Уйдут в подполье и будут воевать в судах: Игорь Козловский — о перспективах запрета УПЦ МП

3 декабря 2022, 11:38
Запрет деятельности УПЦ МП — это вызов для ее священнослужителей, поэтому они максимально будут тянуть время, считает религиовед.
Игорь Козловский, УПЦ МП, Киево-Печерская Лавра
Игорь Козловский, УПЦ МП, Киево-Печерская Лавра / Коллаж УНИАН

1 декабря Совет национальной безопасности и обороны поручил Кабинету министров предложить Верховной Раде запретить деятельность Украинской православной церкви Московского патриархата в Украине, а также инициировал проверку законности пребывания УПЦ МП в Киево-Печерской Лавре. Такое решение стало следствием многочисленных проверок Службы безопасности Украины в помещениях, которые подчиняются УПЦ МП в разных регионах Украины. Также СНБО ввел санкции против наместника Киево-Печерской лавры Павла (Лебедя), который известен под прозвищем "Паша Мерседес".

В интервью Главреду религиовед, общественный деятель Игорь Козловский рассказал о том, как скоро украинский парламент может принять законопроект о запрете УПЦ МП, почему Украине стоит балансировать в вопросе запрета и как этим может воспользоваться Россия.

Не могли бы вы оценить перспективы запрета деятельности Московского патриархата на территории Украины? Какие могут быть преграды?

видео дня

Уже есть соответствующий указ президента, который вводит в действие решение СНБО в правовом поле. Там есть определенные пункты, они понятны и касаются, во-первых, характеристики Украинской православной церкви и возможного запрета ее деятельности, если будет выявлена ее связь с российским центром. Во-вторых, это понимание того, что Украина — правовое государство (о чем говорил президент), а это значит, что нам нужен соответствующий закон, и мы не можем вот так просто взять и запретить. Для того, чтобы его принять, надо сначала дать поручение Государственной службе по этнополитике и свободы совести и, соответственно, кабинета министров для подготовки такого закона. Далее провести, соответственно, религиоведческую экспертизу устава Украинской православной церкви и решить вопрос относительно Киево-Печерской Лавры (запись разговора происходила до того, как стало известно о регистрации монастыря в составе ПЦУ. — Главред).

То есть в этом решении СНБО есть определенная последовательность, но есть и вопросы, которые уже сейчас возникают как у гражданского общества, так и у специалистов. В частности, о двухмесячном сроке, в течение которого нужно подготовить этот проект закона. Для мирного времени — это вполне нормальный срок, но если говорить о решительных действиях, то он вызывает определенное удивление. Потому что уже есть соответствующий законопроект, который зарегистрирован в Верховной Раде. Он несовершенен, но его, возможно, стоит взять за основу и ускорить этот процесс, чтобы не складывалось впечатление определенного саботажа. Понятно, что в этой ситуации мы можем ожидать различных движений и противников этого решения, поэтому этот закон должен учитывать нормы и украинского законодательства, в частности Конституции, которая гарантирует свободу совести, а также международные законы. Это — определенный предел, который мы должны учитывать.

Что это значит? Согласно действующему законодательству Украины, религиозные организации могут существовать и без права юридического лица, то есть находиться вне регистрации. Этот закон может предусматривать запрет деятельности на всех уровнях, как с регистрацией, так и вне ее, а далее возникает проблема имущества. В случае государственной собственности со стороны государства зальются договорные отношения, а вот в случае общин, когда мы понимаем, что люди вкладывались, собирали деньги, строили храмы, могут возникнуть проблемы. То же и с имуществом (включая движимое), потому что что с ним делать — это также вопрос, и все это должно быть прописано в законе. То есть есть очень много сложных ситуаций, которые будут возникать.

Поскольку свободу совести мы запретить не можем, сознание людей останется. Поэтому УПЦ МП будут пытаться продолжать свою деятельность, из-за чего мы можем столкнуться с проблемой нелегального существования этой церкви, то есть подполья. Как это, например, было во время существования Советского Союза, когда церковь была единственным подпольем, которое существовало на протяжении всего времени, и с этим ничего не могли поделать даже спецслужбы. А это значит, что нужно работать и с сознанием людей.

