С Олегом Саакяном и Катериной Кирилловой, членами единого координационного центра "Донбасc" и общественного движения "Донбасс – це Україна" мы встретились в центре Киева. Донецкие активисты, выступающие за единство страны, уехали из родного города в конце апреля – жить в Донецке им стало опасно.
"Мы уехали после митинга 28-го апреля в Донецке, во время которого нападали и избивали людей", – говорит Олег "Главреду". "Я - человек не публичный, и мое лицо особо никто не знал, а вот Олег ведет все митинги, – подхватывает Катерина. – У нас есть еще Диана, которая вообще начинала все движение. Так вот, к Диане на следующий день после митинга неизвестные приходили домой с кислотой и коктейлями Молотова".
"Милиция слила ее адрес проживания и адрес фактической прописки!..", – продолжает Олег, к которому тоже наведывались. "У нас в городе сейчас реально страшно. Активистов не просто бьют, а похищают из их домов. Могут взять родителей в заложники, требуя, чтобы активист приехал в указанное место. Сейчас более ста человек похищено, а о более, чем пятидесяти, вообще нет никакой информации. Страшно тем, чьи лица есть в интернете", – рассказывает Катя.
Ребята вспоминают, как в марте в Донецке появилась инициативная группа, которая вскоре создала общественное движение "Донбас – це Україна". "После мы стали организовывать множество флешмобов, начиная с пения гимна в торговом центре, заканчивая детскими праздниками с украшением ребятами мостов ленточками. Наши лозунги: "За єдність України", "Схід і Захід разом", "Єдина Україна", "Разом ми сильніші". Максимально хотели отказаться от "Слава Україні! Героям Слава!", а повторяли: "Слава Донбассу! Шахтерам Слава!", "Слава Донбассу! Украине Слава!", – говорит Катерина.
"У меня ребенок не спрашивал бы про братскую любовь, если бы он не слышал эти идеи из телевизора"
"Расскажу вам случай, какой патриотизм в Донецке, – говорит Катерина. – Когда в очередной раз мужественных священников молитвенной палатки (а в Донецке, на площади Конституции, ежедневно организовывается Молитвенный межконфессиональный марафон, – авт.) сепаратисты сильно избили, сломали их крест, сорвали украинский флаг и растоптали его, и собирались уходить, к Представителям "ДНР" (террористическая организация. - ред.) подъехал джип. Из него вышли двое ребят, отобрали порванный и грязный стяг, доходчиво объяснили, что так поступать нельзя, после купили новый украинский флаг, повесили его на высоте пять метров, чтобы ни у кого не было возможности его снять..."
"Также вспоминаю случай из моего детства, когда я четко поняла, что мы отошли от России. Мой младший брат 1991 года рождения. Ему было лет пять-шесть, когда проходили какие-то международные спортивные соревнования, мы всей семьей смотрели их, украинская команда выбыла из борьбы, а россияне остались, и мы болели за них. И у ребенка возникает вопрос: вы почему болеете за Россию? И было очень сложно ему объяснить…", - говорит девушка.
Тем временем, Катя показывает фотографию своей дочери в школе: "Это центральная школа города Донецка. Дети танцуют гуцульский танец, – говорит она. – У меня ребенок не понимает, почему по всем центральным телеканалам рассказывают, что мы - "братья" России. Люди до 35 лет плохо помнят Советский Союз, они выросли в Украине. Большинство из них в России никогда не были. А то, что насаживались какие-то пророссийские идеи, так в этом вина нашего телевидения, СМИ. Мой ребенок бы не спрашивал про братскую любовь, если бы он не слышал эти идеи из телевизора. У него одна из самых больших школ в городе – четыре класса на параллели. Так из четырех классов только один украинский. И в нем всегда больше всего учеников… Если людей попросят заполнить какие-то документы, например, в ЖЭКе и спросят, на каком языке удобнее, большинство скажет: нет разницы… Когда начали в кинотеатрах переходить на украинский язык, кто-то там повозмущался, но все быстро забыли – на премьеры у нас в Донецке очереди. Кинотеатры всегда забиты. Конечно, при этом есть люди, которые принципиально не учат украинский язык".
