Сасевич – ныне судья Львовского окружного админсуда, а ранее глава комитета по вопросам коммуникации Совета судей Украины. Говорит, что в последние годы работает над созданием института судей-спикеров, то есть занимался поиском тех людей среди служителей Фемиды, которые могут объяснять судебные решение обществу и журналистам. Коммуникацией хотел заняться и в Высшем совете правосудия (ВСП), но во время голосования в марте 2018 года ему не хватило голосов.
С Александром Михайловичем мы встретились в Киеве. Поводом послужило интервью с коллегой Сасевича – судьей Сергеем Чумаком, также кандидатом в ВСП, не набравшим в то же время необходимого количества баллов. В той беседе я упомянула фамилию моего нынешнего собеседника, ведь поговаривают, что кандидатура львовского судьи вошла в короткий список рекомендованных будущих членов ВСП, и о таком одобрении знали даже на Банковой.
- Одно из требований Майдана – реформа судебной системы, общество сказало, что хотело бы видеть среди служителей Фемиды только честных, людей…
- А система уже меняется.
- Можете назвать примеры того, как это происходит?
- А как вы думаете, в революционном запале надо было уволить всех судей? Это было бы незаконно. И никто от того не выиграет. Помню, как в 2015 году Совет судей делегировал меня на презентацию проекта "ЧЕСНО" - "Фильтруй суд". Когда мне дали слово, я уже должен был оправдываться – на тот момент в адрес судей уже услышал много нелицеприятного. Тогда я вспомнил несколько простых случаев. Например, тот же суд, в котором работал Сергей Чумак, Донецкий апелляционный административный вынес решение о запрете "ДНР". На тот момент банда Гиркина переехала из Славянска в Донецк, а здание суда, который возглавляла ныне уже судья Верховного суда Раиса Ханова, располагалось в нескольких сотнях метров от места, где находились террористы. Разве это был не подвиг судей!?
- Если рассматривать в контексте политических обстоятельства, то конечно. Но ведь в любом случае судьи должны действовать в соответствии с законом.
- Но почему об этом случае никто не говорит? Непопулярно? Разве эти люди не патриоты Украины, не патриоты своего дела? В феврале 2014 года я рассматривал дело, связанное с событиями на Майдане. Помните, в декабре 2013 года был призыв признать Народную Раду Украины органом, уполномоченным представлять интересы народа. И областные советы по принципу домино начали принимать подобные решения. И вот в наш суд "зашел" иск прокурора об отмене такого шага. Я понимал, что решение политически мотивированное, но и при этом оно полностью противоречит Конституции. Я же - судья, должен принять законное решение. Мы ж - арбитры, и такую позицию должны занимать всегда. Я принимаю решение – отменить. Следует апелляция. Затем происходят самые трагические события на Майдане. После подходит ко мне представитель областного совета и говорит, что апелляция отозвана. Далее – прокурор. Он благодарит за решение, сообщает, что донецкая и луганская прокуратуры просят материалы, поскольку там уже областными советами принимаются аналогичные решения по "ЛНР-ДНР". Вы же понимаете, я мог пойти в угоду политическим процессам, как вы говорите, – это же Майдан, люди, но не сделал этого.
- Когда мы говорим об очищении, в первую очередь, имеем в виду судей, причастных к делам, в результате которых граждане Украины лишались прав на вождение авто после поездки в Межигорье или же были брошены в СИЗО после событий на Грушевского в Киеве, тех, которые запрещали мирные собрания.
- Если я не ошибаюсь, речь шла о приблизительно 300 судьях, принимавших решения, связанные с Майданом. Я соглашусь с Сергеем Козьяковым (председателем Высшей квалификационной комиссии судей Украины, - ред.), который в одном из последних интервью сказал, что нельзя всех оценивать одинаково. Вот взять коллегию судей, которая рассматривала дело, связанное с мирными собраниями во Львове. Все они были в том списке. Хотя если посмотреть решение, то запрет был не на проведение мирных собраний, а на установку палаток в исторической части города, которая относится к наследию ЮНЕСКО. Кстати, есть аналогичный и запрет Львовского городского совета.
Читайте также: Судья Сергей Чумак: "Сегодня набрали судей, удобных нынешней власти"
-За подобными случаями Вы пытаетесь скрыть другие – более яркие, когда избитых "Беркутом" активистов бросали в СИЗО на два месяца?
- Надо рассматривать каждый отдельный случай, и давать ему оценку.
