Луганск – территория, занятая террористами. Они устанавливают свои "правила" жизни в областном центре: указывают, как вести себя на улицах, какое телевидение смотреть, на каком транспорте передвигаться, говорить ли по телефону, выезжать ли из города и, наконец… кто может жить в Луганске, а кого "можно" убить.
От рук боевиков погибли десятки мирных жителей. В рассказы очевидцев иногда сложно поверить: отец вышел с коляской на прогулку возле дома, прозвучал выстрел, парень прикрыл собою младенца и погиб. Или еще: боевики расстреляли пассажиров маршрутки, когда те выходили из нее, а потом не допустили медиков к раненным, люди умирали прямо на земле.
"Вчера в районе третьего километра убили парня, потому что тот разговаривал по мобильному телефону. Снайпер выстрелил. Парню было 27 лет. Телефон тут же забрали. Все, кто на улице разговаривают по телефону, считаются наводчиками украинской армии", – говорит "Главреду" жительница Луганска Надежда.
С ней мы познакомились, когда готовили публикацию чуть больше месяца назад. Женщина работает в одной из центральных луганских библиотек. Надежда запомнилась своим необычайным оптимизмом. Она рассказывала только о том, что видела собственными глазами. Говорила, что не смотрит принципиально телевидение, а из родного города выезжать не хочет.
"Мой город умирает"
"Сегодня телефонная связь работает с перебоями, Интернета нет, свет часто пропадает. Моя соседка хотела пополнить счет мобильного телефона, терминалы нигде не работают", – рассказывает нам луганчанка.
Жизнь в Луганске замирает – улицы пусты. Тишину нарушают лишь автоматные очереди и разрывы снарядов. Местные говорят, что вот уже несколько дней по городу нельзя передвигаться на собственном автотранспорте. Лидер так называемой ЛНР Валерий Болотов издал "указ", запрещающий пользоваться личными автомобилями. Городские маршрутки ходят очень редко. И то в первой половине дня. Троллейбусов и трамваев нет на улицах уже около двух недель. Выходят на маршруты лишь автобусы.
"Но это и не страшно. Все равно ездить на них некому", – говорит луганский журналист и общественный активист Всеволод Филимоненко.
"Магазины пока работают, но далеко не все, – продолжает он. – Конечно, такого изобилия, как раньше, в них нет. Самая крупная сеть супермаркетов "Абсолют" открыта. Но как бы она не работала, если 51% доли в нем принадлежит человеку нардепа Александра Ефремова! С этой сети никто не берет никакой дани, как с остальных. Другие большие магазины платили "десятину" ЛНР. В маленькие магазинчики террористы – обычные бомжи, которым дали автоматы и власть – просто заезжают и забирают водку и колбасу".
"Хлеб в Луганске есть – местный комбинат печет, – уточняет библиотекарь Надежда. – Но нет водителей, которые могли бы его развозить. Поэтому люди приходят на комбинат покупать".
Другая луганчанка, Анна Мокроусова, на днях написала блог, который так и назвала - "Мой город умирает". "Сижу на кухне. Курю сигарету за сигаретой. На чужой кухне в чужой квартире. Скоро нужно будет идти спать. Спать не потому, что хочется, а потому, что на кухне будут спать два человека. Они молчаливо ждут, пока я допишу. Есть свободная ванная комната, но там нельзя курить. А если не курить, то тогда только плакать. Нет больше сил плакать, лучше выкурить еще одну сигарету. Хочу домой. Каждое утро начинается с вопроса, есть ли у меня еще дом… Все в порядке, мой еще стоит, и даже окна еще целые. В Луганске еще остались родные. Там бабушка, она ветеран войны. Ее не вывезешь, не переживет. За ней ухаживает моя семья. Весь день слежу, как мой город умирает. Дом за домом, умирает моя жизнь. Люди, сколько же людей. В нашем маленьком городе, где все знакомые знакомых… Десятки людей… Хорошо, что не знаю их имен. Так проще…", – пишет она.
"У нас всего-то 500 тысяч населения города: из одного конца Луганска в другой можно пешком дойти за час, – говорит Анна уже в интервью "Главреду". – Луганск стирают с лица земли. Разрушают музеи, школы, детские сады. У нас в городе не ведутся активные боевые действия. Луганск сегодня – не Славянск. Там на улицах шли бои, а у нас стрельба неожиданная, хаотическая. Такое ощущение, что стреляют ради провокаций, злости. Это какое-то безумие! Стреляют по жилым домам. Каждый день погибают люди десятками. Буквально недавно у моей знакомой мама вышла во двор, ее убило осколком мины. Это очень больно".