"Полная безнаказанность дала почувствовать местной шантрапе себя героями"
Мы спрашиваем, что же послужило толчком к созданию такой организации в Донецке в марте? Катерина восклицает: "А как иначе, если непонятные люди ходят по Донецку с оружием, что-то захватывают?!" Уточняем: до этого в городе все было настолько спокойно?
"Да, – утверждает Олег Саакян. – И тут вдруг появились какие-то люди, которые митингуют. В первые дни огнестрельного оружия у сепаратистов еще не было, а только арматура, дубинки, какие-то палки. С этим они пошли штурмовать и захватывать админздания, казначейство. Узнав об этом, нормальный человек возмутился бы! Все понимают, что захват здания по типу ОГА – это возможность парализовать всю инфраструктуру города и области. Захват казначейства – угроза финансовой блокады. И люди начали реагировать адекватно, многие сказали: нас не устраивает, когда непонятные люди непонятно почему тянут дончан в непонятную республику или вообще в Россию".
По оценкам российских СМИ, тогда сепаратистов в Донецке было семь тысяч, на самом деле – не более трех. "Хотя 9 марта было свезено в город тысяч пять-шесть. Их гоняли кругами по городу, чтобы создавать видимость массовой картинки, – продолжает Катерина. – Только в начале марта было много россиян. Образовался костяк из представителей депрессивных районов, части сочувствующих донецких и привезенных из России боевиков, которые как раз занимались бесчинствами. Например, на митинге 13 марта в Донецке были в основном боевики. Это россияне из Ростовской и Тверской областей. Также были люди из Крыма – бывший "Беркут" и криминальные элементы с украинскими паспортами, для того, чтобы действовать в первых рядах, и в случае чего показать: именно украинцы "хотят" отделяться. 28 апреля россиян в Донецке уже почти не было".
"В этот день мы запланировали провести марш "За єдність". Организовывали его пять суток, а не один день, как заявляют некоторые, – продолжает Олег Саакян. – Мы прекрасно понимали, что во время митинга возможны провокации, предупреждали людей, что будут бить, что будет огнестрельное оружие. Сначала напали на Автомайдан, обстреляли из автоматов – машины прошиты насквозь, после чего – на мирное шествие. В СМИ говорили, что нападавших было 200-500 человек. Но это неправда. Нападавших было около 2500 человек – за 15 минут до нападения я лично передавал милиции данные о том, что выдвигается масса людей. Но когда те приблизились, милиция расступилась и пропустила сепаратистов бить людей. Наш митинг охраняли около 650 человек – милиция и ВВ-шники, которые устно гарантировали, что в случае провокаций, будут применять средства защиты. Они говорили, что оружие не выдавали никому, но дубинки, газовые баллончики, светошумовые гранаты будут использовать. Но ничего из этого не было использовано. Более того, щиты были розданы сепаратистам и террористам. И на фотографиях хорошо видно, как потом они сдают их обратно милиции и мирно уходят обратно в ОГА. Их никто не преследует и не задерживает".
Таким образом, с конца марта главные сепаратисты – это уже местные. "Людей к тому времени уже удалось разогреть. Также была возможность свезти в Донецк достаточное количество мелкого криминалитета", – рассказывает Олег.
"Надо пояснить, что такое Донецк, – отмечает Катя. – Ни для кого не секрет, что у нас в городе есть бандиты. Многие годы районы города между ними поделены, в них есть "свои" люди, а вот мелкой шантрапы на улицах города нет. Вы в последнее время слышали, чтобы в Донецке были громкие преступления, "работали" маньяки или были серии краж? Такого нет! Как происходят расследования подобных дел, я однажды видела. Старшему следователю областной прокуратуры поступает информация, что в таком-то районе кто-то убил молодую девочку, подозревают, что маньяк. Следователь берет трубку, звонит человеку, который отвечает за этот район, говорит: "Твою мать, кто у тебя там такой гад объявился?". Через полчаса этого самого гада привозят… Поэтому в Донецке можно было ходить хоть в бриллиантах по самому страшному району. У нас тишь и благодать. А та шантрапа сидит где-то по норам. И если раньше, говорят, в городе были наркоманы прямо на улицах, они не скрывались, то сейчас поприкрывали все трамадольные аптеки. Город вообще отремонтирован, отреставрирован, у нас ухоженные парки".