- Так ни один из подобных кейсов не был рассмотрен должным образом.
- Не согласен. Часть коллег были уволены за свои решения, связанные с событиями Майдана. Почему их незначительное количество, знаете?
- Почему?
- В 2014 году новый состав Верховной Рады прекратил деятельность ВККС и Высшего совета юстиции (ныне – ВСП, - ред.) - двух органов, которые отвечали за формирование судейского корпуса и дисциплинарную практику – увольнение судей. Так кто мог принимать такие решения, когда в 2015-2016 году не существовали эти органы? Именно судьи первыми укомплектовали эти два органа и ТСК. После - не было кворума, поскольку другие субъекты не подали представителей.
- То есть Вы хотите сказать, что дело, например, судьи Девятко, ныне главы Оболонского районного суда Киева, не рассмотрели вовремя, потому что не успели физически, а после сроки истекли? Может, не было желания? Потому что Ваше заявление о том, что не успели, хотя и хотели, выглядит как отговорка. Почему бы не признать: очищение не происходит, потому что всегда удобны ручные судьи?
- Я не могу дать оценку делам Майдана – я не видел материалов… Но как судья могу сказать, что иногда на самом деле все по-другому, нежели кажется со стороны. Что следует за увольнением судьи в этом случае? Большинство из них пойдут в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ). Надо смотреть его практику. Думаю, ВСП руководствуется тем, что их решение должно остаться в силе, в случае его обжалования в судах. Почему? Где гарантия, что при смене состава ВСП не будут нести ответственность члены предыдущего за решения, которые были отменены ЕСПЧ. Можно допустить такой вариант?
- Так что думаете об обновлении?
- Вы же следили за тем, что происходило на съезде судей в марте 2018-го, а предыдущий видели? Тогда там приняли обращение к украинскому народу. Не знали? А потому что журналистам было интересно, пришла ли на съезд Оксана Царевич или в каких туфлях пришел какой-то другой судья! А моя идея как судьи-спикера – открыть шлюз закрытости, потому что открытость – предохранитель от манипуляций. Поэтому мы организовываем онлайн-трансляции резонансных дел, стараемся донести обществу объективную информацию из первых уст.
На уже упомянутой презентации "Фильтруй суд" я спросил у присутствующих там политиков, общественных активистов, известно ли им, что моя коллега судья в составе группы волонтеров переносила бронежилеты из Польши в Украину на себе? Мы же об этом не говорим. Нам потом скажут, что судьи пиарятся. А известно, что практически все судейские коллективы брали шефство над военными подразделениями?
Но вернемся к вопросу об увольнении судей. Тех 7700 судей, которые у нас были, откуда взяли? Нам их инопланетяне закинули или иностранцы? Среди них есть и правозащитники, и активисты, и молодые юристы. Если в игре только игроков поменять, а правила – нет, то ничего не поменяется.
- Можете оценить влияние исполнительной власти, политиков на судей?
- Существует консультативный совет европейских судей. В нем - представители Совета Европы, делегаты 46 стран. Их выводы, а они ежегодно заявляют о самых острых проблемах, хотя носят и рекомендационные характер, но являются стандартами, которых стоит придерживаться. Так вот в 2015 году их вывод касался отношения судебной власти с другими ветвями в условиях современной демократии. То есть эта проблема существовала всегда и везде, не только в Украине, но и Европе. Внесенные изменения в Конституцию Украины и в законы Украины приводят к независимости судей. За пять лет моей практики я ни разу не ощутил на себе давления. По телефону мне никто не звонил и не говорил: "не примешь нужное решение – будешь уволен". Обо всех, конечно, говорить не могу. Но лично для меня показатель таков: за пять лет моего судейства не было ни одной жалобы на меня, хотя решения были разные. Я пытался строить свою работу по принципу уважения к человеку, потому что суд – это сервис!
Считаю, сейчас мы двигаемся по правильному пути. Вот как вы думаете, хочу ли я в 50 лет проходить оценивание? Давайте вам покажу, на основе каких материалов готовлюсь к психологическим тестам. У меня два высших образования, я – полковник, оно мне надо? И так думаю не только я. Но при этом ныне недокомплект судейского корпуса - 40%. Некоторые не хотели проходить оценивание, некоторые просто захотели уйти на пенсию. Очистка судов пройдет эволюционным путем, революционным – толка не будет. При этом нам стоит думать не о тех 60%, которые остались, а о тех 40%, которые зайдут – им надо дать все рычаги независимости. У нас же рассматривалась возможность увольнения всех судей. Такой опыт был, кажется, в Словении, где впоследствии многим удалось восстановиться – конституционный суд признал решение об увольнении неконституционным. После какое-то время существовало два комплекта судей. И от этого всего страна не выиграла, а наоборот – проиграла, потому что ей пришлось выплатить уволенным судьям зарплату за три года, а репутация страны была подорвана.
