Вельдар Шукурджиев: "Я веду идеологическую войну, мой патрон — слово, оружие — флаг"

Продолжение. Читайте начало: "Вельдар Шукурджиев: "Крым — это Чернобыль, только с людьми"

Вельдар Шукурджиев — крымский общественный активист. Он один из немногих жителей Крыма, который, будучи на полуострове, открыто заявляет: "Крым — это Украина!", ездит в машине с сине-желтым флагом и организовывает работу украинского культурного центра. Те, кто называют себя крымской полицией, задерживали его неоднократно. То за развернутый украинский флаг в центре Симферополя, то за селфи в вышиванках на въезде в Армянск с территории материковой Украины. За свои "проступки" Шукурджиев не раз привлекался к административной ответственности.

— Вельдар, несмотря на все трудности, вы создаете украинский центр в Симферополе…

— Да, и он работает. Будет существовать до тех пор, пока в нем есть хотя бы один член, пока хоть один человек интересуется украинской книгой, пока хоть один человек имеет проукраинскую позицию. Это мое мнение.

— Кто эти смельчаки, кого объединяет украинский центр в Крыму?

— Прежде всего, это смелые люди с четкой гражданской позицией. Это те люди, которые не приняли оккупацию Крыма. Среди нас те, кто не воспринимают однозначно все, что творится на полуострове со стороны так называемых российских властей. Эти люди видят свое будущее только в Украине и своей столицей считают Киев. В нем есть те, кто отказались от российского гражданства, подавали соответствующие заявления, стояли в очередях.

— Чем центр занимается?

— Основная его идея — это объединение вокруг украинской культуры. Нам важно не упустить друг друга из вида. Мы должны где-то собираться, пить кофе, чай, обсуждать что-то. Такой себе круг по интересам.

— Кто приходит в центр?

— Мы не можем говорить, что люди к нам идут массово. Сказывается внутренняя политика, направленная на уничтожение свободолюбия. Мы уже друг друга знаем. Бывает, приходят новые, посмотрят, послушают. У нас было несколько интересных мероприятий с просмотром видеофильмов, изучением украинских традиций. Климент, крымский батюшка (архиепископ Симферопольский и Крымский УПЦ КП, — Авт.), выделил нам помещение у себя в церкви, хотя он и сам подвергается гонениям — буквально недавно у него беспочвенно, совершенно по-хамски забрали часть здания. В отведенном помещении мы сейчас делаем ремонт, где планируем проводить конкурсы детского рисунка, на знание украинского языка, а в будущем хотим открыть школу игры на исторических украинских музыкальных инструментах — кобзе, сопилке, бандуре.

— Вы действуете так, как должно действовать государство Украина, возвращать Крым, в том числе, через культуру?

— Нам часто задают вопрос, как мы можем работать, почему нас еще не закрыли, если мы не зарегистрировались? А если зарегистрируемся, то тогда фактически признаем российские оккупационные силы… Как ни парадоксально это звучит: законодательство, которое защищает права человека в России, не самое плохое, даже не хуже, чем в Украине. Да, оно хуже исполняется и применяется. Так вот, по российским законам, можно объединяться в общественные организации без регистрации в юридическом поле, главное, чтобы это не была коммерческая деятельность. Мы с вами можем создать организацию, во всеуслышание объявить об этом — либо через пресс-центр, либо через газеты, а потом действовать. И мы пошли по этому пути. Мы не стали регистрироваться. Если бы мы это сделали, то оккупант мог бы сказать, мол, смотрите, у нас есть украинский центр, мы никого не притесняем, украинцы прекрасно себя чувствуют. И будут нас запугивать проверками. А потом это выльется в разговоры: выходите с нами на демонстрации. Поэтому регистрация для нас неприемлема. Так что мы просто общественная организация, развивающая украинскую культуру. И работаем в рамках правового поля.

— Крымские татары в Крыму тоже пытаются действовать через сохранение и пропаганду культуры?

— О крымских татарах мне вдвойне тяжело говорить. Я же, прежде всего, крымский татарин. Но я не вижу будущего Крыма без Украины. Фундамент всей моей деятельности: Крым — это Украина. Та часть крымских татар, демократичная, проукраинская, активная, та, что не потеряла свою этническую составляющую, помнит преступления против моего народа со стороны Российской империи, Советского Союза, та часть, которая не прогнулась, не предала, действует в рамках того, что и как регламентирует Меджлис и его лидеры. Есть и часть крымских татар, которые говорят: "А какая нам разница?" Они действуют в рамках не понятных мне морально-этических норм, которые я комментировать отказываюсь. Например, для меня не понятны такие вещи, как проведение конкурсов или концертов, на которых присутствуют лидеры так называемой крымской власти. Или когда так называемые патриоты обнимаются и целуются с Аксеновым на камеру, получают от него медали. А уже на следующий день они оправдывают свои подлые, коллаборационистские поступки шагами во имя сохранения культуры. Да нет, это не было во имя сохранения культуры, а во имя длинного рубля, во имя страха. Нельзя так подло предавать память о Сейране Зинадинове, Решате Аметове, Тимуре Шаймарданове и тех патриотах, которые сейчас сидят в тюрьмах — Ахтеме Чийгозе, Мустафе Дегерменджи, Али Асанове и других. Для меня это абсолютно неприемлемые вещи. Возможно, когда-то я их пойму. Но однозначно я не приму, не пойму и не прощу тех людей, которые открыто предали крымско-татарский народ и пропагандируют, что "будущее Крыма с Россией".

