайский полуостров, который является плацдармом активности ИГ и Аль-Каиды в Магрибе. Напряженность в Ливии и риски на Синае продолжат оказывать давление на ситуацию в Египте, где сохраняются крайне высокие риски террористических атак. Также высокие риски сохраняются для Алжира, особенно северных и южных регионов. Их повышению способствуют возрастные показатели и здоровье лидера страны.
На территории южнее Сахары можно выделить 4 ключевые зоны риска: ЦАР, ДРК, Судан и северо-восточные провинции Нигерии. В ЦАР продолжится этно-религиозное противостояние христианского и мусульманского населения. Риски возрастают в связи с распространением гуманитарного кризиса, что схлопывает окно возможностей по снижению уровня насилия. Рискам углубления кризиса в ЦАР содействуют планы РФ по поставкам оружия в эту страну. Военные поставки призваны усилить политическое присутствие России в Африке и сформировать мягкую конкуренцию Китаю в регионе.
Однако, как и в случае вмешательства в сирийский конфликт, участие РФ, вероятно, лишь ухудшит обстановку, как в военно-политическом, так и в гуманитарном плане. В то же время, в случае краткосрочного позитивного эффекта от возможной российской миссии в ЦАР, существует вероятность более масштабного усиления российско-китайского присутствия в ДРК, более интересной для этих стран в контексте потенциала природных ресурсов. Однако, принимая во внимание схожесть интересов Пекина и Москвы в африканском регионе координация действий двух стран будет затруднена. КНР заинтересован в крахе российской экспансии на континенте, поскольку в настоящее время является единственной внешней экономической силой с наибольшим влиянием.
В самом ДРК ожидается рост напряженности, особенно в сепаратистской провинции Катанга. Ухудшение ситуации в ДРК может оказать влияние на рост напряженности в соседней Уганде.
Судан в 2018 году также останется в центре мирового внимания. Это связано, в первую очередь, с реализацией Кремлем сирийского сценария в Хартуме. Попытка размещения в стране российской военной базы, предоставление гарантий режиму Омара Башира в обмен на политическое и военное присутствие в регионе окажет влияние на ситуацию в этой стране.
В Нигерии сохранится высокая напряженность в связи с деятельностью террористической группировки Боко-Харам, которая ощутит мощный приток человеческого ресурса после краха ИГ в Ираке. Такой выбор обусловлен несколькими факторами: наличием нефтяных ресурсов в Нигерии (что схоже с мотивами выбора Ирака и Сирии для создания Халифата), слабость государственных институтов, религиозный конфликт в стране и местность, благоприятная для ведения повстанческих операций.
Политическая неопределенность будет формировать повестку дня в Зимбабве после отстранения от власти Роберта Мугабе, а также в Мозамбике, где в 2018 году ожидаются выборы на фоне рисков, связанных с уровнем занятости населения в условиях притока инвестиционного капитала и иностранной рабочей силы. На ситуацию в стране могут оказать последствия долгового кризиса. Аналогичную картину мы, вероятно, увидим в Анголе, где после ухода президента Хосе Эдуарду душ Сантуша, который 38 лет занимал этот пост, пришел Жоан Лоуренсо. Вопрос баланса интересов элит, экономической стабильности и отношений с соседними государствами станет определяющим для этой страны. Любые ошибки государственного управления угрожают дестабилизацией в нефтеносном районе провинции Катанга.
Читайте также: Итоги-2017. Европейский прорыв, осенний нежданчик, качели Порошенко и таран Михо
Центральная Азия. В 2018 году ожидается ухудшение ситуации в Афганистане. Слабость официального Кабула на фоне усиления позиций ИГ в стране, а также Талибана оказывают негативное влияние на ситуацию в стране и повышают риски особенно на юге и востоке страны. Россия рассматривает Талибан, как силу, способную взять под контроль ситуацию в стране в качестве альтернативы ИГ, фракционное дробление которого создает проблемы с централизованным взаимодействием с ним в случае прихода к власти. Одновременно с этим ставка русских на Талибан является зеркальным отражением политики США во время советско-афганской войны в 1980-х годах. Она целиком вписывается в современную российскую политику конфронтации с США и копирования действий Вашингтона в эпоху Холодной войны.
Нью-Дели, вероятно, активизирует конкуренцию в Юго-восточной Азии с Китаем. В 2018 году ожидается, что Индия продолжит активное вовлечение стран региона в совместные экономические проекты, все больше интегрируя их в индийскую экономику. Такая политика, очевидно, сформирует предпосылки для политических непрямых трений между Нью-Дели, Пекином и Токио.
Ближний Восток. В 2018 году продолжится военная кампания против ИГ в Ираке и Сирии. В отличие от операций в 2017 году она полностью перейдет в формат контр-повстанческих действий и urban warfare, что отразится на снижении темпов борьбы и подавления очагов сопротивления террористических ячеек.
Саудовская Аравия, вероятно, войдет в тактический альянс с Россией на нефтяном рынке с целью нивелирования последствий увеличения добычи на шельфе США.
В то же время продолжение конфликта в Йемене, усиление иранского влияния в регионе и попытка России усилить присутствие в регионе, выдавив из него США, сохраняют высокие риски для Эр-Рияда в контексте подрывных операций и террористических угроз со стороны шиитских проиранских районов в КСА и хуситов, которые могут получить еще более весомую поддержку Москвы и Тегерана.