"В то же время, террористы пытаются рассказывать, что это делает какая-то Нацгвардия, какие-то диверсионные группы. Просто подъезжает машина, из которой стреляют из миномета. А потом появляется какая-то другая машина, типа лнровцев и стреляет по первой машине, делая вид, что защищает местных жителей, догоняет ее. И о подобных ситуациях рассказывают многие очевидцы. Люди в каком-то отчаянии. Не знаешь, когда и откуда что-то прилетит. Это не наступление армии, когда можно успеть спрятаться, это какие-то беспорядочные действия, предсказать которые невозможно. Луганчане не хотят войны. Многие люди, которые даже если и ходили на псевдореферендум, сейчас разочаровались. Они ходили голосовать за новую жизнь. Но сейчас их же родственники попадают в плен к "ополченцам", их же родственники умирают. Никто не застрахован", - добавляет она.
Официально в Луганске за последнее время погибло более шестидесяти граждан. Такие цифры называют в местном горсовете. Но, на самом деле, счет может идти не на десятки, а на сотни: есть те, кого убили прямо посреди улицы, и те, кого замучили в подвалах областной администрации или службы безопасности.
Анна говорит, что она, находясь в Киеве, может анализировать ситуацию, но там, в Луганске, это делать очень сложно: "В городе я, наверное, знаю каждую улицу, понимаю, в каком дворе мог произойти взрыв только потому, что туда подъехала машина, а не как говорят, из-за упавшего с неба снаряда".
Луганск в кольце
"Если коротко, то в Луганске ад", – говорит Всеволод Филимоненко. Парень его видел собственными глазами и глазами тех, кого он называет "своими информаторами".
"Несмотря на то, что город в кольце, знаю, что часть террористов уже выехали из Луганска, чтобы себя обезопасить, – уточняет он. – Нужно понять, что на самом деле происходит в городе и области. Вот, например, в Перевальске в понедельник был усилен контроль на блокпостах – проверяли каждую машину, выворачивали все, а уже во вторник контроль ослаб и русские – заезжие казаки и всякая прочая дрянь – улизнули из города. Остались только местные. Они в шоке. Начали думать, что делать – ведь кроме русской поддержки у них никакой другой нет: местные сепаратисты не готовы бежать на танки с разорванной на груди рубахой. Поэтому некоторые переодеваются в гражданскую одежду и пытаются отойти. Но остается основная группа боевиков-отморозков. Они участвовали и в ограблениях, и в убийствах, им уже нечего терять. Это самые опасные сейчас люди. Я думаю, что такая же ситуация в Луганске. Те, у кого руки в крови, будут биться до последнего. Проверенные люди сообщают нашим военным места их расположения, чтобы те наносили точечные авиаудары".
Украинская армия находится лишь на территории Луганского аэропорта. "Он всегда был под контролем наших военных, – отмечает Филимоненко. – Единственное было время, когда там сидели диспетчеры и директор, которые подчинялись напрямую "регионалу" Ефремову. Они все время давали данные сепаратистам о передвижении вооруженных сил на территории аэропорта и вокруг. Из-за них возникали проблемы – именно это привело к тому, что аэропорт удалось окружить, и на протяжении долгого времени велся обстрел. Нынче же территория влияния украинских войск вокруг аэропорта расширилась".
Журналист рассказывает, что украинские диверсионные группы заходят в районы города: "Отрабатывают и уходят. Украинская армия не заходит в город и не начинает там дислоцироваться. Пока это опасно. Город просто напичкан террористами, которые открывают минометный огонь. Взять город – это обосноваться в нем. А город Луганск по своей структуре не очень отличается от кварталов советского Киева – это довольно плотные районы, в которых трудно неместным ориентироваться. На крышах сидят снайперы. Особенно тщательно охраняют СБУ. Здание вокруг заминировано".
Город заложников
Наша собеседница Анна Мокроусова попала в плен к террористам еще в начале мая. Пробыла в подвале сутки, после чего ее отпустили. Анна переехала в Киев и стала помогать освобождать заложников. Как, с кем или через кого ведутся переговоры, девушка не говорит. Каждый случай индивидуальный. Могут помогать и личные знакомства, и международные организации, и спецслужбы Украины…
Анна утверждает: в плену сотни. "Те, кто выходили из здания ОГА, говорили, что там 50-80 человек. Но это в одном из десятков возможных мест. Такие камеры содержания чуть ли не в каждом подвале, в гаражах, детских садах", – говорит она.
Общественная инициатива "Восток SOS", которую организовали активисты, уехавшие из восточных областей, старается посчитать, обобщить информацию о заложниках. Сечйчас известны истории 76 похищенных людей. Есть их данные, фотографии, истории.