Читайте также: Валерия Лутковская: Есть шанс, что Донбасс будет с радостью встречать украинскую армию
- Как Вы оцениваете конкурс в Верховный Суд?
- Позитивно. И в этом со мной могут не согласиться коллеги по Общественному совету добропорядочности (ОСД), они – максималисты, хотели достичь большего результата. Но, на мой взгляд, главный результат – открытость. Когда она есть, манипулировать сложно.
- О какой открытости Вы говорите, если ВККС никому из конкурсантов не объяснила, почему выставила те или иные баллы по результатам собеседования?
- По этому поводу существует же два вывода Совета Европы – один по отбору судей, другой - о влиянии общественности. Мы же говорим, что хотим в Европу, но почему нам так сложно жить по ее принципам.
- Видите, Вы прикрываетесь европейскими стандартами, но при этом не можете просто объяснить, почему отбор в ВС был для многих непонятным.
- У нас же есть орган, который уполномочен совершать набор. Он несет ответственность. Если же взять функции ОСД, то это совещательной орган, выводы которого носили рекомендационный характер, а решение принимала ВККС.
- Я не говорю о технических моментах, а о прозрачности решений ВККС.
- На мой взгляд, фокус надо переместить с прошлого на будущее. А если и есть какие-то недоразумения, то проблемы надо обсуждать на уровне ВР, конституционной комиссии – вносить изменения в законодательство.
- Хорошо, Вы говорите о стремлении судов к прозрачности и открытости, тогда самое время вспомнить тему отбора судей в Высший антикоррупционный суд. Со стороны видно, что система сопротивляется – чиновники не хотят его создания, а судьи - не желают быть утвержденными международными экспертами.
- Не соглашусь – судебная власть не имеет никакого отношения к деятельности парламента. Это он установил сейчас правила.
- Какой механизм отбора судей видели Вы, если учитывать опыт ВС?
- Я в последнее время часто работаю с иностранцами – американцами, канадцами. Но нам надо понять, что наши проблемы и процессы никто кроме нас решать не будет. Если говорим, что судьи такие плохие, так может нам набрать иностранцев, почему бы и для этого не изменить законодательство?
- Так Вы же сами только что сказали, что сотрудничаете с иностранными партнерами.
- У нас проблемы в законодательной сфере или исполнительной - так давайте и туда введем иностранцев! А давайте вообще вывезем всех украинцев и заселим наши земли, например, американцами! Начинать изменения надо с элементарного, с себя – идет человек, бросил окурок под ноги, а потом идет и говорит, что судьи продажные. Такого быть не должно.
Вот взять бы кейс Новых Петровцев, когда административный суд вынес решение о запрете движение колонны в Межигорье (в декабре 2013 года в резиденцию Януковича поехал "Автомайдан", - ред.). Все знали, что существует три кольца охраны – срочники, милиция, "Беркут" и УДО. И тут масса людей с энергетическим запалом решает ехать туда. Скажите, если бы все эти силы встретились, то что бы могло произойти? Могла пролиться кровь? И что судья нарушил, запретив движение колонны? При принятии решения судья должен был оценить, будут ли негативные последствия проведения этого мероприятия. И тут говорим о том, что надо не наказывать, а делать так, чтобы одним дано было право людям мирно реализовать свои права, а другим – знать, когда и как можно поступать. Для этого судьи должны знать правила игры. А их до сих пор, в этом вопросе, никто не установил - закона о мирных собраниях нет. Мы наступаем на те же грабли. Помните события в Харькове, когда была кинута граната в мирную толпу? А в Одессе? Судьи говорят, что после Майдана нас хотели наказывать за подобные решения, а теперь требуют аналогичные решения, потому что там, мол, сепаратисты, и нельзя разрешать проводить митинги. Какая разница – сепаратистские или нет, правила должны быть одни.