Дальний Восток. Продолжение конфронтации США и союзников с КНДР. Несмотря на то, что развитие военного конфликта, как спланированного сценария в 2018 году представляется маловероятным, существует угроза вооруженных точечных инцидентов вследствие дефицита коммуникаций и действий третьих сторон (Россия, Иран).
Время работает против Пхеньяна, поскольку ожидаемое продолжение разработок в ядерной сфере Пхеньяном ведет к усилению проамериканской коалиции в регионе и разрушению базового утверждения Пхеньяна о том, что присутствие США в регионе не соответствует современным вызовам безопасности. В результате, продолжение Ким чен Ыном политики конфронтации с США и их союзниками приближает момент изменения политики КНР в отношении КНДР, которая все более выглядит контрпродуктивной.
Ожидается обострение торговых взаимоотношений США с Китаем, Южной Кореей, Японией и Мексикой. Вашингтон будет стремиться к усилению экономических и торговых позиций на мировом рынке, что приведет к росту трений в мировых торговых процессах.
Сохранение и рост напряженности вокруг Пхеньяна и его ядерной программы может стать сигналом и тригером для возврата Тегерана к собственным ядерным исследованиям. С целью отвлечения внимания США, сил и средств Вашингтона, его дипломатических усилий, существует высокая доля вероятности участия Кремля в стимулировании Ирана к кризисным действиям. В связи с этим остается крайне высоким риск обострения взаимоотношений США-Иран.
В 2018 году ожидается усиление сотрудничества КНР и РФ, как ответной реакции на обострение торгово-экономических отношений по линии КНР-США.
Читайте также: Три события, которые определяют 2018 год
Европа. Европейская интеграция столкнется с проблемой разрешения этнических (миграционных), демографических вызовов, которые требуют кардинального пересмотра действующей политики. Таким образом, ключевой задачей, выходящей на первый план для сохранения Единой Европы и предотвращения раскрутки маховика децентрализации, является решение институциональных проблем ЕС. В этой же плоскости лежит проблема реформ в еврозоне, где европейские институты, утверждающие монетарную политику, не имеют влияния на контроль финансовых обязательств членов еврозоны.
Россия. Кремль продолжит политическую конфронтацию с США. На президентских выборах победа действующего президента фактически предопределена в условиях тотальной пропаганды, отсутствия реальных оппозиционных сил и политической альтернативы. Очевидно, что санкции в отношении России будут сохранены как минимум до конца 2018 года. Конфронтационная политика России будет способствовать усилению санкций со стороны США. Активные контакты РФ и военно-экономические связи с Пхеньяном и Талибаном, а также рядом террористических организаций на Ближнем Востоке, вероятно, создадут дополнительные препятствия для улучшения взаимоотношений Кремля с Западом.
Динамика террористических угроз
В 2018 году основными источниками террористической угрозы будут исламские джихадисты, этно-националисты, повстанческие группировки и ультра-левые организации марксистского толка. В то же время не исключен роста количества экстремистов-одиночек, действующих на идеологической основе, но не являющихся членами организованных групп. Их активизация обусловлена ростом ультраправой и ультра-левой пропаганды.
Разгром ИГ на территории Сирии и Ирака силами американской коалиции привел к высвобождению значительного количества боевиков этой террористической организации. Значительная часть этих лиц будет возвращаться на родину, что отразится на изменении террористических угроз в ряде регионов.
Ожидается значительное ухудшение ситуации в Афганистане, где проблема роста активности ИГ сопровождается активной поддержкой Кремлем движения Талибан, что отражается на стабильности правительственных сил и угрозой потери ими контроля над некоторыми провинциями страны. Риски террористических угроз также будут актуальны для Пакистана со стороны Лашкар-э-Таииба, Техрик-и-Талибан-Пакистан и местных ячеек Аль-Каиды. Радикализации ситуации в регионе также может содействовать критическое доминирование количественного соотношения мужчин и женщин среди молодежи региона.
Несмотря на то, что в 2018 году еще маловероятно начало крупномасштабных столкновений правительственных сил среднеазиатских стран с джихадистами (появление аналога ИГ в Средней Азии), население региона продолжит радикализироваться из-за притока бывших сторонников ИГ, негативных экономических процессов и авторитарного стиля правления среднеазиатских режимов. Это усилит нагрузку на силы безопасности и приведет к контртеррористической активности властей, сопровождающейся рисками проведения контртеррористических операций.
Падение ИГ резко повышает риски роста террористической активности в юго-восточной Азии: Филиппинах, Индонезии.
В Западной Европе и Северной Америке возрастают риски осуществления террористических актов не только джихадистами, вернувшимися с Ближнего Востока, но и ультра-левыми экстремистами. Такие атаки могут иметь локальный, страновой характер и направлен на политические, правительственные и финансовые объекты. Фактически возвращаются риски расцвета леворадикальных террористических организаций, актуальные для 70-80-х годов ХХ века (как например, Тупамарос Западного Берлина, Фракция Красной Армии, Революционные ячейки и др.). Не исключено, что начало их деятельности может быть связано с поддержкой и финансированием извне.
Аналогичные тенденции могут последовать со стороны праворадикальных организаций, рост которых ожидается на большей части Западной Европы на фоне миграционного кризиса.
Анатолий Баронин, директор аналитической группы DaVinciAG
Наши стандарты: Редакционная политика сайта Главред
Читать Главред в Telegram
Читать Главред в Facebook
