Признаться, ожидал, что Тереза Мэй точно объявит (пусть без деталей и подробностей), что у официального Лондона есть точные доказательства причастности российских спецслужб к покушению на Скрипаля: перехваты электронных коммуникаций, сведения от агентуры, показания свидетелей.
Вместо этого 2+2=4 было сформировано из сведений о том, что нервно-паралитический агент производился в СССР с середины 70-х, а также из "всем известной государственной агрессивной политики России". Под последней Мэй понимает очень широкий спектр действий: от отравления Литвиненко (следствие до сих пор не завершено) до аннексии Крыма и вмешательства в выборы в США. Странно, что она еще Brexit не упомянула.
А, да, его ж ее собственная партия инициировала.
Более того, премьер сама сказала, что версии две: это сделала Россия или это была не Россия, но тогда Москва позволила выкрасть химическое оружие. Думающий человек понимает, что само оглашение Мэй второй версии свидетельствует о том, что никаких прямых доказательств причастности Кремля нет.
Россия ведет себя агрессивно. Это не вызывает никаких сомнений. Но служит ли это достаточным доказательством причастности Кремля к данному конкретному преступлению? Для многих на Западе более чем. Perception equals reality (восприятие равно реальности). В общем, для объективного наблюдателя все это так же убедительно, как то, что Джона Кенеди убил Ли Харли Освальд на том основании, что он бывал в СССР и симпатизировал коммунистам.
Но самое главное то, что какие негодяи (а отрицать то, что у них на руках кровь многих, порядочный человек не может) не сидели бы в Кремле, любая их такая ссора с Западом отдаляет мир в Украине. Кого бы там ни травили в Лондоне, война идет на нашей, а не британской земле. Лучше было бы наоборот. Тогда можно было бы ко всему этому относиться спокойней.
Олег Волошин, экс-спикер МИД Украины.
Наши стандарты: Редакционная политика сайта Главред