— Почему вы выходили на центральную площадь Симферополя с украинским флагом, ведь знали, что украинская символика в Крыму фактически запрещена?

— Последний раз я выходил с флагом 11 августа 2015 года. У меня по этому поводу должен быть так называемый суд. Я вышел публично на площадь Ленина в Симферополе. Выход посвятил празднованию Дня Национального Флага Украины и Дню Независимости. Пошел заранее сфотографировался. Понимал, что ближе к тем дням это будет нереально. Это была абсолютно мирная акция. Просто фотография. А вообще, у меня все эти два года, еще со времен Евромайдана в Крыму, на передней панели автомобиля прикреплен украинский флаг. Так я с ним и сейчас езжу. Это моя гражданская позиция.

— А что вам инкриминируют?

— За использование украинского флага меня сначала обвиняли в экстремизме, а теперь — в разжигании межнациональной нетерпимости. Я в суде говорю, что есть фото, где Путин стоит на фоне украинского флага, он развивается над такими зданиями как ООН или ПАСЕ… Но не надо забывать: вся "правоохранительная система" в Крыму заточена под то, чтобы максимально запугать, уничтожить и, по возможности, выдавить всех несогласных за пределы Крыма. Этим и вызваны массовые обыски у крымских татар, приписаны ярлыки в сотрудничестве с "Хизб ут-Тахриром" ("Исламская партия освобождения", — Авт.). Хотя во всем мире эта организация считается мирной. Только в одной стране запрещена — в России. Там ее расценивают как террористическую. И вот под личиной "борьбой с терроризмом" из Крыма выдавливают крымских татар. Это начало геноцида.

Сейчас Путин объявил призыв в армию. В первую очередь взялись за крымских татар. Это очень удобно — оккупант убивает в прямом смысле сразу двух зайцев: выгоняет из Крыма активную молодежь, ту, которая знает Украину, росла в ней, ездила по стране, и отправляет их на войну, и одновременно есть шанс, что они с той войны в Сирии или на Донбассе не вернутся. И этими же руками Россия борется с мусульманами в Сирии. Мусульман направляет против мусульман.

— Есть реальные случаи призыва крымских татар в армию?

— Да. Есть родители, которые бегают у всех спрашивают, как им быть. Оккупант сейчас практически не выпускает из Крыма мужчин призывного возраста. Если в армию не пойдут, то их обвинят в дезертирстве. То есть это тоже способ выдавливания. Но мы же знаем, чем этот призыв может закончиться. Россия же официально не воюет на территории Украины, и войска в Сирию тоже не вводила. Помните, с чего начинался захват Крыма — Путин объявил об учениях в Южном федеральном округе. Мы до сих пор расхлебываем эти "учения". Недавно он вновь объявил такие учения… И тут же начался призыв в армию.

— После задержаний на административной границе вы подавали жалобы в следственный комитет РФ, что ответили?

— Был ответ, что в задержании ничего плохого они не видят, "правоохранители" действовали в рамках закона, и, если я не согласен, могу обращаться в суд. Сейчас я готовлю еще одну жалобу, будем ее подкреплять свидетельскими показаниями — со мной в машине в Крым ехали несколько человек. Я хочу, чтобы мне объяснили, на каком основании меня задерживали, почему меня пытаются не пустить в Крым. Если брать юридический аспект, то я хоть и не получил паспорт гражданина РФ, но я от него и не отказался — у меня такая позиция, я не могу отказаться от того, чего у меня нет, поэтому я и не ходил писать заявление. У меня есть паспорт той страны, гражданином которой я себя считаю. У меня есть и гражданский украинский паспорт, и загранпаспорт. Я не вижу надобности иметь еще и третий. Возможно, в будущем будет и третий, если Украина позволит, но это точно не российский. В это же время на основании их "закона" о присоединении Крыма, если я проживаю и был прописан на территории Крыма во время того "исторического события", как они о нем говорят, то я автоматически считаюсь гражданином РФ. И теперь не понятно: почему погранслужба и ФСБ делают каждый раз попытку меня не пустить в Крым. Сегодня фактически я заезжаю на территорию РФ, гражданином которой меня и считают по прописке. Хотим мы этого или нет, но именно она сегодня несет полную ответственность за оккупацию Крыма и за все, что происходит там сейчас.