Девушка продолжает: "Но что сейчас получилось? Бандиты, вступившие в сговор, начали своих мальчиков привозить организованно, им платились деньги, и, соответственно, вся эта шушера вернулась. Как с ней разговаривать? Если им скажут сидеть, они и будут сидеть. Они боятся силы. Поначалу они не отходили от ОГА дальше, чем на пять метров. Да и то, группами не менее пяти человек. Сегодня для них нормально зайти в магазин и сказать: дайте денег, не дадите, мы вас сожжем! Полная безнаказанность дала почувствовать местной шантрапе себя героями, вспомнить "славные" 1990-е: "Мы тут закошмарим весь город, и все нас будут бояться". И так сейчас происходит: те, кто пошустрее, организовывают свои группировки человек по тридцать, никому неподконтрольные, занимаются рэкетирством, мародерством".
"Состояние неопределенности на Донбассе панически не переносят"
Донецкие активисты в разговоре несколько раз обращают внимание на то, что "Донецк - особенный регион". "В свое время после Оранжевой революции у нас все сказали: "Вы выбрали свою власть, ну и выбрали". На Донбассе самое главное, чтобы местные понимали, что будет завтра! Важно, чтобы у нас была работа, а вы себе там митингуйте!", – рассуждает Катерина.
Олег Саакян продолжает разговор: "Состояние неопределенности на Донбассе панически не переносят. Должна быть определенность: завтра мне заплатят зарплату, мой ребенок летом поедет в лагерь, в ближайшем магазине я куплю продукты, мой телевизор будет работать. С чем это связано? С тяжелыми условиями труда, советским прошлым, с суровыми условиями жизни. И поэтому индивидуалистов у нас нет, у нас преобладает сплоченный коллективизм. В лаве в шахте, если кто-то там в забое подумает лишнего, то могут погибнуть сто человек. И поэтому чисто донецкая фраза: "Он выше, ему виднее". Слово начальника – закон. Если в Донецке говорят: "Прыгать!", спрашивают: прыгать как, а не куда?".
"И шахтеры выполнят приказ, – подхватывает Олег. – Правда, потом поднимутся и сами набьют морду тому, кто дал неправильный приказ. Но сначала выполнят. Примерно как в армии. Люди в Донецке вышли уже, когда поменялась власть, когда они увидели, что эта власть не дает никакой дорожной карты, никакого плана на завтра, все решает ситуативно. А когда люди не понимают, что будет завтра, ими легко манипулировать… Что мы видим вокруг: по улицам бегают люди, открыто нарушающие закон, и власть никоим образом это не предотвращает. В Донецке многие сидели и ждали, когда же разгонят Майдан. И это было нормально для Донецка. "Чего это нарушают закон?", – тут так думали многие. В Донецке есть порядок, и он должен соблюдаться. Потом наступил бы день выборов, и люди сказали бы свое решительное "нет". Более того, Януковича ненавидят. И как только он перестал бы быть президентом, его бы там удушили… А теперь представьте себе, что на фоне неопределенности во власти, на Донбассе рассказывают, что вот уже завтра нам запретят разговаривать на русском языке, придут фашисты, будут резать православных, а "Правый cектор" уже пересекает Днепр!.. И если человек не знает, что будет завтра, то ему легко можно рассказать. Естественно, сейчас ему сейчас пытаются навесить всякого бреда, который при нормальных условиях и на уши не натянешь. Но при помощи российских каналов и антимайдановсих листовок все идет".
"По статистике, 90% жителей Донецкой области в жизни никогда не были в другой части Украины, – продолжает Катя (не говоря, правда, откуда у нее эта статистика - ред.). – И если кто-то куда-то уезжает из Донецка, то, скорее всего, он уже не возвращается. Многие друг друга знают через вторые, третьи руки. И даже если ваш товар на 50 гривен дешевле, чем у моего друга, с вами в жизни в Донецке никто не будет работать, потому что вас не знают. И такой подход надо учитывать! Если кто-то скажет умные и правильные вещи по телевизору, но мы этих людей не знаем, то услышим только того, кого знаем. Как говорят, гад, но свой. Так исторически сложилось. Люди в регионе были объединены искусственно. Кроме обычных людей, на эти земли заселяли много криминалитета. И прежде чем иметь с кем-то дело, всегда выясняли, кто это. Если бы весь Донецк хотел в ДНР, как в СМИ говорят, то шахтеры бы вышли. Все помнят шахтерский бунт 1990-х. А шахтеры не выходят, они все прекрасно понимают, какие условия добычи угля в России, и что им светит".