"Людей берут в плен просто посреди улиц или приходят к ним домой. Мужчинам вообще в Луганске находиться опасно, – уверена Мокроусова. – Заложников, как мы знаем – нам рассказывают это те, кого удалось освободить – чаще всего используют для рытья окопов. Их родственники не могут никуда из Луганска уехать – матери не могут оставить в застенках своих сыновей, жены – мужей. Эти женщины стоят у стен Луганской ОГА, СБУ. Много людей стоит там не потому, что поддерживают террористов, а потому что хотят увидеть своих близких. И эти сотни людей абсолютно беззащитны. Сегодня никто не знает, сколько пропавших и пленных. МВД фиксирует только те случаи, когда родные обращаются с заявлениями. Есть люди, которые пишут общественным активистам, и те собирают свои списки. Мы сейчас пытаемся свести их. Но это, все равно, капля в море. Большинство людей не обращаются. Многие родственники боятся, не знают, кому верить"
"Также мы знаем о сумасшедших провокациях. Например, мне, как человеку, который общается с родственниками заложников и самими заложниками, известны участившиеся случаи, когда террористы берут людей в плен и держат их, говорят, что они в заложниках у Нацгвардии. Террористы ходят с нашивками в виде украинских флагов. Причем эти же пленные роют окопы под Металлистом, где Нацгвардии не было. Для их родственников понятно, что их близкие в плену сепаратистов, наша служба безопасности им помогает выйти, но при этом пленных так бьют, что у них нервные срывы, они в какой-то мере верят, что над ними издевалась именно Нацгвардия. На днях мама одного из заложников мне говорила, что старается не смотреть российское телевидение, хотя другого у них нет, а когда попадает, с экрана рассказывают, что город обстреливает украинская армия, что представителям Нацгвардии предлагали какие-то обмены, а те ответили: "Люди нам не нужны, их можно вывести в поле и расстрелять". Все понимают, что это провокации. Но такие провокации давят на психику", - добавляет она.
Еще один луганский журналист, Андрей Дихтяренко, рассказывает, как людей выкупают и освобождают из плена, вывозят за деньги волонтеров и неравнодушных на территорию Украины, не охваченную войной. "Но никто с этими людьми из представителей властей системно не работает, спецслужбы их не опрашивают – не узнают, где те сидели, кто их допрашивал, кто из заложников был рядом. Ведь всех можно описать, таким образом, составив списки заложников. Теряется возможность объективного расследования военных преступлений и преступлений против человечества", – говорит он.
Вырваться и не умереть
"В городе остались те, у кого родственники в плену, или есть пожилые люди, – рассказывает Анна Мокроусова. – Инвалидов же никто не вывозил! Вот у меня в Луганске есть лежачая бабушка. Конечно, ее можно вывезти спецтранспортом, но это очень и очень сложно. А если ее там бросить, то она умрет. Некоторые семьи уезжают, оставляя своих родственников на знакомых, у которых такая же ситуация, чтобы хоть кто-то мог переехать в безопасное место. Знаете, вот недавно активисты начали вывозить автобусами людей с ограниченными возможностями, тех, кто не уедет общественным транспортом. Но это невыгодно сепаратистам: говорят, кого мы будем защищать".
Выехать из Луганска сегодня можно лишь по железной дороге. Это единственный способ вырваться из города. "Только если сепары с рейса не снимут, – говорит Филимоненко. – Там каждый день такое... Были случаи, когда они снимали мужчин под предлогом необходимости идти на фронт по призыву, а потом за освобождение "качали" с родственников деньги".
Спрашиваем у Всеволода, как долго Луганск сможет выдержать в таком ритме? Тот отвечает: "Люди в городе крепки, они 23 года терпели Ефремова, а это хуже войны. Но власть должна сделать все, чтобы люди, которые "восстали" и пошли воевать с украинской армией, после установления порядка в городе, почувствовали, что власть их любит, чтобы они могли воевать за украинских политиков так же, как и за русское телевидение. Но для этого надо приложить усилия. И не делать глупых заявлений типа: езжайте сами на Донбасс и восстанавливайте его. Украинские политики допустили эту войну, развязали ее при "поддержке" Путина, чему последний был очень рад. Наверное, украинские власти хотели закончить все до выборов, но не вышло: у Путина был свой план, у местной мафии – свой".
…Библиотекарь из Луганска Надежда все-таки уехала из родного города. 15 июля вместе с семьей покинула занятый террористами Луганск. "У нас билет был на 22 июля, – говорит наша собеседница. – Но мы уехали раньше. После того, как начальнику моего сына снаряд попал прямо в кабинет, разорвало перекрытие, и потолок упал на стол, к счастью, начальник в тот момент вышел, сын приехал домой весь белый и взял билеты на поезд в тот же день. На следующий – уехали. Схватили только кота, документы, вещи первой необходимости. До Горловки сидели в вагоне, как мыши, а потом увидели военных – в обморок чуть не упали, но быстро поняли, что наши, украинские, и расслабились".
Сегодня Надежда несколько раз в день звонит своим знакомым в разные района города, узнает новости и очень надеется, что очень скоро вернется в освобожденный Луганск. Пока же тут, в Киеве, у Надежды сидеть без дела нет сил – твердо решила, пойдет волонтером.
Наши стандарты: Редакционная политика сайта Главред
Читать Главред в Telegram
Читать Главред в Viber
