Целенаправленная травля: адвокат рассказал, как узнику Кремля мстят на очень высоком уровне

"Все. Гену отправили в ЕПКТ", — сегодня утром на своей странице в соцсети написала мама политического заключенного Геннадия Афанасьева — Ольга. А после уточнила: "В ИК-25 сегодня праздник. Увезли неугодного". Возможно, на год…"

ЕПКТ — это единое помещение камерного типа, где отбывают наказания люди из разных колоний и разного типа содержания. Попадают в него, как и в штрафной изолятор, за нарушение режима содержания колонии. Именно в этом обвинили украинца Афанасьева, ключевого свидетеля в деле Олега Сенцова и Александра Кольченко. По словам защитника Геннадия, ему насчитали около десяти взысканий и несколько выговоров.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: "Дело" Сенцова и Кольченко: почему украинской верхушке нужны мученики

Напомним, фигурант дела "крымских террористов" ныне отбывает наказание в сыктывкарской колонии №25. В конце 2014 года юриста и фотографа из Симферополя приговорили к семи годам колонии строгого режима по делу о терактах, которые якобы готовили члены "террористической группировки" в Крыму.

Накануне новостей от Ольги "Главред" обратился с вопросами о судьбе Геннадия Афанасьева к его российскому адвокату Александру Попкову.

— Почему в последнее время не было новостей от Гены?

— У него-то постоянной связи нет. Мы получаем о нем какие-то обрывочные сведения — из писем или звонков от его "соратников". Ему лично связь запрещена. К тому же его ограничивают в каких-то легальных способах это сделать.

— Как Вы думаете, почему давление на Афанасьева не прекращается?

— После выступления на суде по Сенцову и отказа от ранее данных показаний, на него стали давить еще в Ростове. Это же месть. Конечная цель — загноить его вот такими методами (то у заключенного Афанасьева находят лезвие бритвы, то SIM-карточку. — Авт.). Это методы ГУЛАГа, по которым работают и сейчас. Как обещали Гене, так они и поступают. Они не могут его физически устранить. Они делают все, чтобы ужесточить его жизнь, его существование до максимума.

— Какое наказание может быть за хранение SIM-карточки?

— Его могут поместить в ШИЗО (штрафной изолятор. — Авт.). Такие решения в руках администрации. Они думают, как поступить — какое назначить взыскание. Его давно обещают перевести на помещение камерного типа, фактически в тюрьму. Поэтому этот случай может быть последней каплей. У них для этого есть необходимый объем взысканий — таких должно быть, как минимум, десять, и несколько тяжелых нарушений — таких как хранение лезвия и телефонной карточки.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Тюремная корреспонденция: о чем пишут украинские узники Кремля

Надо отметить, что очень часто в отношении Гены все эти взыскания объявляют не младшие чины, а непосредственно руководство колонии. Дважды это делал замначальника Колеватых, который якобы сам лично нашел у него лезвие на карантине — через семь дней после прибытия в колонию. И он же ему объявлял взыскание за то, что Гена молился в ночное время…

— Это запрещено?

— Ему сознательно создавали такие условия, чтобы молиться было некогда. Гена не может чуть-чуть побыть наедине с собой, почитать молитвы днем. В это время пятьдесят человек передвигаются в очень ограниченном пространстве. А ночью после отбоя около своей кровати тихо бубнит. Я так понял, зажигал свечку. И, несмотря на то, что другие люди, в том числе мусульмане, молятся свободно и спокойно, никто их не репрессирует, в отношении его были такие действия. Его оттягивали от этой свечки, заставляли ложиться. И всем этим руководил замначальника колонии.

Не только само количество взысканий говорит о том, что идет целенаправленная травля, но и то, что в ней участвует руководство колонии. С чего это замначальника колонии, который выполняет в тот момент функции фактически начальника, приходит и начинает обыскивать, а затем находит лезвие? Это не его работа! Вообще-то он должен организовывать процесс. Это подтверждает нашу версию, что ему мстят. И мстят на очень высоком уровне.

— Почему не пускают к Афанасьеву украинского консула?

— Нас это очень беспокоит. Вроде бы наладили связь, и консул достаточно беспрепятственно к нему приезжал, мог с ним поговорить. А затем Гену заставили написать несколько заявлений задним числом. Сначала о том, чтобы ему разрешили свидание с консулом. Затем уже не с консулом, а гражданином Украины Евдокимовым. А после и просто с гражданином Евдокимовым. Мы сначала не могли понять, зачем им нужны эти бумажки задними числами. А потом поняли, когда консулу стали отказывать в свидании, говоря, что Афанасьев — не украинский гражданин, он не имеет права с ним встречаться. То есть они вроде бы как сначала согласились, что Гена — гражданин Украины, а потом стали заново упираться.

