Иногда кажется, что Восток и другие регионы Украины живут в двух параллельных мирах. Между ними выстроена какая-то невидимая, но очень прочная и высокая стена. От того, что рассказывают жители Донецка, Луганска, Славянска или Краматорска волосы если не становятся дыбом, то уж точно шевелятся.
"Город расстрелян... Клубы едкого, смоляного дыма заволокли центр", – говорит Петр Дудник. Он - один из тех, кто вот уже месяц эвакуирует людей из Славянска. "Горят цеха. Жара, отсутствие воды в городских системах... Нет электричества... И, вдобавок ко всему, полное отсутствие мобильной связи. Разрушенные жилые дома и, к сожалению, ранены мирные горожане... В подвалах сидят люди. Мне пришло СМС: "Поселок Артема, ул. Генерала Батюка, 2-а, район ЦНИЛ 70 человек без еды и воды, много детей".
Славянск – это не какой-то мифический город где-то очень далеко. До него из Киева всего 650 километров. И там война. Стрельба, пленные, раненые и убитые. А еще тысячи переселенцев и еще больше тех, кто хотел бы, но не может покинуть свои дома. Долгое время их не называли беженцами, то есть лицами, которые были вынуждены покинуть страну или город в силу чрезвычайных обстоятельств. Но, на самом деле, множество людей бежали или еще покинут свои дома, опасаясь, что в любой момент могут погибнуть.
И вскоре в Украине не останется людей, которых каким-то образом не коснулась темы вынужденных переселенцев. Многие жители Востока уезжают к родным, близким и просто случайным знакомым, в надежде получить временную крышу над головой. Некоторые едут просто в никуда, ища поддержки у волонтеров и благотворительных фондов. И вот только на государство почти никто не надеется – оно, как ранее во время крымских событий, неактивно… Об этом говорят и истории наших собеседниц.
Инна из Славянска: "Я забилась в комнате и читала молитвы – вспомнила все, что знала, и те, которые не знала"
48-летняя Инна соглашается поговорить по телефону. Она уточняет, укажем ли мы ее фамилию (которую, впрочем, не особо скрывает). А еще интересуется, не платят ли в нашем издании за интервью, ведь те малые средства, что были у нее, уже закончились.
Женщина живет в Славянске. Точнее, до недавних пор жила. Вот уже несколько недель, как выехала из города. Но недалеко – говорит, как только закончатся военные действия, вернется.
"У нас в Славянске все началось 12 апреля, – рассказывает "Главреду" Инна. – Тогда захватили наш горотдел милиции. Построили баррикады. Мы, местные, на происходящее смотрели, как на временную забастовку. Думали, ребята попьют чаю, поговорят, к ним придет кто-то из нового руководства – Яценюк, Турчинов или Аваков, и они, достигнув компромисса, разойдутся. Но так продолжалось день за днем: люди им приносили чай, кофе, сигареты, бабушки пекли пирожки. Стояли обыкновенные мальчишки из нашего города. Мы к событиям относились спокойно. Но к нам в Славянск никто не приехал. Тем временем, баррикады росли, а количество людей увеличивалось. Протестующие становились озлобленными, агрессивными, ведь с ними не шли на диалог".
"Это как в семье: если супруги поссорились, жена не хочет с мужем разговаривать. Мало кто из мужчин бежит за цветами и конфетами, у большинства, а я знаю из личного опыта, появляется агрессия. Сейчас в Украине как в большой семье… На душе становилось тревожно. Я вам так скажу: к тому дню половина местных жителей были против баррикад", - рассказывает женщина.
Инна вспоминает, что в середине мая люди стали выезжать из Славянска. "Мы с мужем стойкие – не верилось, что власти не смогут договориться, – говорит она. – До сих пор такое чувство, что ты смотришь какой-то фильм, как будто не с тобой все это происходит. И если сначала в Славянске были местные, то потом присоединились к ним неместные, те, кто служил в Афганистане, в Чечне. Тяжело стало после того, как в районе "Химик" на балконе девятиэтажки застрелили девушку, которая была учительницей в нашем колледже (сюжеты о смерти девушки показали российские телеканалы, уточнив, что ее "во время карательной операции украинских военных застрелил снайпер", – авт.). Тогда люди вообще испугались. Появилась паника. А что это такое? Звонишь всем родным и знакомым и кричишь, что тебя здесь убивают".