Кроме того, запрет деятельности также можно считать месседжем к самой УПЦ МП, которая в течение длительного времени не могла до конца решить, является ли она церковью украинского народа. Мы это видим и по тем заявлениям, которые были сделаны, и по нерешительным шагам отделения от Московского патриархата, по тем моментам, которые мы видели в их литературе, которую изъяла СБУ во время обысков. В частности, там были прямые тексты, которые касаются как раз отрицания существования Украины и украинской идентичности, тем самым продолжая идеологию "русского мира". Мы не услышали из уст руководителей этой церкви прямого осуждения коллаборации, которая зафиксирована среди епископата, священников и мирян. Это — еще одна проблема, потому что нет оценки. Нет и диалога с Православной Церковью Украины (ПЦУ), со Вселенским патриархатом УПЦ МП продолжают ту же политику, которая есть в Москве. То есть было большое количество вопросов, которые эта церковь должна была решить, и вот теперь терпение лопнуло.

Эти два месяца им также нужны, чтобы они как-то пришли к осознанию опасности своему существованию и вступили в диалог с государством, четко проговорили все моменты, что-то признали (потому что надо признавать свои ошибки), вступили в диалог относительно возможного объединения с ПЦУ с привлечением Вселенского патриархата и, возможно, государства Украина. То есть показать и себе, и миру, и государству, что УПЦ МП — все-таки украинская церковь, и они окончательно разрывают связи с Московским патриархатом. Это — сложный вопрос, есть разные течения, и люди, которые есть в епископате, не все хотели бы разрывать эти связи.

Кроме того, они могут пойти и на другой шаг, сказать, что запрет УПЦ МП — это преследование церкви, нарушение прав и свобод. И, таким образом, подтверждая месседжи, которые идут из России по гонению "русской православной церкви". Так УПЦ МП может попытаться стать церковью-мученицей, и настраивать своих верующих на то, что они являются настоящей, истинной церковью, потому что их гонят за Христа. А это — как раз евангельская истина. Понятно, что их не за имя Христа будут запрещать, но поскольку сознание людей оккупировано, оно будет реагировать на сигналы в проповедях и выступлениях своих руководителей, священников и верить им.

То есть люди это поддержат, да?

Да, и это будет давать им [УПЦ МП] дополнительные силы для того, чтобы они выглядели настоящей Церковью. Это — опасный путь, особенно во время войны, поэтому государство должно не только принимать такие законы, но и настойчиво продолжать диалог с этой церковью на разных уровнях. То есть не просто запрещать, а конструктивно находить пути выхода из этой ситуации. Не загонять их в угол, а давать им шанс найти в себе силы изменить свою каноническую и политическую ориентацию.

Если говорить о запрете, то очевидно, что будет какое-то сопротивление. Возможно ли его перебороть при каких условиях и верующие, и представители церкви могут согласиться, если не объединить церкви, то хотя бы уменьшить влияние Московского патриархата в Украине. Как это можно сделать?

Понимаете, они работают не только в правовом поле Украины, но и в каноническом пространстве православной церкви. Есть каноны, которые четко описывают, какая церковь является либо полностью, либо относительно независимой — автокефальная, автономная или экзархат. УПЦ МП не является ни автономной, ни автокефальной, ни экзархатом. ПЦУ — это каноническая автокефальная церковь, она есть в диптихе (перечне православных автокефальных церквей. — Главред). УПЦ МП рассматривается мировым православием как составная часть Московского патриархата. То есть они не решили канонические вопросы до конца и не сказали, что разрывают связи. Но мы видим, что в их уставе сказано, что они существуют согласно грамоте, которую издал Московский патриарх в 1990 году. А там записано, что они являются фактически частью Московского патриархата и сочетаются с мировым православием через Московский патриархат.

