В плену Минских соглашений. Почему переговорщики не едут в Донецк за нашими заложниками

11 февраля — ровно год, как в Минске встретились три президента и одна канцлер. Говорили об Украине. Утром следующего дня стало известно: лидеры четырех стран договорились освободить всех заложников в течение 19 дней…

Уже год я живу параллельно с темой освобождения пленных, захваченных российскими официальными властями и подконтрольными РФ боевиками на Донбассе и в Крыму.

Отчетливо помню новость о взятых в плен военных в Иловайске. Их было так много, что волонтеры не успевали делить их на заложников, пропавших без вести и погибших. Я смотрела на списки в компьютере вКовельськом центрепомощи51ОМБР и не верила своим глазам.Затем были обмены. И больши́е обмены. О них договаривались как волонтеры, так и представители СБУ. Кто-то тихо, без пафоса, кто-то в присутствии телекамер. Но кто и как это делал, большого значения для родственников и самих пленных не имело, главное — сыновья, мужья и отцы возвращались домой.

В 2015 году процесс освобождения фактически затормозился. А для меня слово "плен" обрело конкретное лицо.

"Позвони Светлане, ее муж вот уже семь месяцев как в плену, а чтобы вытащить его оттуда, женщину обманул бывший нардеп, взяв 50 тысяч долларов за свои "услуги", — сказала мне знакомая. Если честно, в тот момент, у меня в голове не укладывалось, что гражданин Украины, свободный человек, может сидеть в заложниках, терпеть издевательства, фактически ждать приговора, возможно, расстрела, какого-то вымышленного суда, работающего по таким же вымышленным законам…

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:180 дней плена у боевиков "ДНР" (террористическая организация. - ред.) и 50 тысяч долларов за надежду на освобождение

Несколько раз разговаривала со Светланой, женой бойца "Донбасса" Дмитрия Кулиша, звонила переговорщикам и тем, кто пожелал заработать легкие тысячи долларов. Нашла даже контакт человека в самопровозглашенной "республике".

Кулиша освободили спустя четыре месяца. Правда, когда вскоре я ехала к нему на интервью, я все еще до конца не верила, что такое бывает. "Та сторона отдает нам всех. Вот только Украина не забирает", — сказал мне тогда Кулиш.

Я не могла понять, почему Украина не забирает своих граждан — и гражданских, и военных, почему не создает центр по освобождению, не ведет переговоры на международном уровне, не призывает мировых лидеров говорить о том, что на территории Украины свободных людей превращают в рабов?

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: 8 месяцев в плену, или Почему боевики не обменивают украинских военных?

Затем были истории двоих мобилизованных — "киборга" донецкого аэропорта Александра Михайлюка и прапорщика Нацгвардии, попавшего в плен в Дебальцево, Ореста Петришина. И мать первого, и близкая родственница второго говорили о том, что бойцов после более чем полугода плена несколько раз включали в списки на обмен, но последний то и дело срывался. Мама Михайлюка сама ездила за сыном в Донецк. Но боевики ей сына не отдали. За Ореста просили друзья и бывший командир. Сейчас не могу написать о том, какие усилия были приложены, но они оказались тщетными. Боевики предлагали поменять обоих украинских военных на сына экс-начальника СБУ в Луганской области Александра Третьяка, арестованного в Киеве и обвиненного в шпионаже.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: 8 месяцев плена в ожидании обмена

Помню, как накануне обмена 29 октября в Счастье, позвонила мне Мария Петришин. Я слышала ее голос в трубке: "Будет обмен. Но Ореста там не будет". И, правда, среди девяти освобожденных не было санинструктора из Львова. Его обменяли 30 октября. Об этом я тоже узнала от Марии. Она сама поехала за Орестом в Харьков. А вот о том, что пришлось пережить в плену, 42-летний Орест стал говорить нехотя и не сразу. Мне кажется, до сих пор обходит некоторые темы стороной.

До сих пор в плену находится еще один "киборг" Донецкого аэропорта — львовянин Тарас Колодий. Он — мобилизованный десантник 80-й аэромобильной бригады. Родные очень надеялись, что его освободят до нового года. Но в Минске так и не договорились.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Стоп-обмен: почему не освобождают последнего "киборга" Донецкого аэропорта?

Как и не договорились об обмене 24-летнего танкиста Ивана Лясы из села Пашева Ровенской области. Он попал в плен недалеко от Донецкого аэропорта во время боя в поселке Спартак 18 января 2015 года. За время его заточения у Ивана умер отец, а мать осталась с тремя его несовершеннолетними братиками и сестричкой одна. Женщина не может ездить в Киев и оббивать пороги Администрации президента, СБУ или Минобороны. Она терпеливо ждет Ивана в своей хате, надеясь на государство и справедливость.