"Лично я бежала тогда, когда стали стрелять в нашем поселке Артема, – вспоминает жительница Славянска. – Было очень страшно. Осколки одного из снарядов долетели до моего дома. Спустя несколько дней стреляли в центре, в районе рынка на Лесном, где продают цветы, овощи. Девочек-продавщиц ранило осколками. И стекла в домах вылетели. Мой муж работал в тот день. Он позвонил и сказал: "Инна, бегите в подвал, летят снаряды". Но я забилась в комнате и читала молитвы – вспомнила все, что знала, и те, которые не знала. Со мной тут в эвакуации сейчас находится девочка – в ее дом попала бомба, ее несколько дней не могли привести в чувства. После этого я нашла, как и куда уехать. Просто в Яндексе написала: "Чем помогает Ринат Ахметов беженцам?" Позвонила. Мне прислали машину. Предложили несколько мест, куда ехать. Я выбрала поближе к дому. Муж уехал со мной. Он азербайджанец, еще перепутают с чеченцем. Но из Славянска уехали не все. Например, моя подруга Тамара Васильевна не уезжает. У нее муж - спинальник, сказал, что умрет тут. Она его не бросит. Сидят в подвале. Есть люди упрямые, которые не хотят никуда ехать. Инвалидов много. Многие люди переезжали к нам на озера, вода в Славянске лечит кости и суставы".
Наша героиня старается не называть воюющих сепаратистами или террористами. Но при этом признает: в городе не все за так называемую ДНР. "Вот моя соседка против, – говорит Инна. – Она привыкла ездить на свою чудесную дачу, где она посадила цветы своими руками. И таких людей очень много. Все – взрослые люди, мы же понимаем, откуда у "ДНР" (террористическая организация. - ред.) могут взяться ресурсы, чтобы выплачивать пенсии, детские деньги?"
"По застреленным под Волновахой украинскими военным мы плакали, – признается женщина. – Мне 48 лет. Они мне все дети. Мне очень жалко. И это же не солдат виноват. Это претензии к нашему правительству. Любой правитель, как отец для своего народа, обязан заботиться о каждом человеке, как о каждом своем ребенке. Если ты не способен любить всех одинаково, то ты плохой правитель. Местные убивают солдат, а солдаты – местных. Но для нас все они дети".
Наталья из Семеновки: "Мой семилетний сын сказал, что никогда в руки не возьмет пистолет"
Она – мать пятерых детей, старшему из которых семь лет, младшему год и два месяца. Женщина говорит, что тяжелее всего в это время малышам: им страшно, часто спрашивают, будут ли стрелять?
"Мы выехали из Семеновки 26 мая, – рассказывает Наталья. – Накануне ночью стали свистеть снаряды. В наш огород попало два снаряда. Вся картошка погорела. Деревья тоже. Повыбивало все окна. Весь дом изрешечен осколками. И потолок, и пол, и стены – все испорчено. У моей мамы сарай сгорел. Осколками окна побило. Муж говорит, сколько можно держаться, надо с детьми выезжать. Выехали на автовокзал. Там частники. Они помогли. Меня пригласила моя подруга переждать тяжелое время в Донецке. Мы к ней приехали. Не успели отдохнуть с дороги, еще не распаковали сумки, как начался артобстрел донецкого аэропорта (имеется в виду штурм аэропорта, занятого боевиками - ред.). Самолеты, вертолеты стали летать. Дети снова в шоке, в страхе".
