В поисках офицера: кто оставил разведчика на поле боя?

Сегодня на Банковой усиленные меры безопасности. К президентской администрации пускают по пропускам лишь тех, кто работает в том квартале или живет. Всем остальным путь преграждают люди в форме.

По эту сторону кордона собираются люди — несколько десятков со свернутыми плакатами. Это родные, знакомые и волонтеры пришли требовать от Петра Порошенко содействия в поисках подполковника Александра Бойко.

Заместитель командира отдельного отряда специального назначения "Вега" Нацгвардии пропал в зоне АТО 3 июня 2107 года неподалеку от Екатериновки на Луганщине. По предварительной информации, Бойко получил тяжелые ранения в бою с противником, после чего был оставлен своими подчиненными на поле боя. О дальнейшей судьбе Бойко официально ничего не известно.

"О вас уже сообщили, — говорит собравшимся человек в деловом костюме, вышедший к собравшимся. — Ждите".

"Это акция превентивного действия. Мы хотим как-то подтолкнуть власти начать активно расследовать исчезновение Бойко", — объясняет свое присутствие на акции Сергей Пархоменко, волонтер "Всемирного движения патриотов Украины". Он принес на Банковую мегафон. "Сегодня уже 49 день, как он пропал, — продолжает Пархоменко. — Хотя всем известно, где подполковник был ранен, и где его оставили побратимы на поле боя. Но, что интересно, поисковая группа, которая вышла за Бойко позднее, не ходила именно по этим координатам. Да и вообще, очень много нестыковок, очень отличаются версии разных структур".

После получасового простоя под каштанами, становится понятно, что через полицейский кордон никто никого пускать не собирается. Протестующие разворачивают плакаты и берут фотографии с портретами молодого улыбающегося мужчины.

"Это же надо такое — мне попалась фотография, которую я сама сделала, — снимок в формате А4 показывает волонтер Катерина Якимович. — Это когда мы привезли телефон, и я отдала его командиру. Делала отчет для человека, который его купил".

Среди всех выделяется высокая стройная блондинка. У нее нет в руках ни плакатов, ни фотографий. Но ее голос дрожит как струна, когда она произносит фамилию Бойко. Это жена спецназовца Светлана. Сегодня утром она приехала из Хмельницкого.

"Известно мне мало, — ровно поясняет она. — Муж был ранен, его побратимы не смогли забрать и оставили… Я набрала единственный телефон, который у меня был, и, оказалось, тот человек как раз был рядом с Сашей. Он мне в тот же вечер сказал: "Он бы не выжил". Но я в это не верю! Я никого не обвиняю. Наверное, не имею права. Но это будет претензия до конца жизни: почему его не забрали? Первое правило спецназовцев: сколько человек ушло, столько и вернулось. А они говорят, что жить хотели…".

Вопросом условий жизни тех, кто оставил окровавленного разведчика на поле в Луганской области, уже занимается военная прокуратура.

Рядом с акцией о Бойко — другая, под бело-красными флагами. Там мама арестованного у себя на родине белоруса Тараса Аватарова просит освободить сына, который, по ее словам, воевал в АТО. Из динамиков доносится музыка. Да так громко, что Лукашенко наверняка слышит ее, стоя возле АП.

Светлана Бойко повышает голос. Но говорит не менее ровно. Она — организатор проведения акции у Администрации президента. Это уже ее вторая попытка. Люди в поддержку офицера Александра Бойка должны были выйти еще на прошлой неделе, но в АП жене пообещали, что поисковые группы будут искать подполковника еще и просили акции перенести или отменить. "Дело любит тишину", — вспоминает услышанное недавно волонтер Катерина.

Сегодня с протестом-напоминанием люди у АП. А это значит, что результатов недельной работы нет.

"Ныне мы пришли к президенту Украины, потому что сегодня все понимают, что война связана с политикой, а самая высокая точка политической деятельности — президент, наш гарант, власть, которую лично я выбирала. Я хочу, чтобы меня услышал Порошенко. Я не знаю, к кому мне еще обращаться… Я писала уже письмо Порошенко. Но он перенаправил мое письмо в Нацгвардию", — объясняет причину прихода к Порошенко женщина.

Светлана рассказывает, что все это время только и ждет, что кто-то позвонит, напишет, принесет хоть какие-то новости.

"Несколько недель назад позвонила одна женщина со скрытого номера, — говорит Светлана Бойко. — Она сказала: "Я с другой стороны. Не хороните мужа. Он жив". И все. Потом мы пытались узнать, откуда был сделан звонок, но он не был зафиксирован".

"Я не знаю, где он. Но я надеюсь, что Саша живой. Где тело? Что это за игра?", — не сдерживая слез, продолжает она.

Жена вспоминает то, что знает о ранениях, полученных мужем. "Как мне сказали, он получил ранение двух голеней и трицепса левой руки. Но говорили, что было много крови, поэтому, возможно, что одна пуля вышла…". И тут же сама комментирует свои слова: "Тут бронежилет. Сзади — прикрытие. Поэтому откуда та кровь и ее так много, я не знаю".

На улицу Банковою Светлану и других не пропускают. "Лукашенко, видать, важнее нашей стране. У каждого свое счастье и горе. Мы в отчаянии", — говорит она.