Эта каноническая связь есть — это реальность. Как им это решить? Они не могут объявить свою автокефалию, потому что если они ее объявляют, Вселенский Патриарх и другие церкви могут сказать (и они об этом уже говорят), что уже есть каноническая автокефальная церковь Украины, ПЦУ, в которую мы вам предлагали присоединиться еще в 2018 году, но вы этого не сделали. Это для них является вызовом, который надо переосмысливать, решать. Поэтому они с этим будут тянуть, доводить до судебных слушаний. Так же, как это было с законом о переименовании религиозных организаций, которые имеют свой центр в стране-агрессоре, был принят еще в 2018 году и оказался "спящим" законом, потому что из-за обжалования в судебных инстанциях он приостановился. Хотя на самом деле, используя этот закон, уже можно было начинать эту работу по переосмыслению позиций, но этого не произошло. Текущий закон о запрете деятельности УПЦ МП может сработать, но есть опасность в том, что он может быть обжалован в суде, из-за чего начнется система многомесячных или даже многолетних слушаний. И мы будем видеть, что Церковь будет продолжать действовать, потому что вопрос еще не решен.

А как надолго во времени может растянуться этот процесс запрета?

Закону уже четыре года — и ничего, он не работает. Здесь нужно понимать, что очень часто у нас есть "спящие" законы. Например, закон о запрете разжигании вражды на основании религиозных верований (речь идет о законе "О свободе совести и религиозных организациях", который был частично признан неконституционным. — Главред), хотя она присутствует в риторике Московского патриархата, когда там говорят, что ПЦУ "не канонические", "сектанты" и т. Это — язык вражды, который, согласно действующему законодательству требует и уголовного преследования. Но ведь это годами не вводили в действие — если бы было несколько примеров, вопрос можно было бы решать дальше. Как написано в Новом Завете — если не работает язык любви, то работает закон. Они хотят, чтобы все было по закону, так и будет.

Если говорить о процедурных моментах. Насколько я понимаю, поскольку в Украине введено военное положение, менять Конституцию нельзя, но этот закон, как вы сказали, тоже предусматривает изменения в Конституции…

35 статья Конституции — о свободе совести, согласно которой каждый человек имеет право свободно исповедовать любую веру и свободно ее распространять. Юристы на их стороне могут сказать, что УПЦ МП, мол, запрещают свободно исповедовать веру и удовлетворять свои религиозные потребности. И если пройдут все суды в Украине, они могут подать в международные суды, где западные и украинские правозащитники могут подать голос. С точки зрения имиджа Украины, это — важная составляющая как для страны, которая идет в ЕС и является правовым государством. Мы здесь идем по тонкой черте.

А как может реагировать Россия?

Она сразу отреагирует. Это такой "подарок" для россиян, ведь они именно с этого и начинали войну, когда говорили о преследовании в Украине, в том числе, и из православной церкви. Но мы не должны на это как-то реагировать и оглядываться на них, потому что они во что бы то ни стало будут это использовать — нам более важна западная реакция, чем российская. И мы должны не просто смотреть на те или иные реакции, но и понимать, что мы подразумеваем под понятием "правовое государство". К тому же, мы в течение длительного времени вообще не работали с сознанием людей. Начиная с образования, культуры, медиа мы как-то не учитывали то, что сознание пластично и имеет особенности, которые, если человек не является мыслящим, могут быть опасными. И люди, которые отбирают ту или иную информацию, исходя из своих предпочтений, что с ними совпадает или нет. То, что люди в Украине до сих пор делят друг друга на сторонников Порошенко и Зеленского, свидетельствует о том, что они не понимают до конца сложность человеческого сознания. Я уже не говорю о религиозном сознании, особенно том, которое формировалось под влиянием тех или иных священников, руководителей больших церквей, то есть авторитетов. Именно они фактически заполняли пространство и, таким образом, формировали этих людей. Вот с этим нужно работать, и это также вызов — это не просто правовое государство, а культура мышления. С этим нужно работать, чтобы, учитывая эти ситуации, наше общество взрослело именно в умении мыслить.

Украинское общество плюралистическое — у нас есть представители разных конфессий, культур, регионов и тому подобное. И это — нормально, потому что любая здоровая система именно плюралистична. Но для того, чтобы она существовала, нужно научить людей разговаривать друг с другом. То есть научить людей не только отстаивать свою точку зрения, но и пытаться увидеть в другом человеке другую точку зрения, его право на эту точку зрения. Быть, с одной стороны, ассертивными, а с другой — эмпатическими, и таким образом создавать атмосферу общения.