Женщина вспоминает: "Пытались выбраться теперь уже из Донецка. Подруга позвонила волонтерам. Нам прислали такси. Вышли на улицу. Вокруг бегают люди с автоматами в камуфляжной форме. В Макеевку ехали фактически под пулями. Мне предложили пожить в детском доме семейного типа, в котором пятеро своих деток и пятеро приемных. Нам выделили отдельную комнату. Просто золотые люди! Мы прожили у них неделю. Дети за это время очень отвлеклись. Затем мы поехали в Запорожскую область. Директор комплекса нас встретил. Детям сразу воды чистой в бутылках дал. Расселил. Местные люди стали звонить, помогать вещами и продуктами. Даже сейчас, у нас уже все есть, а люди звонят и спрашивают, что надо".
"У детей большой испуг. Семилетний Ванечка каждый день разговаривает по телефону с папой, спрашивает, стреляют или нет. Все дети очень ждут, когда смогут вернуться домой. Другой раз укладываю их вечером спать, они все начинают спрашивать, когда домой поедем, говорят, соскучились по папе. Мальчики как мужчины держатся, а девчонки-пятилетки плачут", - говорит женщина.
Глава семейства остался в Семеновке. Со слов Натальи, он там, чтобы сохранить дом и какие-то личные вещи от мародеров.
"Вы знаете, мы даже не можем сказать, кто там стреляет, – говорит женщина. – До начала активной стрельбы в камуфляжной форме и масках с оружием ходили многие. Мы с ними не общались. Нас они не трогали. Потом снаряд попал в соседний дом. К счастью, на тот момент люди уже выехали, и никто не пострадал. Но когда мой старший сын увидел сгоревший дом, от которого остались одни стены, он был просто в ужасе. Он сказал, что никогда в руки не возьмет пистолет. Даже игрушечный. Война – самое страшное для детей. Им очень тяжело…"
Наталья говорит, что больше всего на свете хочет вернуться домой, к родным и друзьям: "Некоторые из них не смогли выехать. Семеновка не пустая. Выехали только жители крайних домов. А так в поселке есть и грудные дети. Не могу сказать, погибают ли люди. Читаем в Интернете, что погибают. Но сами, к счастью, ничего не видели. Понимаете, невыносимо, когда люди бегут из своих домов. Политики должны сесть и поговорить. Очень сложно, когда расстаются семьи, когда дети скучают за домом. Мирные жители не должны страдать. Надо договариваться! Я хочу, чтобы мои дети улыбались, чтобы не плакали за папой, который далеко".
Надежда из Луганска: "Люди боятся выезжать по одному, а семьями могут ехать только те, у кого есть деньги"
Женщина работает в одной из луганских библиотек, обучает людей с ограниченными возможностями работе на компьютере. Надежда рассказывает, что ее библиотека находится напротив СБУ (занятой представителями так называемой ЛНР - ред.), "этих нагромождений мешков и шин". "Правда, на баррикадах людей сейчас почти нет. И мы работаем в обычном режиме. Так было и в апреле, когда под СБУ находились толпы вооруженных людей", – говорит Надя.
"Но к напряженной обстановке в городе невозможно привыкнуть. Вот вчера вышли погулять со своей приятельницей после десяти вечера, так было слышно стрельбу, где-то в районе Станицы. Все опускается внутри от этих звуков. Конечно, может я трусиха, и надо все бросить и бежать. Или, наоборот, смелая. Поверьте, мы в Луганске не "пофигисты". Даже моя сестра, которая живет в России, говорит, что любит Украину, что это земля, где она выросла. Не думайте, что тут все матом ругаются, алкоголики и наркоманы… Лучшая подруга, которая звонит мне из Киева, сейчас разговаривает со мной, как будто я лежу в остром отделении психиатрии. Я ей говорю, ты чего со мной так разговариваешь? Мы тут нормальные, не сошли с ума. Хотя, на самом деле, страшно".