Катерина говорит о том, что выбрана ошибочная тактика украинскими СМИ: 60-70% контента про Восток о том, какие плохие сепаратисты: "Да, такова объективная реальность. Но в Донецке было бы хорошо услышать, какая хорошая Украина. Вся картинка направлена на очернение сепаратистов, а не на показ выигрышности Украины, что люди на местах считают, что Украина едина. Не поверите, но люди там, в связи с этим думают, что их бросили, сдали. СМИ кричат про активную АТО. Знаете, у меня подружка работает в Краматорске анестезиологом, муж – хирург. Больницы Краматорска были приведены в состояние готовности к приему пациентов только на майские праздники. До того, в день, когда начиналась АТО, она мне говорила, что у нее семь плановых операций, и никто их не отменял… Когда все обрушились на "Альфу", что "Альфа" ничего не делает, тогда, чтобы все понимали, в Донецкой области активисты кормили спецназовцев, потому что те голодали".
"Ахметов – не хозяин области"
Почему так долго молчал Ринат Ахметов? "У человека половина активов в России, – говорит Олег. – Его вся жизнь и все его влияние в деньгах. Терять он их не может. Тогда разрушится все система. Предположительно, ему надо было вывезти активы из России".
"В это время он откупался от сепаратистов, чтобы в Донецке было все спокойно. А вот сепаратистом он в жизни не был, и федерация ему тоже не нужна, – уверена Катерина Кириллова. – У нас самый спокойный район – Доброполье, там два раза вынесли сепаратистов и никуда не пустили. Это градообразующее предприятие. В Доброполье восемь шахт, шесть из них принадлежат Ахметову. Но Ахметов – не хозяин области. У нас есть очень много влиятельных бандитов, воров в законе, которые точно так же решают, что будет происходить в области. Почему так активны Краматорск и Славянск? Это вотчина Виктора Пшонки. И то, что там повылазило, это, как раз, пшонковские бандиты. И если в Горловке или Донецке нашлись те, кто не согласен с происходящим, то в Славянске и Краматорске было легко завести сепаратистское движение, там нет людей, которые могут сказать "нет".
"Но мы уже не выдерживаем, – продолжает она. – С одной стороны народ к сепаратистам в Донецке уже даже привык (разговор происходил до активизации АТО и боев в Донецке - ред.). На центральном бульваре Пушкина все кафе забиты, мамы с детьми гуляют на площадках прямо возле ОГА. Тут же ходят люди в балаклавах с автоматами. С другой – у народа срабатывает та пружина, что он устал бояться. Мы видели настроения в группах в социальных сетях, что вскоре выйдут все. Абсолютно разновозрастные люди. Когда мы собирали подписи под письмом к Турчинову, к нам пришли пенсионеры, которые принесли с собой список друзей, которые сами не смогли прийти, но очень хотели сказать свое слово. 28 апреля мы людям реально говорили: "На митинге будут бить", и слышали в ответ: "А нам все равно, мы просто устали бояться".
"Сегодня вертикаль милиции работает на сепаратистов"
Катерина показывает в телефоне фотографию частично оторванного уха Олега Саакяна. "Швы снимал уже здесь, в Киеве, – уточняет парень. – Врачи говорят, что слух только начал восстанавливаться – на 30% потерян... Меня били металлической битой по голове, я дезориентировано ушел через толпу. А после еще и милиция по ногам дубинками отлупила со словами: "сука украинская". 28 апреля сама милиция валила людей на земле. Не говорю про всех. Были, которые помогали, девчонок выводили. Но такие растворяются на общем фоне…".
"Когда Янукович сбежал в Россию, он объявил МВД личными врагами. Он сказал, что я проиграл, потому что менты меня предали. И менты очень сильно не хотели его возвращения, они были самими главными антисепаратистами. А потом происходят те назначения, которые происходят в МВД, смены никакой, и они понимают, что ничего не меняется. Все те же люди. В то же время, с другой стороны, из России идет мощный поток денег", – говорит Катерина Кириллова.