На государство, кажется, не надеется гражданская жена Ивана Безъязыкова — Маргарита. Отца ее сына взяли в плен чеченцы в августе 2014 года после боя под Степановкой — он с белым флагом пошел на переговоры, чтобы забрать раненных и убитых. Об этом она молчала больше года. И все потому, что ее Иван — полковник, начальник разведки 8-го армейского корпуса. И только когда поняла, что просто ждать — мало, заговорила. Тем более, с мая прошлого года с Безъязыковым связь оборвалась — он перестал звонить ей и детям. Маргарита обращалась ко многим чиновникам, непосредственному командиру Ивана —генералу Петру Литвину, начальнику Генштаба Виктору Муженко, журналистам. В СБУ Маргарите советуют набраться терпения и ждать, но при этом не говорят, установлено ли фактическое место пребывания Ивана, есть ли его имя в списках на обмен.

Целый год я разговаривала и писала, писала и разговаривала, и все это время меня не отпускало ощущение невероятности, абсурдности происходящего. Я все время задавала себе вопрос: как такое может быть, что в центре Европы, по соседству с ЕС, в независимом правовом государстве, преступники берут в заложники людей, держат их в подвалах, бьют, издеваются, используют как рабов и убивают? И что самое печальное: официальный Киев фактически молчит.

Мне кто-то возразит: Киев не упускает возможности сказать о Савченко, Сенцове, Кольченко… Очень даже верится. Но и о них говорят недостаточно.

Заявлять о пропаже или краже можно же по-разному. Допустим, у меня в ньюзруме пропала ручка. Я могу тихо поинтересоваться у уборщицы, не видела ли она ее. А могу зайти в комнату и громко спросить: "Друзья, может быть, кто-то видел мою ручку?!". Если понадобится, повторить еще раз. Согласна, простенькое сравнение. Но наглядное. Все будут знать, что кто-то взял ручку и не вернул.

На днях в Сети блуждало фото. На нем: четырнадцать министров иностранных дел стран-членов ЕС в Брюсселе вышли с портретами пленной украинской летчицы Надежды Савченко на фоне украинского флага. Вот почему они могут, а мы — нет? Почему президент Порошенко, от которого, по словам всех родственников, зависит освобождение пленных, на неофициальные встречи не приходит в футболке с изображением Нади Савченко или Тараса Колодия? Протокол? Сенцов, Афанасьев, Ляса или Безъязыков тоже, может быть, хотели бы надеть парадный костюм, но у них такой возможности нет. Почему наш президент не взял такой плакат, как у министров Брюсселе, и не стал с ним где-то в Европе у посольства РФ. Представляете, какой был бы резонанс? Я понимаю, что на этих словах в меня бросят камнем, мол, не президентское дело стоять на ступеньках амбасады, он и так много говорит об этом. Но даже мой девятилетний сын знает, что разговоры и обещание — это одно, а действие — совсем другое дело.

Я несколько раз спрашивала у официальных переговорщиков, почему они не едут в Донецк за нашими пленными? И знаете, какой ответ получила: "Это опасно". Опасно, понимаете! А Колодий, Ляса или Безязыков, можно подумать, находятся там на курорте! Или хотя бы в мраморном зале минского"Президент-отеля", где вот уже год продолжаются переговоры, в том числе, и об обмене пленными.А даже если опасно, и президента или главу СБУ нельзя заслать в Донецк освобождать пленных, но туда же можно делегировать представителей "минского формата", "организовать им коридор" (конечно, не такой, как россияне организовали в Иловайске), "гарантировать безопасность"?

Но нет! Им комфортно за столом переговоров с террористами в Минске. А ведь именно за этим столом каждый украинский пленный — гражданский или военный — превратился в весомый политический аргумент, предмет торгов.

Сегодня общественные активисты в Киеве инициируют акцию с требованием немедленного освобождения почти 140 заложников на Донбассе без привязки к Минским соглашениям. Аргументируют это тем, что пленные могут не дожить до следующих переговоров. И это на самом деле так. Например, в здании донецкого СБУ ныне находится гражданский Петренко с гепатитом Ц.

К слову о цифре. Почти 140 (по последним данным 136) — это количество фамилий в официальном списке на обмен. В нем нет тех, кого считают пропавшими без вести, и кто, возможно, работает у каких-то донецких "предпринимателей" где-то на копанках или вообще вывезен в Россию. Чтобы установить место нахождения последних государство не ведет никакой поисковой работы и, соответственно, не допускает мысли о выделении финансирования на таковую.

Но вернусь к акции. О ее поддержке уже заявила уполномоченная президента Украины по мирному урегулированию войны на Донбассе Ирина Геращенко. Она говорит, что важно любое давление. И уточняет: "Ключ от тюрьмы — в руках Кремля". Но знать где он, мало, надо показать конкретный механизм его получения. И результат его запуска — освобожденные патриоты Украины.

Наши стандарты: Редакционная политика сайта Главред