"У нас вот недавно новая республика появилась, Лисичанская. Скоро будет в каждом городе, потом селе, своя. Было бы это так смешно, если бы происходило где-то на Луне. Не хочется думать о плохом. Хочется больше позитива. Я хочу себя сохранить внутренне. Принципиально не смотрю телевизор уже несколько лет. Если я хочу узнать новость, то я захожу в интернет. Хотя и среди ночи могу проснуться и читать новости в Фейсбуке. Но есть люди, отдающиеся другим идеям. С ними приходится долго разговаривать. А ведь с ними никто не разговаривал. Они сидят под этим зомбоящиком (в захваченных городах транслируют российское ТВ - авт.). Одна моя приятельница мне сказала: "Я чувствую, как наливаюсь агрессией, если бы мне дали автомат, я пошла бы и убила тебя". А сейчас говорит, что думает о тех словах с ужасом, не знает, что было с ней, зачем ходила на тот референдум, наверное, с ума сошла. Такие люди немножко очнулись, им страшно, как можно было так. Людей надо отучить смотреть телевизор. Вот, к примеру, у нас говорят, что всех, кого отправляют поездами в Западную Украину, перемещают в концентрационные лагеря. Другая страшилка – поезда заворачивают и отправляют обратно. Чушь полнейшая, а люди верят", - говорит женщина.
Надежда рассказывает, что одиноким людям в городе страшно: "Появилось много мошенников. Грабят квартиры. В Стаханове, например, жила на даче пара – ему 87 лет, он слепой, ей примерно столько же. Детей у них не было. Так вот к ним пришли неизвестные, избили, деньги забрали, она умерла – ее били сильно по голове, он выжил, соседи нашли только через несколько дней. Жалко очень, женщина сильная была, работящая. Вот так появилось много тех, кто не хочет работать, а поживиться не против. Они и раньше были. Но тогда была милиция. Сейчас ее нет. В нашем районе работают три человека. Все остальные уволились и уехали с семьями или исчезли. Эти трое – самые смелые люди. Уезжают те, кто работал в прокуратуре, СБУ. Мы должны только на себя полагаться".
"Представители, так называемой, республики сейчас не в центре, на каких-то точках, стрельба идет в основном ночью, – продолжает Надежда. – Исключение – случай с самолетом (в ОБСЕ заявляли, что причиной взрыва в Луганской ОГА 2 июня мог стать обстрел неуправляемыми ракетами, запущенными с самолета. В то же время, украинские силовики заявили, что террористы сами выстрелили в здание, подтверждает это и раскадровка видео – авт.). Взрыв был очень сильный, я подпрыгнула на стуле. Потом была пальба из автоматов и гранатометов в центре. Но кто и что это было, мы не знаем. Людей на улицах было много. Пострадали мирные жители. Это был шок для города. Некоторые написали заявление на отпуск и уехали. Некоторые подались в Россию. Но большинство в Киев, на Западную Украину…"
"Из Луганска в основном пытаются отправить детей. Точно отдыхать в лагеря на лето уехали сироты, воспитанники интернатов. Но отъезд не массовый. Вот рядом с нашей библиотекой – школа, там работает летний лагерь, детей выводят гулять на улицу, они ходят в бассейн. У меня соседка недавно родила ребенка. Я спрашиваю, уедет ли она. Та говорит, что не может оставить мужа, родителей. Люди боятся ехать по одному, а семьями выезжать могут позволить себе только те, у кого есть деньги. За мою пенсию в 1200 гривен далеко не уедешь… Я, конечно, могу уехать в Киев. У меня там дочь. Но у них маленькая квартира. Разве что погостить неделю-две. С другой стороны, как уехать, бросив все нажитое за жизнь? И я так понимаю, что нас особо никто не ждет. А я еще вижу плоды своего труда, что я нужна своим незрячим девочкам. Получается, что я, условно здоровый человек, могу смыться, а что делать им? Не знаю, готова ли я уезжать вообще. И куда? Понимаю, что есть объявления, предлагают бесплатное размещение. Но временно можно приехать в отпуск. Если на дольше, то человек должен быть чем-то занят", - завершает Надежда.
P.S. Государство не определилось
Руководитель фонда "Развитие Украины" Анатолий Заболотный рассказывает, как они эвакуируют людей из населенных пунктов, где ведутся военные действия. Не разделяя на своих и чужих. Помогают всем, кому это необходимо, не раскрывая имен партнеров, не уточняя деталей договоренностей с сепаратистами. Все из соображений безопасности.