Муж приходит во снах: "Сначала снился, но ничего не говорил. А в последний раз кричал, что он жив. И я хочу верить в это".

Волонтер Катерина Якимович помогает военным на востоке с 2014-го — 8-му полку спецназа, где был Александр. В руках держит все ту же фотографию с телефоном.

Катя рассказывает, что волонтеры проводили свое расследование — опрашивали спецназовцев, консультировались с экспертами, связывались с террористами.

"Все представители разведгрупп, с которыми я общалась, и которых привлекали к расследованию и поисков, утверждают, что на той территории все чисто — Бойко нигде нет. Некоторые из собеседников видели видео, на котором зафиксировано передвижение группы Александра и оказание помощи ему самому после ранения. Но что интересно, одним людям показывают отрезки, как они идут, другим — с того момента, когда ему накладывали жгуты и меряли пульс, на котором они зафиксировали, что он не живой. Что происходило между — не понятно. Правду очень сложно найти", — говорит Якимович.

Кроме видео, существуют и фотографии. На них — Бойко после ранения.

"У меня важный вопрос: если побратимы говорят, что была опасность, почему эти фотографии сделаны с высоты человеческого роста? Почему люди, которые накладывают жгуты, делают это спокойно, а их в это время фотографируют? Когда опасно, все же должны лежать! — задается вопросом Катерина. — Сколько я общалась со спецназовцами, мне никто не сказал, что когда-либо делал фотографии раненого. Я слышала: "В такие моменты ты даже не думаешь, что надо фотографировать". То есть в этом случае получается, что сфотографировать успели, а характер ранений понять — нет. Все просто говорили: было много крови".

"А если, как говорят, у него были прострелены голени, то почему на фото видно, что жгуты накладывались почти в паховой зоне? — продолжает она. — Почему, если выстрелы произошли в 10:28 утра, группа вернулась на базу только около пяти вечера? После общения с волонтерами, которые там постоянно работают и сотрудничают с военными, знающими те места, я узнала: там непроходимые места — на расстоянии 20 метров уже не просматривается, и там нет троп. Но если бы эти, кто боялся за свою жизнь, уходили, то до базы дорога должна была бы занять не более получаса. К тому же, эксперты говорят, что по фотографиям видно, что от одного до другого снимка прошло несколько часов. И на некоторых он, скорее, мертв".

Светлана Бойко с группой поддержки тем временем идет в обход кордона по направлению к общественной приемной президента. Мы с Катей продолжаем разговор.

"Ниже — опорный пункт сепаратистов, — говорит она. — Мы с ними связывались. Сначала нам же говорили, что был бой. Те посмеялись и сказали, что не было никакого ДРГ, и они не вступали в бой. Что ж до тела, то предложили идти забирать, если оно там есть. Я уверена: у сепаратистов Саши нет. У многих волонтеров есть выход на ту сторону, и мы бы уже узнали по своим каналам, если бы он там был. К тому же, те бы уже себе медали повесили на грудь и гордились, что убили подполковника. Более того его тело могли бы обменять на живых. С той стороны даже афганцы искали. Но результатов это не дало. Зато их во время поисков обстреливали с нашей стороны. Зачем, если такое громкое дело, есть договоренности".

"Кстати телефон, который был при Бойко, и который я пробивала, находился в другом месте, не там, где по свидетельствам побратимов, они оставили Бойко, — между Катериновкой и Золотым, еще неделю. Я так понимаю, пока не сел, — делится Якимович. — Получается, что Саша или что-то узнал, или увидел, с чем не мог согласиться… Саша — принципиальный человек касательно сепаратизма, контрабанды, денежных потоков. Он хотел служить, быть командиром. Это человек с большим опытом. Он не мог совершать необдуманных поступков. А, может, стреляли по нему наши же случайно, например, при столкновении двух групп. У меня версий лично много. Как и у нашего СБУ. Там Светлане каждую неделю говорят, то он умер, то воскрес. Ей уже не один раз вызывали скорую помощь".

После посещения президентской приемной Светлана предлагает остановиться с плакатами прямо напротив улицы Банковой со стороны Нацбанка. Перед людьми с плакатами, как грибы после дождя, вырастают нацгвардейцы.

"Причина такого поведения СБУ, Нацгвардии и других — это Аллеров. Точнее — его сын", — говорит кто-то из протестующих. Сын командира Нацгвардии генерал-лейтенанта Юрия Аллерова — Владислав — тоже подполковник и заместитель командира "Веги". Это он руководил поисковой группой.

Об Аллерове вспомнил высокий мужчина, который заглядывает в глаза молоденьким парням в форме. "Что же вы стоите? — не унимается он. – На этих фотографиях подполковник, не рядовой. Так что, если вы в зону АТО попадете, бойтесь за свою жизнь. Если не ищут подполковника, то вас тоже искать не будут", — продолжает он.

На деревьях возле клуба Кабмина вдруг начинает громко каркать ворона. От палящего июльского солнца кажется, плавятся мозги. Светлана отходит в тень — во второй половине дня ее ждут в СБУ. Ребята, стоящие, напротив огромных фотографий Александра Бойко, прячут глаза. И молчат.

Наши стандарты: Редакционная политика сайта Главред