То, что сейчас происходит в Украине с судьями, я сравниваю с ремонтом в квартире – сначала думаешь, зачем начал, а потом - доволен результатом. Когда видишь только пыль, грязь, то не веришь в успех, а когда все окончено - сидишь в чистоте и красоте, понимаешь, что не зря все пережил. Сегодня оценивания судей заставляет каждого из нас взяться за книги. Может раньше я не всегда находил для этого время, а сейчас моя семья знает, что в субботу-воскресенье я читаю юридическую литературу.
- С какой целью решили пойти в Высший совет правосудия?
- Был подписан меморандум об объединении коммуникационных усилий субъектов судебной власти. И мне казалось, если я уже причастен к формированию коммуникационной политики судебной власти, то мог бы быть полезным. Когда в 2014 году меня выбрали членом Совета судей, то уровень доверия к судам был на дне.
- Сейчас этот процент, насколько мне известно, не увеличился.
- Не правда! Сейчас уровень доверия к судам от 12% до 17%, согласно исследованию, сделанному по заказу американских партнеров, а тех, кто хоть раз был в суде, - более 40-45%. И это не мои цифры. И это притом, что с 2014 года идет тотальная критика судебной власти.
Читайте также: Игорь Козловский: Россия хочет взять реванш – расширить границы до уровня бывшего СССР, а то и всего соцлагеря
- Почему имена некоторых кандидатов в члены ВСП согласовывали главы кассационных судов и даже, допускаем, на Банковой?
- Это делегации могли обсуждать между собой кандидатов, но в итоге - членов ВККС и ВСП избирают тайным голосованием.
- Для чего тогда на съезд приходят главы кассационных судов, контролировать?
- В соответствии с законом, который был принят в 2015 году, главы судов избираются коллективами. То есть коллективы доверяют им и уполномочивают представлять коллектив во внешних отношениях. И ничего зазорного не было в том, что они присутствовали на съезде судей. Кроме того, там были и просто судьи – все имеют право находиться.
- Позвольте тогда еще развеять миф: в здание Администрации президента Вы ходили, Вашу кандидатуру там утверждали?
- Поднимите журнал посещений, есть ли там моя фамилия! Были разговоры, что меня поддерживали. Возможно, это потому, что последние четыре года я был публичным. Когда внедряли институт судей-спикеров, то мало кто верил, что судьи, например, Верховного Суда, могут объяснять свои решения. А сейчас это происходит – двери судов открыты для общественности, СМИ и граждан. И я считаю, что в этом есть и моя заслуга.
Более того, за три дня до начала упомянутого съезда, в отношении меня была начата проверка моей декларации. Если бы я был согласованным АП, то разве было так? Хотя не исключаю, было бы логично, если бы Президент, который инициировал судебную реформу, хотел, чтобы в такие органы как ВСП были отобраны лучшие люди хотя бы с точки зрения имиджа – чтобы никто не нес негатив. В противном случае это бы нанесло негативный отпечаток на имидж и власти в целом.
- То есть сейчас люди, тянущие за собой негатив, в судейские органы не приходят?
- Я этого не говорил. Сейчас вообще никто не приходит в судебную власть. Придут те 600 людей, которые еще учатся. Есть судьи, к которым существуют претензии. Но, на мой взгляд, им должны давать оценку те органы, которые сформированы для этого. Вскоре будет возможность поменять некоторых членов ВККС и ВСП в связи с окончанием срока их полномочий. Пусть зайдут те, кому общество доверяет. А пока надо доверять институционным органам, действующим в Украине.
- То есть мы должны безапелляционно доверять составу ВККС при формировании ВС, а далее – антикоррупционного суда?
- Мы должны признать результат.
- А если есть основания сомневаться?
- Сегодня это субъективный подход. Мы изучали вопрос, почему доверие людей, которые хоть раз были в суде, в три-четыре раза выше, чем у тех, кто там не был. Я всегда привожу два примера. Есть моя парикмахерша, с которой мы дружим, от первого до последнего дня была на Майдане, делала бутерброды. Как-то она меня спрашивает, мол, Саша, а когда у вас там что-то изменится? А она в суде ни разу не была. "Все говорят же, что судьи плохие", - уверена она. Есть соседка – детский врач - тоже спрашивает, когда будут изменения? А у нее был контакт с судом после небольшого ДТП. Говорит: было заседание, разобрались, штраф минимальный наложили. А чего же тогда претензии к судьям? Ответ: потому что все так говорят.