Почему я спросила о возможной реакции России, хоть и понимаю, что это самое меньшее, на что мы должны обращать внимание. Для РПЦ те Лавры, которые контролирует УПЦ МП, являются такими же святынями. Если говорить о Киево-Печерской Лавре, например, ведь она на фоне других церквей определенным образом обособляется. Может ли Россия, если увидит, что в Украине продолжается волна запрета, прибегнуть к ракетным ударам по Лавре будет ли она столь радикально действовать?

Действительно, Лавра — это самый высокий статус как в православной церкви, так и в греко-католической. Если в России их только две — Троице-Сергиева и Александро-Невская в Санкт-Петербурге, то в Украине три православные и две греко-католические. Мы — особое государство, особая территория для христианского мира (что мы даже не осознаем до конца, кстати). И это, разумеется, также является святынями для всего православного мира. Но мы живем рядом с сумасшедшим соседом, и что в этой больной голове может возникнуть трудно прогнозировать. Это — действительно больные люди, создавшие идеологию "русского мира" или путинизма, как сейчас говорят, где идеи отрицают реальность. Они ее подменивают и, таким образом, пытаются уничтожить реальность. Потому что наша реальность — это вызов для их идей. Так же, кстати, было и в нацистской Германии. Что произошло в головах этих людей? Понятно, что это — болезнь. Опять же, речь идет о сознании, которое не может вместить реальность и для которого реальности не существует. Поэтому как только происходят изменения в православном пространстве, это может вызвать у них определенные желания, в том числе уничтожить и эти сооружения. Не хотелось бы в это верить, но болезнь серьезная, так что ожидать можно чего угодно.

Если говорить о лаврах, которые сейчас подчиняются УПЦ МП, есть ли возможность у государства вернуть их ПЦУ?

Государство передало в пользование эти помещения, потому что это — наша национальная гордость. Всей нации, независимо от конфессии. Есть условия пользования ими (недаром в решении СНБО сказано именно о проверке условий, чтобы посмотреть, как они пользуются ими этим имуществом. А там есть проблемы и нарушения, ведь на их территориях строились новые сооружения. В свое время там сделали огород, из-за чего в почву пещер начала поступать вода. То есть есть нарушения, которые уже давно можно было использовать для того, чтобы решить этот вопрос. Если сейчас уже есть решение СНБО и указ президента, то будет более тщательно это исследоваться.

В начале вы говорили, что нынешняя УПЦ МП может продолжать нелегальное существование? А как это будет выглядеть что будет дальше происходить?

Мы знаем из истории, как существовали в подполье церкви во время СССР. Мы видим, что десятилетиями так было в УГКЦ — были священники, монахи, верующие, требы и обряды крещения и погребения. Люди днем работали, а вечером становились священниками и тому подобное. Дальше все будет зависеть от того, что они будут говорить. Мол, видите ли, мы страдаем, и эта власть богопротивна. То есть настраивать верующих против могут. Не все, разумеется, но будут обязательно и те, кто будет настраивать верующих. Есть среди МП и проукраинские люди, причем и среди священников, и среди верующих, которые считают себя украинцами, но просто они привыкли жить в этой церкви. Это во-первых. Во-вторых, очень долго этот язык вражды разъединял их с ПЦУ. Пройти через это покаяние, то есть изменить сознание, очень трудно психологически на индивидуальном уровне, а представьте, что это для сообщества, которое живет не только своим умом, но и коллективным сознанием.

Хотелось бы верить, что ситуация, не только церковная, но и вообще, во время войны, когда мы в реальности видим, что такое "русский мир" и это касается тебя лично, будет постепенно менять сознание людей. И уже многие либо общинами переходят в ПЦУ, либо индивидуально ножками в ее храмы. Этот процесс еще не приобрел массовости, но он продолжается. Но опасности тоже надо учитывать — не только прогнозировать их, но и заниматься профилактической работой с людьми.

Что будет дальше со священнослужителями, которые поддерживают РФ как с ними быть?

Все они являются гражданами Украины. Законодательство государства, которое работает в правовом поле, может привлекать к ответственности не за мнения, а за действия. То есть если будут действия, то, разумеется, к этим людям будут и вопросы.

Если вы заметили ошибку, выделите необходимый текст и нажмите Ctrl+Enter, чтобы сообщить об этом редакции.
Реклама

Последние новости

Реклама
Реклама
Реклама
Мы используем cookies
Принять