— Сейчас вы фактически живете между Киевом и Симферополем?

— Прежде потому, что у меня в Киеве семья. У меня трое детей — старший сын и две младшие дочки. Я вывез жену и детей сразу после того, как арестовали Щекуна и старшего Ковальского во время Евромайдана в Крыму. Причина — активные действия со стороны оккупационной власти. Я понял, что это вряд ли все быстро закончится. В то время сыну было 14 лет, и он должен был брать паспорт РФ. Потом я вернулся в Крым. Там я понял, что все уже проиграно — идут только "договорники" о цене вопроса: шли торги между командирами частей и парламентерами от оккупанта.

— Но в Крыму у вас дом?

— У меня там родители, которые перетерпели ужасы депортации. Отец мой был в том возрасте, что все помнит. Так получилось, что я у них единственный сын. Поэтому я туда ездить просто обязан и здесь я тоже должен быть.

— Тяжело так?

— Да, но это цена моей свободы, цена моей победы. Это моя война. Я являюсь ее солдатом. Я веду идеологическую войну, мой патрон — это мое слово, мое оружие — это мой флаг. Как бы это громко не звучало.

— Думала, не спрашивать, но спрошу… В Крыму страшно?

— Страшно. Я не буду говорить, что я не боюсь. Но я боюсь больше не того, что меня схватят, арестуют, осудят, посадят… Хотя этого тоже боюсь… Я боюсь просто исчезнуть. Растворится как примерно пятьдесят человек уже. Многого о тех страшных вещах, которые творятся с украинцами Крыма, украинские, подчеркиваю, украинские, правозащитные группы не знают. Это беда и проблема украинской государственности — Украина в свое время не строила нормальное гражданское украинское общество в Крыму. Она не пошла по примеру Меджлиса. У нас в каждом населенном пункте есть свои волонтеры, мониторинговые группы. Поэтому мы в один момент можем объединиться, мобилизоваться, поэтому мы знаем моментально, что проходит — где и кого арестовали, обыскали, побили, кто исчез. И мы трубим об этом на весь мир. У нас есть эта система, эта структура. У украинцев Крыма подобной системы нет. Поэтому о тех бедах, которые творятся с этническими украинцами, никто не знает. В лучшем случае известно о 20%. Украинцы просто не знают, кому позвонить, кому рассказать, кому доверять. В деревнях же помимо того, что нет света, нет и Интернета. Компьютеров у людей нет! Нет связи с миром. В рамках деревни украинец, который подвергается гонению, даже не знает, к кому обратиться. Кто знает, что, боюсь ошибиться, кажется, в Октябрьском, преподавателя украинской литературы и языка помещали в симферопольскую психбольницу? Кто знает, что украинец Володя Балух подвергался ежемесячным избиениям только за то, что он повесил украинский флаг у себя над домом? Представляете: повесил флаг у себя во дворе и у себя над домом! Приезжали "специалисты" из ФСБ, МВД, прокуратуры и избивали, прятали в подвал. Он несколько раз голодал. Никто не знает! Вот недавно суд ему присудил 385 часов исправительных работ. А все проблемы и Володи, и учителя от того, что им некому было об издевательствах рассказать. Украинцам Крыма реально некуда жаловаться. Возможно, больше шансов рассказать о гонениях у тех, кто живет в городах. Знаете о Керченской группе? Они на день флага Украины вышли с сине-желтыми стягами, сфотографировались на горе Митридат. Что с ними? Половина отказалась от исков, сказали: что будет, то будет. Их запугали. Пока мы искали их и адвокатов, к ним пришли все те же "специалисты" — оккупант проделал с ними настолько качественную работу по запугиванию, что они даже отказались разговаривать с адвокатами. Украинцы Крыма, которые имеют несчастье проживать в условиях оккупации, чувствуют себя наиболее уязвимыми, подвержены гонениям и уничтожению. Именно уничтожению. Я не оговорился. И физическим, и моральным воздействиям. Не меньше, чем крымские татары. Потому что нет механизма защиты. Победа над оккупантом только в объединении сил и в совместных действиях.

— Крымские татары никогда не доверяли РФ, поэтому и объединялись. Украинцы не ждали того ножа в спину, о котором мы с вами говорили…

— У украинцев есть четкая неуничтожаемая вещь — историческая память. Почему она была грубо порубана, уничтожена в умах украинцев Крыма, я не знаю. Даже если они и строили какую-то структуру, то точно не против Российской империи, а против самих себя, крымских татар, турок, кого угодно, но только не против "братского народа". Мы же, крымские татары, находимся в состоянии постоянной конфронтации, потому и наиболее битые. У украинцев, к сожалению, этого нет.

Наши стандарты: Редакционная политика сайта Главред