Не может все поменяться за один день. Должно пройти время, чтобы в головах произошли изменения. Вы что, думаете, такие судьи как Девятко – враги Украины? Я уверен, что нет. Вот обвиняют моих коллег в том, что они рассматривали админпротоколы. Но были случаи, когда людей судьи не видели, а рассматривали материалы. А у них вал работы! Вот эту проблему надо решать. Необходимо нормировать роботу. В этой гонке в угоду популизму, я для себя определяю эффект и эффективность. В 2014-2015 годах у нас, к сожалению, было принято много эффектных решений, в том числе закон об очищении власти, потому что был запрос общества. Такие сложные решения должны приниматься все-таки более взвешенно.
- Сейчас я не говорю, что судьи не были наказаны, хотя так и есть, пытаюсь спросить, почему не была проведена работа над ошибками – судьи не признали, что допустили нарушения, в том числе поддались давлению и принимали решения под давлением. Вы же как судья-спикер это тоже могли бы объяснить обществу?
- Помните, я вспоминал о решении съезда судей, которое было журналистам, к сожалению, неинтересно. Так мы признали, не все наши коллеги выдержали давление 2013-2014 годов.
- И после все остались на своих местах?
- Чтобы достичь эффективности, иногда надо принимать непопулярные решения. Такое мое личное виденье.
- Можем ли мы идти по пути реформ, если до сих пор не признали ошибок?
- Количество жалоб судей в ВСП относительно давления большая. Это один из вопросов, которым я бы хотел заниматься, работая в ВСП - где грань давления. Если сторона в процессе не довольна решением, обещает жаловаться, а судья пишет заявление о давлении, то как расценивать такой шаг? Я не верю, что к коллеге приходили, пальцы в двери вставляли.
Для судьи указания не могут существовать. Все зависит от психологии стресостойкости человека. Но квалифкомиссия это объяснить, разжевать же не может. У нас отбор в ВС происходил уже настолько прозрачно, что такого нигде в мире нет. А что вы хотите, чтобы квалифкомиссия объяснила каждое свое действие?
- А почему нет? Об этом говорили даже сами кандидаты.
- А что, в посольстве США вместе с отказом в визе дают объяснение, почему? А когда на границе в Шегенскую зону часто не пускают – объясняют причины?
- Мне кажется, что если попросить объяснение, почему не пустили в Шенгензону, то какой-то ответ можно получить.
- Если есть недоверие к таким органам, то это неправильно. Надо говорить о кадровом составе. Но его кто формировал? А кто его выбирал после Майдана? Народ. Какие могут быть вопросы?
- Ваше мнение: судьи в Украине могут ездить на дорогих машинах?
- Могут, почему нет. Для этого и созданы органы, которые должны проверять эти вопросы. Лично у меня две машины среднего класса, о Мерседесе думать не собираюсь. В сегодняшних условиях все относительно. Вы помните пресс-конференцию Чернушенко (бывшего председателя Апелляционного суда Киева, - ред.), когда он сказал, что у него было три тысячи долларов, и он шел к стоматологу. Мы, судьи, понимали, что это для него вполне реально подъемная сумма, потому что его месячная зарплата составляла до трех тысяч долларов. Поймет ли это пенсионер, у которого пенсия 1200 гривен, не уверен.
Читайте также: Военнопленный Николай Герасименко: "В колонии меня прятали в одиночке, перестал даже разговаривать"
- Кстати, как раз же Антон Чернушенко заявил о давлении со стороны власти и конкретных указаниях от Банковой. Он сказал: "Порошенко и Филатов заказывали у меня дела".
- А вы заметили, когда он это сказал? Он говорил не тогда, когда было это давление, и он получал телефонные звонки, а уже после того по истечении почти полугода, как к нему были предъявлены конкретные претензии со стороны ГПУ. И он с целью защиты озвучил эту версию. На Совете судей мы у него спросили, почему это так поздно он стал заявлять о подобных фактах, кто мешал это сделать на полгода раньше. И мы не поверили Чернушенко. А почему мы должны верить? Возможно, это была элементарная клевета. У него был шанс – не выполнить указания и заявить об этом публично. Но он так не сделал.
Кстати, сейчас в законодательстве прописано, что в случае давления на судью, тот в течение пяти дней об этом должен сообщить в ГПУ и ВСП. И одно из оснований привлечения судьи к дисциплинарной ответственности – не сообщение о давлении. Если бы эта норма была во время заявления Чернушенко, то его могли бы привлечь к ответственности.
- По какому пути должна пойти Украина на пути формирования ВАС?
