Когда разговор касается Русской православной церкви, её положения в государстве и роли её главы, всегда следует помнить об одном важном различии между Украиной и Россией.
Первая из этих стран в религиозном отношении чрезвычайно разнородна. В центральной и восточной частях страны соперничают две Украинские православные церкви — Киевского патриархата и Московского, причём ни одна из них не настолько сильна, чтобы полностью вытеснить другую. А ведь есть ещё и Украинская автокефальная православная церковь, которая хотя и уступает двум названным, но тоже имеет немало прихожан. На Западе значительный вес имеют католики, в большей степени греческого обряда, в меньшей — римского. Протестантских общин тоже хватает.
Иначе говоря, ни одна украинская церковь не настолько сильна, чтобы претендовать на абсолютное главенство. Если бы киевская власть попыталась придать какой-то из них государственный статус (пусть даже лишь фактический, де-юре оставляя Украину светской страной), это бы вызвало резкое возмущение всех остальных церквей, которое вряд ли долго оставалось бы платоническим. Вместо того, чтобы укрепить национальное единство, такая мера расколола бы страну по религиозному принципу. Поэтому, если Украина хочет оставаться единой, то сама логика вещей обязывает её быть светской.
В России дело обстоит совершенно иначе. Христианских конфессий в стране более чем достаточно, однако Русская православная церковь настолько многочисленна, сильна и влиятельна, что все остальные, даже вместе взятые, и думать не могут тягаться с ней. Конечно, существуют немалые сообщества мусульман, иудеев и буддистов — но каждое из них, так сказать, варится в собственном котле, не претендуя на то, чтобы влиять на общегосударственную жизнь.
А вот РПЦ на всём протяжении своего существования имела государственный статус, и вне государства себя просто не мыслила. С 1700 по 1917 год её даже непосредственно возглавлял сам монарх, лишь делегируя свою власть Синоду и его главе, обер-прокурору. После падения Российской империи патриаршество было восстановлено, но опять-таки — с позволения власти. Пусть официально глава РПЦ не был государственным чиновником, но фактически всегда имел именно такой статус. И сама РПЦ всегда являлась частью государства — "департаментом духовных дел".
А потому любой глава российского государства, намереваясь сплотить граждан и укрепить свою власть над ними, не мог не думать о таком важном инструменте, как церковь. Её роль уменьшилась разве что в советское время, благодаря атеизму и материализму большевиков, которые пропагандировались как государственная идеология. Но даже и тогда она оставалась весьма значительной. Недаром КГБ проявлял к церкви огромный интерес, активно вербуя и рядовых священников, и архиереев — не в последнюю очередь затем, чтобы получить доступ к тайне исповеди. Известно, что в те времена противники режима имели склонность к православию — ходить в церковь тоже считалось проявлением оппозиционности.
Затем грянул 1991 год, который всё радикально изменил. Советского строя больше не стало, и материализм в качестве государственной идеологии уже не годился. Однако от самого понятия государственной идеологии никто и не думал отказываться. Новое российское руководство во главе с Борисом Ельциным твёрдо намеревалось, помимо обладания собственно политической властью, ещё и контролировать умы граждан. Что же могло подойти для этой цели лучше, чем официальное, точнее, даже официозное православие? Выбор был сделан.
Годом раньше, после смерти патриарха Пимена, РПЦ возглавил Алексий II. Это был человек, чрезвычайно похожий на Ельцина: бывалый номенклатурщик, только не партийный, а церковный, очень любящий власть, но не менее того любящий комфорт и роскошь. Теперь два одиночества встретились. Автору этих строк по понятным причинам не доводилось присутствовать при их разговорах, но можно побиться об заклад, что друг друга они понимали с полуслова.
Итак, восторжествовала "симфония властей" — государство и церковь слились в объятиях. Патриарх стал, по сути, одним из высших чинов государства, лишившись статуса независимой фигуры. Зато на РПЦ обрушилась лавина материальных благ: ей возвращали храмы и монастыри, она получала в своё распоряжение земельные владения, а также и налоговые льготы — в частности, на импорт алкоголя и табака. В связи с этими льготами уже в новом тысячелетии вспыхнул громкий скандал, в котором оказалось замешано одно из высших лиц церкви — митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл, получивший тогда от журналистов "Московского комсомольца" кличку "Табачный". Скандал, впрочем, закончился ничем, и Кирилл так и остался на своём посту председателя Отдела внешних церковных связей патриархата.
Следует вспомнить один примечательный факт. Именно осенью 1993 года, когда президент Ельцин громил парламент, устанавливая режим своей единоличной власти, глава РПЦ сделал последнюю попытку выступить в качестве самостоятельной силы, независимой от государства. При посредничестве Алексия были организованы переговоры между президентом и Верховным Советом, которые чуть было не привели к компромиссному соглашению. Но в итоге всё сорвалось, Ельцин силой оружия разгромил своих противников — а в дальнейшем действовал в соответствии с правом победителя. Теперь важным лицом в России был тот, с кем он говорит, и до тех пор, пока он с ним говорит. С Алексием II президент говорил много и охотно. Патриарх вписался в создавшуюся систему, что его вполне устраивало. Самостоятельность самостоятельностью, но ведь есть же ещё и налоговые льготы…
На стыке 1999-2000 годов Ельцина сменил Путин, а это значило, что процесс перешёл на новую стадию. Эпоха передела собственности осталась в прошлом — всё стоящее было уже поделено. Теперь настало время строить великую, могущественную, имперскую Россию, которую все будут бояться. И одним из инструментов для этого должна была стать РПЦ.
