Конфликт в несовременности: помирятся ли Саудиты и Иран

Разрыв дипломатических отношений между Саудовской Аравией и Ираном — отнюдь не первое обострение отношений между ведущей страной суннитского мира и флагманом шиитов. Саудовская Аравия и Иран уже прерывали дипломатические отношения в 1988 году, после многолетней ирано-иракской войны, в которой королевский дом Эр-Рияда поддерживал Саддама Хусейна. Хусейн воспринимался тогда в качестве защитника интересов суннитского мира — и то, что в его собственной стране шииты составляли большинство среди арабского населения, не мешало другим суннитским державам рассчитывать на наказание и поражение Ирана. Сейчас линия противостояния между суннитским и шиитским миром проходит сразу по нескольким направлениям. Это конфликты в Сирии и Йемене, где Иран поддерживает шиитов в противостоянии с суннитами. Это попытка Тегерана свергнуть королевский дом в Бахрейне. Это постоянная дестабилизация в Ливане, главным виновником которой является шиитская радикальная группировка "Хезболла". С помощью всех этих кризисов Иран пытается подорвать могущество суннитских монархий и добиться распространения анахроничной теократической модели на все страны с преобладающим шиитским населением. Впрочем, утверждать, что суннитские режимы — современны, я тоже не стал бы.

Главная причина этого конфликта как раз и состоит в чудовищной несовременности оппонентов. Режим Исламской Республики поставил точку на попытках модернизации Ирана, которые не всегда удачно предпринимались режимом последнего шаха Мохаммеда Реза Пехлеви. Иран — страна победившего средневековья прежде всего в ценностном смысле слова. Но и Саудовская Аравия живет в схожем безвременье. Более того, новый король Салман практически поставил полумесяц на тех робких реформах, которые начал его покойный предшественник король Абдалла. И нового монарха можно понять. Во время "арабской весны" рухнули как раз светские националистические диктатуры, которые на первый взгляд выглядели куда современнее монархий Персидского залива. А сами монархии выстояли. И почему бы их элите не считать, что выход — как раз в поддержании незыблемых традиций и отказе от пагубных реформ?

Но чтобы там ни думали короли и шейхи, а пока суннитские и шиитские государства не станут современными, они обречены на постоянный братоубийственный конфликт. Ничего нового в истории не происходит. В Европе католики столетиями воевали с протестантами, христиане — с мусульманами, те и другие изгоняли и уничтожали иудеев — и все это происходило ровно до того самого дня, пока большинство людей не поняло, что место религии — в храме, а не в повседневной жизни, что каждый имеет право на собственную веру и никто не может навязывать эту веру другому. Впрочем, заряд ненависти, созданный религиозной нетерпимостью, войнами, крестовыми походами и прочим кошмаром был столь велик, что даже это понимание не уберегло нас от двух мировых войн, геноцидов и Холокоста. И только после Второй мировой войны территория от Лиссабона до Харькова стала перемещаться в новый мир терпимости и уважения к человеческой жизни, в то время как Россия, участница обеих войн, все еще обретается в кошмаре мракобесия и глупости. Чего же хотеть от Ближнего Востока, региона, в котором, по сути, есть только одно современное государство — еврейское?

Именно поэтому не должно быть никаких иллюзий: мы обречены на десятилетия суннитско-шиитской вражды просто потому, что и для суннитов, и для шиитов этот конфликт — самое главное. Пока Саудовская Аравия, Иран и другие участники конфликта не пройдут европейский путь к современности — возможно, тоже через войны и сотни тысяч смертей — они не смогут остановиться и понять, что в мире есть нечто куда более важное, чем дискуссия о религиозных догмах, есть нечто куда более ценное, чем вера и мечта о бессмертии — сам человек и его хрупкая жизнь в настоящем.

Наши стандарты: Редакционная политика сайта Главред