- Вы изучали опыт Румынии? Эта страна – флагман борьбы с коррупцией. В 2014 году мне повезло - в составе делегации поехал в Румынию изучать опыт. Тогда у руководителя антикоррупционного директората Лауры Ковеши мы спросили, как формировался орган, набирали новых людей? А она ответила: как можно нового человека научить бороться с коррупцией, это должны быть специалисты, которые будут выше и сильнее коррупционеров. Так что там подбирали из числа прокуроров, полицейских, судей. А потом состоялся еще один "отбор" - уволили тех, кто не устоял среди нас. То есть формирование – процесс не одного дня. Саша Устинова спросила: в Украине прошло полгода, а еще ни один человек после Майдана не наказан, а когда в Румынии появились первые приговоры? Лаура Ковеши ответила, что первый результат был только на четвертый год.
В мире всего около двадцати антикоррупционных судов. В Европе несколько, например, в Словакии, а остальные – в Латинской Америке. Поймите, я не хочу ставить под сомнение создание антикоррупционного суда – у нас уже есть закон. Другой вопрос – я лично против, чтобы какая-либо страна влияла на формирование украинских органов власти. Так мы показываем свою неспособность в создании подобных органов.
- То есть Вы были против блокирующей функции международного совета экспертов?
- Да. С моей точки зрения, это было бы неправильно. Потому что нам надо готовить общество, что сила наша внутри государства.
- В Румынии никто не помогал при формировании антикоррупционного управления?
- Они все сами. Но их партнеры – американцы.
Границы совершенствования нет. Максималисты всегда скажут, что они могли сделать это лучше. И надо опускать политику и переходить в юридическую площадь.
- Изменится же качество жизни украинцев, если заработает антикоррупционный суд…
- А вот это – миф, жизнь людей не улучшится, когда будет создан антикоррупционный суд.
- Почему? Ведь его решения могут вернуть капитал в Украину и предупредить последующие проявления коррупции.
- А кто вам сказал, что капитал будет возвращаться в Украину на основе решений. И первые решения появятся не скоро. А как у нас бывает: пройдет первый год работы, все захотят узнать, где результаты и скажут, что зрада. Надо быть готовыми, что результаты ВАС не будут такими, как ожидаются. Люди, подозреваемые в коррупции, привлекут к своим делам лучших американских, европейских адвокатов. И если сейчас мы допустим в ВАС людей, которые до того ни одного дня не работали судьями, им будет легко?
- Вам виднее.
- Одна из причин, почему я не пошел в суд общей инстанции - мне сложно было бы лишить человека свободы. Я вижу судей, которые тяжело это переносят. Когда рецидивист украл и пошел вновь в тюрьму – одно дело, а когда человек первый раз совершил преступление, да и еще по неосторожности - другое. Видеть эти глаза очень сложно. А на месте подсудимого могут оказаться известные политики.
Разумеется, на создание этого суда нам иностранцы дают средства в виде инвестиций. Они хотят видеть, что их не воруют. Их понять тоже можно.
Представим: первый оправдательный приговор. Какое доверие будет к суду?
- Если суд будет такой, которому можно доверять, то будет и доверие.
- Вы будете доверять?
- Если состав суда будет сформирован при помощи нынешнего состава ВККС и по принципу формирования Верховного суда – нет.
- Вы имеете право на такую точку зрения. Но, на мой взгляд, сейчас ситуация в судебной сфере меняется кардинально. Рубикон оценивания и заход новой крови улучшит качественно деятельности суда. Я в это верю. И процесс очищения идет. И надо это очищение рассматривать с точки зрения эффективности, о чем я говорил, с меньшими рисками для Украины – для ее бюджета, имиджа. Вы думаете, наши проблемы разделяют в Европе? Нет. Вы знаете, что там больше поддерживают судейский корпус? Наши коллеги говорят, что не завидуют нам.
- Какие детали при формировании антикоррупционный органов в Румынии запомнились больше всего?
- У них там есть следственные прокуроры. И на момент создания органов большинство преступлений правоохранительные органы выявляли сами. Около 70% всех преступлений были раскрыты именно с помощью обращений граждан. Ключевое – это доверие граждан. И поэтому когда была попытка упразднить директорат, то на улицы вышли миллионы. У директора директората – наибольший уровень поддержки в обществе, говорят, она могла бы стать и президентом, если бы баллотировалась.
Наши стандарты: Редакционная политика сайта Главред
Читать Главред в Telegram
Читать Главред в Viber