"Мы разработали некий механизм, решили, что за пределы первой линии будем выезжать на легковых автомобилях, – говорит он. – Сначала люди попадают, в так называемые перевалочные лагеря, а дальше мы им предлагаем несколько вариантов, куда они могут поехать – лагеря, базы отдыха… Самое трудное было для нас – организация первого транспорта и преодоление первого барьера. У нас и сейчас большая проблема с транспортом – автобусов просто нет, водители не хотят ехать".
Изначально было какое-то внутренне решение семей переждать, затаиться. Затем наступил переломный момент – люди стали уезжать. Многие самостоятельно. Некоторые достаточно давно. "Если мы говорим о тех, кому помогли мы, так это люди с небольшим достатком, которым самостоятельно уехать было бы сложно. Но старались уезжать недалеко от своих домов. Поначалу ехали только мамы с детьми. Теперь уже едут с Востока дальше и целыми семьями… Но люди уезжают с надеждой вернуться", – продолжает Анатолий.
Фонд, которым он руководит, – далеко не единственный, кто оказывает помощь по эвакуации. Есть много организаций – больших и маленьких, которые работают каждый день почти круглосуточно. Присоединяются и государственные органы на местных уровнях. Например, не так давно губернатор Харьковской области лично курировал перевозку беженцев – задача упомянутого фонда была только вывезти людей за пределы области. В некоторых регионах создаются отдельные центры для помощи беженцам. Один из самых больших - в Днепропетровской области. Ежедневно в него за помощью обращаются до 50 человек. Расселяют людей в санатории, базы отдыха и детские лагеря. Продуктами и одеждой помогают местные жители.
Но уехать из опасных городов – одно дело. И совсем другое – жить на новом, хотя и временном, месте.
"Думаем, задача государственных органов, в частности, Министерства социальной политики, обеспечить точки пребывания, оказать помощь в поисках работы, приложить максимум усилий, чтобы люди не деклассировались, как это часто бывает в случаях с беженцами, когда они думают, что все потеряли, впадают в депрессию, руки опускаются и ждут только помощи, – продолжает Заболотный. – Также министерство должно стараться быстро организовать социальные выплаты не по месту прописки. Реально, если, скажем, приемная семья будет их получать, то это снизит количество проблем. Надо понимать, что даже у тех, кто уехал сам, могут скоро кончиться деньги. Большая часть людей, которые уезжают с Востока – это трудяги. Им нужно только чуть-чуть помочь, дать работу, хотя бы временную, чтобы они могли дальше жить. Есть, безусловно, и неблагополучные семьи. Они могут сломаться".
Те, кто помогает беженцам с Востока, говорят, что за последний месяц удалось наладить контакты между активистами.
Но, все же, всем не хватает какого-то центрального "штаба", который мог бы координировать роботу и собирать информацию: где люди нуждаются в помощи, где есть места размещения, как к ним добраться, будут ли там места для работы. Кроме того, надо пытаться прогнозировать: сколько просуществует проблема вынужденных переселенцев. Нужно понимать, что после окончания военных действий на Востоке, например, в Донецк, люди смогут вернуться быстро. А вот в Славянск, при существующем уровне разрушений, не так скоро. И тогда проблема уже становится долгосрочной. А люди осенью не смогут жить в летних лагерях, которые не отапливаются.
Тем временем, Кабинет министров Украины услышал благотворителей и волонтеров. Премьер-министр Арсений Яценюк предложил создать единую базу данных для переселенцев из восточных областей и Крыма. "Сейчас ситуация такая, что становится совершенно ясно, что этот вопрос не решится в краткосрочной перспективе. Давайте создадим единую базу данных, чтобы человек мог получить информацию о том, в каком регионе есть временное жилье, где есть возможность отдать детей в школу, и о том, в каком регионе можно получить работу, и какую", – сказал он.
Волонтеры настаивают: работать надо быстро и слаженно, ведь количество людей, вынужденных бросать свои дома, с каждым днем увеличивается.
Наши стандарты: Редакционная политика сайта Главред
Читать Главред в Telegram
Читать Главред в Viber