Алексий, "человек из другой эпохи", мало чем мог помочь этому делу, однако ничем ему и не мешал. Кремлю требовалась другая персона на патриаршем престоле, но требовалась не срочно. Поэтому, несмотря на всевозможные слухи и сплетни, вряд ли стоит сомневаться, что смерть Алексия II в декабре 2008 года была естественной. Всё-таки в 79 лет может случиться всякое. А будь эта смерть необходима Кремлю, она могла бы произойти и гораздо раньше.
И сразу после этого, как сказал классик, "всё заверте…".
Местоблюстителем патриаршего престола немедленно стал Кирилл Смоленский — тот самый, "Табачный". Никто не скрывал, что власть видит в качестве будущего патриарха только и исключительно его, другие кандидаты абсолютно невозможны. Ходили даже разговоры о том, чтобы впервые в истории избрать патриарха не поместным, а архиерейским собором — то есть исключить православных мирян из процесса избрания. Впрочем, в итоге от этого всё же отказались.
Стоит вспомнить об одной забавной истории. В то время, когда патриарший престол оставался вакантным, в Интернете набрало силу движение за то, чтобы избрать на него японца Ёсихара Икуо — он же Даниил, архиепископ Токийский и митрополит всей Японии. Никаких особых заслуг за Даниилом не числилось, однако его ценили за "кавайность". В действительности же, конечно, японца поддерживали исключительно в пику навязываемому свыше Кириллу. На сайте "За патриарха" шло онлайн-голосование, Даниил набирал тысячи голосов — но их регулярно обнуляли. И Кирилл (в миру Владимир Гундяев) в феврале 2009 года возглавил РПЦ — в чём, впрочем, никто и не сомневался.
Однако почему было так важно обеспечить именно его избрание? Ведь среди русских православных архиереев практически все были и остаются лояльными Кремлю, все они на патриаршем престоле проводили бы нужную светской власти политику. Тогда почему Кирилл?
Возможно, история на любую роль подбирает того актёра, который сыграет её наилучшим образом. Российское государство в 2000 (а фактически ещё в 1999) году возглавил Путин потому, что население хотело "нового Сталина", а Путин лучше всех других вписался в этот образ. Точно так же и "церковного Ельцина" Алексия должен был сменить "церковный Путин" Кирилл.
Это был человек, прошедший суровую школу криминального и полукриминального бизнеса 90-х (вспомним ту самую "табачную" историю). Человек, хотя и ценящий материальные блага (монах Кирилл кто угодно, только не аскет — достаточно вспомнить о его великолепной квартире в "Доме на набережной" или о часах Breguet за 30 тысяч долларов), но предпочитающий им власть как таковую. Человек, лишённый каких-либо ограничений и готовый раскатать по асфальту любого, кто выступит против него. Одним словом, это Путин в рясе, совершенно не похожий на благодушного старика Алексия.
Кирилл и в самом деле лишён какого-то намёка на благодушие. Если ткнуть в него пальцем, в ответ он ударит кулаком. Вспомним хотя бы "панк-молебен", проведённый 19 февраля 2012 года группой "Pussy Riot" в храме Христа-Спасителя в Москве. Примечательно, что слова звучавшей при этом песни были в равной мере направлены и против светского главы России ("Богородице дево, Путина прогони!"), и против духовного ("Патриарх Гундяй верит в Путина. Лучше бы в бога, сука, верил!"). По европейским меркам это была довольно заурядная акция протеста.
Однако участницы "панк-молебна" получили вполне реальные тюремные сроки в несколько лет, с одобрения и Путина, и Кирилла. Власть есть власть (не важно, в пиджаке или в рясе), и тот, кто её оскорбляет, должен быть готов ответить по всей строгости. Теперь власть в России уже и в самом деле совершенно симфоническая.
Подводя итог, можно сказать, что избрание в 2009 году патриарха Кирилла — это закономерный следующий шаг не только после тесной дружбы Алексия с Ельциным, но и после советских молебнов православных архиереев за кремлёвскую власть. С каждым шагом церковь всё прочнее прирастала к государству — не "срасталась" с ним, а превращалась в одно из его ведомств. И нынешнее беснование официозных православных по поводу фильма "Матильда", многочасовые очереди к "поясу богородицы" или чьим-то мощам — не более чем элементы государственной идеологии.
А формируют эту идеологию два Путина: один в рясе, другой без.
Наши стандарты: Редакционная политика сайта Главред
Читать Главред в Telegram
Читать Главред в Viber