— 12 февраля должно состояться судебное заседание по обжалованию Геннадием Афанасьевым и его мамой Ольгой решения Федеральной службы исполнения наказаний об отбывании наказания Геннадием в отдаленном регионе — Республике Коми. Какого решения стоит ожидать?

— Теоретически очень хорошие есть шансы. Это что касается Европейского суда. Существуют как минимум два "кейса". Речь идет о деле Ходорковского. И еще одном — в отношении Украины, которая повезла за тысячу километров человека отбывать наказание. Что же касается сыктывкарского городского суда, то он мне импонирует больше, чем остальные наши суды. Но особых надежд я не питаю. Решение лежит не в юридической плоскости, а политической. Пойдет ли суд на то, чтобы признать какую-то неправоту решения предыдущего и отправить отбывать наказание поближе к маме, к Крыму, скажем, в Ростовскую область, это будет пощечина и для ФСБ, которая обещала отправить Афанасьева к белым медведям.

— При каких условиях могут быть рассмотрены жалобы Афанасьева, что к нему применялись пытки?

— Там все очень сложно. Нет фактически подтверждений… Человек полтора года находится в застенках и только спустя это время заявляет, что к нему применяли пытки. И, естественно, собрать какие-то доказательства, что эти пытки к нему применяли, очень сложно.

— Но у него же не было возможности до суда над Сенцовымоб этом заявить…

— Мы можем основываться на показаниях Сенцова об аналогичных пытках. Так что все сложно. По заявлению Афанасьева проводят работу. Например, опрашивают адвоката, который говорит, что все проводилось в его присутствии и никаких противозаконных действий не было — грубо говоря, никто Афанасьева не бил. А какие у нас могут быть еще доказательства? Медицины нет никакой. Очень сложно доказать что-то спустя полтора года.

— Как Вы оцениваете задержание другого защитника Афанасьева, Эрнеста Мезака?

— Он скорее не его защитник, а представитель по делам, связанным с заключением. Мы очень опасались, что если его закроют, то ровно на десять суток — то есть он не сможет присутствовать на заседании 12 февраля (предполагается, что в суде Афанасьева должен представлять и Мезак, — Авт.). Повод был странный — за митинг в память о Борисе Немцове, который проходил одиннадцать месяцев тому назад, задерживают достаточно известного в республике Коми юриста, который занимается не только правами заключенных, но и защитой на международном уровне… Но, к счастью, сыктывкарский суд принял решение — дело закрыли, возможно, по процессуальным мотивам, и Эрнеста освободили. Но вопрос: что это было, остается открытым.

— Возможно, предупреждение?

— Очень странные действия со стороны полиции — то ли они проснулись, то ли им дали команду, каким-то образом воздействовать на Мезака.

— Доходят ли письма Геннадию?

— Частично. Мы не знаем, какой объем писем попадает к нему. Мне, допустим, он много отправляет. Но мне пришли три письма разных времен, но одновременно. Не знаю, на что пенять в этом вопросе — российскую почту или колонию. Я бы хотел сказать всем, чтобы писали Гене. Это очень сильно его поддерживает. Конечно, надо писать на русском языке, потому что на других не пропускают.

— Что еще нельзя писать в таких письмах?

— Нельзя в них выражать какую-то жалость, чтобы они каким-то образом угнетали человека. Геннадий борется. Очень самоотверженно себя чувствует. Он жалуется на все те недостатки, которые видит, в том числе, например, на плохое питание, если ему приносят холодную еду. Он борется не только за свои права, но и за права других заключенных. Но Гене нужна моральная поддержка. Он должен знать, что о нем помнят, что его считают честным человеком. Не знаю, герой он или нет, но ведет он себя, конечно, героически.

— Как Вы думаете, где он находит силы?

— Очень важная сфера его мыслей — это религия. Гена — достаточно верующий человек. У него не наносное, а такое внутреннее, душевное. Он в тяжелые моменты всегда читает молитвы. И я видел, как он пытается концентрироваться. К нему заходил православный священник, чему Гена был очень рад. И также важна поддержка с воли — то, что Украина о нем знает, помнит, и не только общественность, но и власти. Тот же визит консула очень сильно помогал ему. Конечно, многое зависит от людей, которые находятся рядом с ним в колонии. Он о своих сокамерниках ничего не говорит, просто уточняет: есть везде хорошие люди, и в тюрьме их достаточно много.

Наши стандарты: Редакционная политика сайта Главред