Но, все же, сегодня многие в милиции Донбасса – предатели. И от этой фразы не отказываются активисты. "50% – серая масса, которая будет выполнять любой приказ, – говорит Саакян. – И когда мы с ними разговаривали, они открыто говорили: "Вы хоть поубивайте друг друга, но вы нам надоели, мы на Майдане стояли, теперь тут стоим – кто-то ссорится, а нам мерзнуть и голодать". 30% – это сепаратистская составляющая, она за Россию, ДНР. 20% – реальные активные проукраинцы".
Он продолжает: "Еще несколько месяцев назад последних даже было больше, чем сепаратистов. Соответственно, все зависит от руководства, какой у них будет стержень – проукраинский или нет. Понимаете, реально, чтобы донецкая милиция выполняла приказы во благо Украины. Что делать 30%? Им придется либо смириться, либо система их перемелет и выплюнет. Но в Донецке не менялась вертикаль власти. Точнее, менялась, но пришли людей из той же системы, которые завязаны в коррупционных потоках и являются пророссийски настроенными. Скажем, нельзя в Донецк назначать руководителя милиции из другого региона. Структура Донецка сложна, и человек даже за год не вклиниться в нее, не поймет, кто с кем дружит, на кого надавить, чтобы система заработала. Должен быть авторитетный человек. Андрею Парубию (секретарю СНБО - ред.) ложились на стол предложения с именами тех, кто готов занять руководящие должности в прокуратуре, СБУ, милиции на Донбассе, и которые были согласованы между всеми группами влияния. Есть люди, которые известны своей честностью и принципиальностью, которых во времена Януковича сажали или просто увольняли. И их были готовы слушаться. В ответ на предложения – тишина. Видать, не хватало политической воли, и были разные квоты. В результате: сегодня вертикаль милиции работает на сепаратистов".
Главный вопрос, как изменить ситуацию, как можно остановить вакханалию в области?
"По самым оптимистическим прогнозам, для этого потребуется года два, по пессимистическим – лет пять. У людей море оружия, – говорит Олег. – А представьте себе такой небольшой момент: пришел новый президент, выберут новый парламент, и не окажется резкого роста и реальных проукраинских действий, все будет как при прошлой власти? Так вот, ко всем обиженным добавятся еще и разочарованные – и это будет новая волна протестов, только уже с подготовленным большим количеством оружия, с подготовленной почвой в виде российской пропаганды. Технология уже отработана полностью".
Мы вспоминаем о погибших на востоке от рук сепаратистов заложниках. Нам известно о нескольких из них. "На самом деле убитых гораздо больше, – утверждает Катерина. – В статистике подается, что всего семь. Но никто не говорит, что людей избивали за украинскую ленточку, а преступления списывались на семейные конфликты, ДТП… Мы так думаем, что по области убитых больше сотни. У нас терриконов, озер, рек достаточно… Вспомните девочку, которая, как сказали, везла сигареты нашим солдатам… так это были две девочки-активистки, которые помогали армии. Одну отпустили изнасилованную с переломанными ребрами, а о второй неизвестно ничего. Доказать мы ничем не можем свои цифры. Мы руководствуемся пониманием, что это за человек, какие предпринимал действия, когда он исчез".
Их родственники молчат. "Естественно. Потому что страшно, – говорит Кириллова. – Есть такие мамы, которые едут в Славянск, потому что крышу сносит от переживаний. Страшно, потому что у многих еще есть дети. Повторю еще раз: на Востоке очень сильное ощущение брошенности. Люди давно вышли бы на улицу с оружием, если бы понимали, что власти поддержат, что есть какие-то политические договоренности на местном уровне".
Сегодня на Востоке много тех, кто пытается покинуть регион. Люди просто боятся. Те, у кого были деньги, еще в начале марта уехали за границу. Остальные, а у многих есть дети-школьники, ждут окончания учебного года. "Вот Олег – студент, он не может сдать сессию, не знает, возможно, вообще отчислен, – рассуждает Катерина. – При этом выступает министр Людмила Денисова и говорит, что переселенцы с Востока – единичные случаи. На самом деле количество переселенцев уже перемахнуло за тысячи. Получается, что государство нас снова не замечает. И помощь оказывается только силами активистов".
Наши стандарты: Редакционная политика сайта Главред
Читать Главред в Telegram
Читать Главред в Facebook
